Доску установили на доме №22 по Захарьевской улице – сейчас тут находится Военный институт (инженерно-технический) Военной академии материально-технического обеспечения им. А.В. Хрулева, а когда-то были казармы Кавалергардского полка императрицы Марии Федоровны, где служил Маннергейм. Здесь же, на Захарьевской, 31, он жил накануне русско-японской войны.

Сейчас у курсантов Военной академии, кажется, есть наряд по «дежурству» около доски. Дождливым петербургским днем памятный знак накрыли полиэтиленом. После под ней, прямо в красной луже, появились цветы. Около доски и под козырьком знания напротив стоят бдительные курсанты. Я пытаюсь дождаться порыва ветра, который приподнял бы полиэтилен, чтобы сфотографировать доску. Курсанты оценили мои попытки, перешли дорогу и прижали пленку к доске лестницей, стоявшей неподалеку. «Ребята, вы не знаете, ее снова откроют после того, как восстановят?» - спрашиваю их. «Не знаем мы, ничего не знаем…» - разводят руками парни. Рядом останавливается солидная черная иномарка, открывается окно. Такой же солидный мужчина, приняв меня за туриста, докладывает: «Это доска тому самому Маннрегейму, вы в курсе, да? Ему».

Несмотря на дождь, центр Петербурга будто накален от соседства со спорным памятником. «Мост Кадырова, доска Маннергейма. Ну, позор! Его же ничто не связывает с Россией, кроме места учебы. А потом он вообще против русских воевал!» - говорит местный житель. «А вы в курсе, что он 32 года служил Российской империи? – Привожу в ответ традиционный аргумент историков. – В русско-японскую воевал, с Брусиловым дружил, и, если бы не он, не было бы у нас Брусиловского прорыва в Первую мировую». «Да? – заинтересованно отвечает горожанин. – Я этого не знал».

«Я не знаю, кто и зачем решил сейчас вешать эту доску, ведь это однозначная провокация, - говорит историк и руководитель экскурсионного проекта «Цвета Севера» Виталий Штенцов. – Не понимаю, почему на доске указано, будто он служил в русской армии до 1918 года, хотя он в то время уже руководил белым движением в Финляндии и его войска массово убивали русских в Выборге. Известно, что Маннергейм был готов присоединиться к штурму Ленинграда в 1942 году. Гитлер пытался заслужить его расположение. Маннергейм же оказался между молотом и наковальней, между Сталиным и Гитлером, и он очень удачно вышел из этой ситуации. Это просто политика. Не стоит считать его таким уж сентиментальным, город он не обстреливал только потому, что у него не было тяжелой артиллерии. Так что для Петербурга он скорее плохой, чем хороший, и вешать эту табличку, на мой взгляд, не стоило».

Петербургская молодежь, выступающая против доски, также оперирует историческими аргументами. «Блокада Ленинграда является самой страшной трагедией в истории города и одной из величайшей трагедий в истории человечества, - начинает с больной темы активист Александр Полисадов. - Боевые действия под командованием Маннергейма против защитников города продолжались на всем протяжении блокады, в том числе - боевые действия против соединений, осуществлявших защиту Дороги жизни. Его действия во время Великой отечественной войны, часто трактуемые как благородство, либо не имели место, либо объясняются сугубо военными причинами, связанными чаще с успешным противодействием ему советских войск, чем даже просто рациональностъю ведения боевых действий». При этом активист выступает категорически против вандализма и считает, что доску нужно снять законным способом.

А вот известный писатель, блокадник Даниил Гранин выстпил «за» доску. Общаясь с журналистами, он отметил, что Карл Маннергейм, войска которого действительно составляли часть блокадного кольца вокруг Ленинграда, никогда не обстреливал город из орудий. Отстаивает позиции финского генерала и финский политолог Йохан Бекман, известный своими пророссийскими взглядами: «Основную часть жизни, до своего 50-летия, Маннергейм жил в России и служил генералом Русской армии, - отметил Бекман. - Как и все великие личности, он спорная фигура… Я уверен, что Маннергейм, как большинство белых генералов, был антибольшевиком, а не русофобом. Известно, что до конца жизни он хранил у себя поблизости фотографию императрицы Александры Федоровны. До конца своих дней оставался верен императору и его семье. Я уверен, что Маннергейм всегда скучал по своей России и мечтал вернуться в свой Петербург. Эта памятная доска и есть его посмертное возвращение».

За увековечивание памяти Маннергейма в Санкт-Петербурге выступает и известный политолог Алексей Макаркин , первый вице-президент Центра политических технологий: Вот что он рассказал «МК»:

Внизу кто-то заботливо положил цветок.

Маннергейм был гвардейцем и генералом Российской Империи, который участвовал в русско-японской и Первой мировой войнах, был награжден орденом Святого Георгия четвертой степени. К тому же будучи российским офицером он провел значимую экспедицию в Китай, поэтому у него нет недостатка в заслугах перед Россией, а именно с Санкт-Петербургом его связывает то, что он кавалергардом.

Что касается блокады Ленинграда, то есть два противоположных подхода, один из которых заключается в том, что Маннергейм был военным преступником, а другой - что он спас город, отказавшись продвигаться дальше определенного рубежа. Я думаю, что не надо идеализировать Маннергейма, и истина находится где-то посередине. Так же важен тот факт, что он возглавил Финляндию в 1944 году и вывел ее из войны, что позволило Красной армии высвободить свои силы для наступления на других участках фронта. Нужно учесть и то, что в Советском Союзе его не стали причислять к военным преступникам.

Я не против, чтобы память Маннергейма увековечили в Санкт-Петербурге, но для этого могут быть разные форматы. Например, Военно-историческое общество могло открыть музей кавалергардов, где ему было бы уделено почетное место. Вместе с тем попытка провести увековечивание его памяти в режиме спецоперации не могла не вызвать скандал. Нужно было устроить широкие обсуждение установки таблички, чтобы каждый житель мог высказать свое мнение по этому поводу, и принять конечное решение с учетом их мнения. Теперь ее уже вряд ли снимут, так как власти пойдут на принцип. Табличку почистят и, возможно, приставят к ней охрану.

Само появление доски в Петербурге инициировано местным отделением Военно-исторического общества. Там не смогли оперативно предоставить комментарий о том, что будут делать с доской дальше (ведь даже в Военной академии лаконично заявили, что обязаны следить за зданием, а не за памятной табличкой). Основной причиной установки доски историки называли заслуги Маннергейма перед Российской империей. При этом местный комитет по культуре деликатно промолчал на предложение оставить памятный знак также на доме №31 по Захарьевской улице, где жил Маннергейм. КГИОП (Комитет инспекции и охраны памятников) не менее деликатно заявил, что доска не является предметом охраны и комитет ее расчисткой заниматься не будет. К слову, финны тоже иногда любят портить памятник Маннергейму возле Тампере. По словам историка Штенцова, Тампере был самым «красным» городом Финляндии, и там до сих пор живут потомки убитых финских красноармейцев, которые и поливают Маннергейма красной краской. В Петербурге в красную лужу под доской местные жители положили цветок. Наверное, кто-то все же верит в сентиментальность финского маршала.

Анастасия Семенович, собкор «МК» в Санкт-Петербурге

В Санкт-Петербурге открыли мемориальную доску финскому фельдмаршалу Карлу Маннергейму.

Она установлена на фасаде здания Военной академии материально-технического обеспечения на Захарьевской улице в Петербурге.

В церемонии установки мемориала принял участие глава администрации Кремля Сергей Иванов. «Как говорится, из песни слов не выкинешь. Никто не собирается обелять действия Маннергейма после 18-го года, но до 18-го года он служил России, и если уж быть совсем откровенным, то он прожил и прослужил в России дольше, чем он служил и жил в Финляндии», - заявил он.

Иванов напомнил о 31-летней службе Маннергейма в российской армии в период Русско-японской войны. Он отметил, что финский фельдмаршал был дважды ранен и был награжден высокими государственными наградами.

Иванов сообщил, что принес с собой на мероприятия два документа, связанных с Маннергейммом. Первый документ является рапортом-прошением фельдмаршала об увольнении с военной службы, написанным 1 января 1918 года. Маннергейм в документе просил предоставить ему пенсию. Во втором документе, который принес Иванов, содержалось распоряжение советского правительства о назначении пенсии Маннергейму в размере 3761 руб. «То есть, если называть вещи своими именами, генерал Маннергейм был советским военным пенсионером», - отметил глава администрации Кремля.

Министр культуры Владимир Мединский на церемонии установки мемориальной доски отметил, что памятники героям Первой мировой войны, которые затем оказались по разные стороны баррикад, это попытка преодолеть трагический раскол в обществе. «Тем вот, кто сейчас там кричит, я хочу напомнить от нас: не надо быть святее Папы Римского и не надо стараться быть большим патриотом и коммунистом, чем Иосиф Виссарионович Сталин, который лично защитил Маннергейма, обеспечил его избрание и сохранение за ним поста президента Финляндии и умел к поверженному, но достойному противнику, относиться с уважением», – сказал Мединский.

Министр отметил, что памятная доска устанавливается для того, чтобы сохранить память: «И вот доска в честь Маннергейма - это еще одна попытка Российского военно-исторического общества, еще одна наша попытка преодолеть в канун столетия русской революции трагический раскол в нашем обществе. Именно поэтому мы устанавливаем по всей стране памятники героям Первой мировой войны, которые потом оказались по разные стороны баррикад».

В свою очередь, генеральный директор Государственного Эрмитажа Михаил Пиотровский считает, что Маннергейм в большей степени достоин увековечения его памяти в Санкт-Петербурге, чем многие другие личности. Об этом он сказал в беседе с журналистами на ПМЭФ-2016.

«Мы на этот вопрос уже давно дали ответ. Мы делали большую выставку о Маннергейме как об офицере русского Генерального штаба, офицере русской гвардии [в 2005 году в Эрмитаже проходила выставка "Маннергейм. Российский офицер. Маршал Финляндии" – ред.]. Он очень многое сделал, в частности был выдающимся русским разведчиком, путешественником и все остальное. Поэтому, независимо от всего прочего, первая часть его биографии - наша, петербургская», – сказал Пиотровский. «Эта мемориальная доска имеет право на существование больше, чем многие другие вещи», – отметил он.

Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков, комментируя открытие памятной доски, заявил, что финский военный и государственный деятель Карл Маннергейм – незаурядная личность, имеющая важную роль в российской истории: «Действительно, до сих пор личность Маннергейма вызывает споры. Но однозначно совершенно можно сказать, что это личность незаурядная, это личность, имеющая отношение к нашей истории, и личность, роль которой еще долго будут изучать историки».

Карл Густав Эмиль Маннергейм в 1889 – 1917 годах состоял на службе в русской армии. Во время Первой мировой войны он служил при ставке русского командования. Не приняв Октябрьскую революцию 1917 г., Маннергейм возвратился в Финляндию.

С 1939 г. занимал пост главнокомандующего финской армией. В этом качестве он дважды возглавлял армию Финляндии в войнах против СССР – в Советско-финляндскую и Великую Отечественную. По окончании Второй мировой войны, будучи главой государства, составил первый проект договора о дружбе и взаимопомощи между двумя странами.

Мемориальную доску в память о Карле Маннергейме увезли в музей. Впрочем, это вряд ли победа активистов, регулярно нападавших на доску, - скорее власть отступила перед грозившей развернуться дискуссией, в которой ей нужно было бы объяснять слишком многое.

Итак, финалом четырехмесячного скандала с памятной доской Карлу Маннергейму стала эвакуация - Российское военно-историческое общество объявило о том, что мемориальный знак перевезен в музей Первой мировой войны, где и будет находиться в качестве экспоната. С некоторой обидой в голосе РВИО заметило, что неоднозначная фигура Карла Маннергейма - предмет изучения и повод для дискуссий, при этом противозаконные действия - вовсе не метод этой дискуссии.

Это был шаг в сторону примирения с прошлым, говорят в РВИО. А современники, стало быть, не оценили. Активисты радикальных организаций, в первую очередь "Другой России", обливали доску краской и химикатами, стреляли в нее и рубили топором. Не столь радикальные активисты непрестанно возмущались в Интернете.

Жаль, что нам раньше не рассказали, что это был, оказывается, шаг в сторону примирения. А то никто так и не понял, что это было. Борьбу с доской сложно назвать противостоянием, потому что непонятно, чему и кому противостояли активисты. Организаторы подготовили открытие доски, ни с кем не посоветовавшись, сделали это по сути явочным порядком и никак свою позицию не комментировали, не возражали, предпочитая делать вид, что доска появилась как-то сама по себе, никто за нее не отвечает, а , и на открытие случайно ветром занесло. По большому счету только сейчас мы узнали, что к доске причастно РВИО. Те, кто сейчас признает, что фигура Маннергейма - повод для дискуссий, тогда действовали так, как будто никакой дискуссии нет и быть не может.

Вероятно, инициаторы установки не предполагали такой реакции. Ведь петербуржцы массово ездят в Финляндию. К тому же открывал памятный знак сам глава администрации президента вместе с самим министром культуры.

Но это не был шаг к примирению - это была культовая акция поклонников маршала, позже замаскированная под "шаг к примирению". Примирению, даже попытке его, должна предшествовать хоть какая-то общественная дискуссия.

Доска посвящалась Густаву Карловичу - российскому офицеру, а не Карлу Густаву Эмилю - финскому фельдмаршалу. Герметичный культ Маннергейма именно как генерала Российской империи, не присягнувшего большевикам и оставшимся носителем духа императорской армии, действительно существует, например, среди приверженцев "белого движения". Проверить не представилось возможности, но гвоздики в день рождения маршала под доской точно бы появлялись. Противники доски настаивали на том, что определяющей главой жизни маршала следует считать его участие в блокаде Ленинграда с севера.

У Маннергейма есть и еще одна ипостась, вслух не проговариваемая (зимнюю войну еще Твардовский называл незнаменитой), но, вероятно, на самом деле главная - это был единственный человек, которому удалось дать Сталину по зубам. И остаться - в глазах Сталина - достойным уважаемым противником. С этой точки зрения памятная доска символически и наглядно являла противостояние не только царской России и советской, но и советского - современному представлению о советском. Противостояние для официальной пропаганды кровоточащее, ломающее концепцию плавного и безболезненного перетекания одного исторического периода в другой, вызывающее постоянные неприятные вопросы. Если блокада, если Маннергейм - враг, почему вы никогда не говорили об этом прямо, почему возмущаетесь эстонским "Бронзовым солдатом", но не финскими памятниками Маннергейму? Слишком много вопросов для одного бедного Мединского.

Наслоение подтекстов и умолчаний настойчиво прорывалось с обратной стороны доски. Но никем не обсуждалось и не разъяснялось. Это привело к подозрениям в желании что-то скрыть и показать кому-то фигу в кармане, и, как следствие, к реакции отторжения.

Сейчас очень просто заявить, что Петербург не принял Маннергейма, хотя небольшой музей его памяти давно в городе существует и никаких претензий не вызывает, и что неравнодушные активисты превозмогли чиновничий произвол; но общественное давление в России практически никогда не приводит к отмене уже сделанных решений. Безмятежно стоит мост Ахмата Кадырова, появившийся в те же дни, что маннергеймова доска, в Орле только что открыли памятник Ивану Грозному, а на Большой Зелениной улице скоро повесят табличку в память Александра Колчака - тоже не сильно однозначных деятелей. Да и акции "другороссов" - пожалуй, последнее, что может заставить власть отказаться от своего мнения.

Кто здесь от кого убежал - если разобраться, еще вопрос. Власть собственную позицию, которая и была-то пугливой, пересмотрела сама, спасовав перед настоящей дискуссией, которая грозила вот-вот начаться, неизбежно переводя разговор с Маннергейма на Сталина, причины зимней войны и далее по тексту. Такой дискуссии она все-таки не выдержит, и закрыть портал, спрятать доску - надежней, да и тише.

Выделите фрагмент с текстом ошибки и нажмите Ctrl+Enter

В Санкт-Петербурге установили мемориальную доску финскому фельдмаршалу Карлу Маннергейму. В церемонии принял участие глава администрации Кремля Сергей Иванов.

Фигура Маннергейма является одной из наиболее сложных и противоречивых в России. Судьба этого русского генерала финского происхождения, видного кавалериста и разведчика, ярого монархиста кардинально изменилась после революционных событий 1917 года. Революция и последовавшая Гражданская война расколола страну: одни приняли большевистскую власть, другие - нет. Среди последних многие до конца жизни сохранили ненависть к "советам", другие на протяжении 1920 - 40-х годов сумели изменить свое отношение, третьи посвятили себя строительству новых государств, образовавшихся на окраинах бывшей империи. К числу последних можно отнести и Карла Маннергейма.

Его помнят как политика, выведшего в 1944 году под давлением советского правительства свою страну из состояния войны с СССР. С августа 1944 он стал президентом Финляндии, в марте 1946 вышел в отставку. Он показал себя крупнейшим военным деятелем в истории этого государства, умело балансировавшим между Востоком и Западом.

Выступая на открытии памятной доски, которая установлена на фасаде здания Военной академии материально-технического обеспечения на Захарьевской улице, Сергей Иванов дал понять, что этот акт следует рассматривать как попытку преодолеть раскол российского общества, связанный с октябрьской русской революцией 1917 года и ее различными интерпретациями. "Как говорится, из песни слов не выкинешь. До 18-го года Маннергейм служил России, и если уж быть совсем откровенным, то он прожил и прослужил в России дольше, чем он служил и жил в Финляндии", - подчеркнул Иванов.

Он напомнил, что генерал был дважды ранен во время русско-японской войны, получил высокие государственные награды, в 1906-1908 годах совершил конный поход в Китай и сделал очень много ценных военных наблюдений. После чего вернулся в Петербург и продолжил службу, прошел всю первую мировую войну и участвовал в Брусиловском прорыве. Однако политическая непримиримость, возникшая в ходе Гражданской войны, жесткое идеологическое противостояние, подкрепленное вооруженным насилием, сделали многие тысячи неординарных, энергичных людей вынужденными эмигрантами. Их таланты так и не смогли послужить в полную силу на благо нашей страны.

"Мы знаем то, что произошло дальше, и никто не собирается оспаривать последующий финляндский период истории и действий Маннергейма, никто не намерен обелять этот период истории. Вообще все, что произошло, - еще одно доказательство того, как резко изменила жизнь многих людей Октябрьская революция, столетие которой мы через год будем отмечать. Но при этом нельзя забывать ту достойную службу генерала Маннергейма, которую он проходил в России и в интересах России", - сказал руководитель президентской администрации. Он напомнил, что Маннергейм 31 год прослужил в российской армии. А в феврале 1918-го года советским правительством генералу была назначена пенсия в размере 3761 рубль - немалые деньги по тому времени. "То есть, если называть вещи своими именами, генерал Маннергейм был советским военным пенсионером", - отметил Иванов.

Принявший участие в церемонии министр культуры Владимир Мединский заявил, что памятная доска устанавливается для того, чтобы сохранить память о достойном гражданине России. "Тем, кто сейчас кричит, выступает против, хочу напомнить: не надо быть святее папы Римского и не надо стараться быть большим патриотом и коммунистом, чем Иосиф Виссарионович Сталин. Он лично защитил Маннергейма, обеспечив его избрание и сохранение за ним поста президента Финляндии, и сумел к поверженному, но достойному противнику относиться с уважением", - сказал Мединский.

Министр также согласен с тем, что доска в честь Маннергейма - еще одна попытка Российского военно-исторического общества преодолеть в канун столетия русской революции трагический раскол в нашем обществе. "Именно поэтому мы устанавливаем по всей стране памятники героям Первой мировой войны, которые потом оказались по разные стороны баррикад", - резюмировал он.

Растянувшаяся на четыре месяца эпопея с установкой в Петербурге памятной таблички маршалу Карлу Густаву Маннергейму , завершена.

Вечером 13 октября рабочие при помощи спецтехники демонтировал мемориальный знак со стены Военной академии материально-технического обеспечения Минобороны РФ на Захарьевской улице, после чего увезли его в неизвестном направлении.

Поскольку никакой информации о целях происходящего не было, возникло предположение о том, что доску отправили на реставрацию после многочисленных атак на нее.

Однако затем на сайте Российского военно-исторического общества появилось сообщение, из которого следует, что демонтаж знака окончательный.

«Мемориальный знак Карлу Маннергейму, ранее располагавшийся в Санкт-Петербурге на здании Военной академии материально-технического обеспечения имени генерала армии А.В. Хрулева, перенесен Российским военно-историческим обществом в Музей-заповедник «Царское Село». Теперь », — говорится в сообщении.

Густав Маннергейм в 1918 году. Фото: Public Domain

Почтение организатору блокады

Как подчеркивается в заявлении, знак будет храниться в нынешнем виде, без реставрации — «как символ исторических споров в современном российском обществе».

Карл Густав Маннергейм, бывший военачальник Русской армии, после обретения Финляндией независимости активно участвовал в Гражданской войне в этой стране, завершившейся победой местных «белых». Короткий, но кровавый конфликт завершился массовым террором в отношении «красных», к которому Маннергейм имел прямое отношение.

Во время советско-финской войны 1939-1940 годов, а затем в период Великой Отечественной войны Маннергейм являлся главнокомандующим финской армии. В этом качестве он принимал участие в блокаде Ленинграда, жертвами которой стали сотни тысяч мирных жителей. В занятой же войсками Маннергейма Карелии были организованы концентрационные лагеря для карельского и русского населения.

Именно эти обстоятельства вызвали волну протестов против открытия памятной доски Маннергейму в городе на Неве.

Густав Маннергейм в 1942 году. Фото: Public Domain

Топор как инструмент дискуссии

Первая попытка установить доску была предпринята в 2015 году. Она должна была занять место на фасаде дома № 31 по Галерной улице, где до Октябрьской революции располагалась военная разведка Российской империи. Однако буквально накануне запланированной церемонии все мероприятия были отменены.

В итоге доска была открыта 16 июня 2016 года на фасаде дома № 22 по Захарьевской улице, где расположен корпус Военного инженерно-технического университета. До 1948 года на этом месте находилась церковь Святых и праведных Захарии и Елизаветы лейб-гвардии Кавалергардского полка в котором служил Маннергейм.

В церемонии открытия приняли участи министр культуры России Владимир Мединский и тогдашний глава администрации Президента России Сергей Иванов .

Едва ли не с первого дня существования памятный знак Маннергейму подвергался атакам. Его несколько раз обливали краской, фекалиями, кислотой, атаковали при помощи топора.

«Ничейный» мемориал

Одновременно в суд был подан иск с требованием о демонтаже памятного знака.

Совет по мемориальным доскам при правительстве Санкт-Петербурга отказался признавать этот памятный знак мемориальной доской из-за нескольких нарушений. В комитете по культуре Петербурга сослались на технические ошибки, указание неправильных данных, а также отсутствие разрешительных документов.

В то же время власти заявляли, что демонтировать доску не могут, так как не знают, кому она принадлежит.

Сложилась поистине уникальная ситуация — торжественно открывали мемориальный знак, который, если верить властям Петербурга, неизвестно кому принадлежал и неизвестно по чьей инициативе вообще был установлен.

Капитуляция

Апофеозом этого театра абсурда стало решение Смольнинского районного суда, отклонившего иск горожанина Павла Кузнецова к властям о признании незаконной установки памятной доски первому президенту Финляндии Карлу Густаву Маннергейму и ее демонтаже.

Мотивировка решения судьи была такова: поскольку власти города заявляют, что не устанавливали доску, значит, незаконных действий не было. Следовательно, и требовать от администрации Петербурга снять доску нет оснований.

Чудеса юриспруденции, однако, противников почитания памяти Маннергейма не смутили. 13 октября стало известно, что Куйбышевский районный суд принял к рассмотрению новый иск о демонтаже, на cей раз от блокадницы Флоры Геращенко .

В тот же день группа активистов попыталась повесить рядом с мемориальным знаком «альтернативный», с надписью «В память о самом трусливом губернаторе Санкт-Петербурга». Участников акции задержали и доставили в отдел полиции. Они пояснили, что хотели выразить протест против позиции городских властей, которые открещиваются от вмешательства в ситуацию со скандальной табличкой.

Стало очевидно, что расчет на то, что страсти со временем улягутся, не сработал. И, наконец, вечером 13 октября мемориальный знак покинул Петербург.