Бекетов Пётр Иванович (приблизительная дата рождения и смерти - 1610-1656), боярский сын, стрелецкий сотник, письменный голова в Енисейске (1642-1644), основатель Якутского острога (1632), первопроходец Сибири, открывший земли в районе нынешнего Братска.

Дата рождения точно не установлена. Ближайшие предки П.И. Бекетова принадлежали к слою провинциальных детей боярских. В 1641 г. сам Петр Бекетов в челобитной указывал: "А родители, государь, мои служат тебе... по Твери и по Арзамасу по дворовому и по выбору"
В январе 1627 г. Бекетов лично подал в приказ Казанского дворца челобитную с просьбой о назначении его стрелецким сотником в Енисейский острог. В этом же году поверстан стрелецким сотником с денежным и хлебным жалованьем и отправлен в Енисейск.
В 1628-1629 участвовал в походах енисейских служилых людей вверх по Ангаре. Заложил Рыбинский острожек(1628). Здесь в первый раз с нескольких "братских" князцов был собран ясак. Позднее Петр Иванович вспоминал, что он "ходил ис Братцкого порогу по Тунгуске вверх и по Оке реке и по Ангаре реке и до усть Уды реки... и братцких людей под твою государеву высокую руку привел".
30 мая 1631 г. Бекетов с отрядом в 30 человек из Енисейска был послан на службу на реку Лену. Ленский поход продолжался 2 года и 3 месяца. Привести «под государеву руку» местных бурят удалось не сразу. В сентябре 1631 г. Бекетов, с отрядом в 20 казаков, двигался от Илимского волока вверх по Лене. Отряд направился к улусам бурятов-эхэритов. Однако бурятские князцы отказались платить ясак царю. Встретив сопротивление отряд успел построить "крепь" и на 3 дня сел в осаду. Отряд бурят во главе с князцами Бокоем и Борочеем используя военную хитрость проник в крепь. Бой продолжился рукопашной схваткой. Натиск казаков был стремительным. В бою погибли 2 тунгуса и был ранен один казак. Пользуясь замешательством противника, служилые люди захватив бурятских лошадей, добрались до устья реки Тутуры. Здесь Бекетов поставил Тутурский острог. Последние, услышав про острог, предпочли откочевать к Байкалу, но платившие им прежде дань тунгусы-налягиры "государские высокие руки устрашились" и принесли Бекетову ясак. Из этого района казаки вернулись к устью Куты, где и перезимовали.
В апреле 1632 г. Бекетов получил от нового енисейского воеводы Ж.В. Кондырева подкрепление из 14 казаков и указ идти вниз по Лене.

В сентябре 1632 г. Бекетов построил первый в Якутии государев острог (на правом берегу Лены, ниже Якутска на 70 км). В общей сложности в результате действий отряда Бекетова 31 тойон-князец признал русскую власть. В июне 1633 г. Бекетов передал Ленский острожек прибывшему ему на смену сыну боярскому П. Ходыреву, а 6 сентября был уже в Енисейске.
К 1635-1636 гг. относится новая служба Бекетова. В эти годы он ставит Олекминский острог, совершает походы по Витиму, Большому Патому и "иным сторонным речкам"
Весной 1638 г. он отправляется на годовую службу в Ленский острог на смену И. Галкину. Приказчиком в Ленском остроге Бекетов пробыл год.
В 1640 г. Бекетов был послан с енисейской соболиной казной в Москву. Бекетов пользовался большим авторитетом не только в своей служилой среде, но и у правительства.13 февраля 1641 года, учтя все его прежние заслуги, Сибирский приказ назначил его головой енисейских пеших казаков.
В июле 1647 г. Бекетов получил присланную на его имя из Москвы грамоту с необычным предписанием. Ему указывалось посадить на 3 дня в тюрьму воеводу Федора Уварова, который провинился тем, что свои отписки к разрядным воеводам Томска писал "непристойной речью". Если верить донесению Бекетова, то он добросовестно выполнил этот указ.
В 1649-1650 гг. Бекетов был на годовой службе в Братском остроге.
В 1650 Петр Бекетов снова ездил в Москву с ясаком.
Для установления власти российского царя в Забайкалье в июне 1652 по приказу енисейского воеводы А. Ф. Пашкова Бекетов с отрядом был направлен на «Иргень-озеро и на великую реку Шилку» Отряд Бекетова насчитывал около 130-140 человек. Несмотря на то, что казаки шли "спешно добре", Братского острога они достигли только через 2 месяца. Бекетову стало ясно, что за лето дойти до конечной цели отряду не удастся, и он решил зазимовать на южном берегу Байкала у устья Селенги, где заложил Усть-Прорвинский острог. Однако еще из Братского острога он отправил 12 казаков во главе с И. Максимовым налегке через Баргузинский острог на Иргень-озеро и Шилку. Максимов должен был через забайкальские степи выйти к озеру Иргень, где находились верховья Хилока, и по этой реке спуститься навстречу Бекетову.
11 июня 1653 г. Бекетов выступил из зимовья на Прорве. К месту назначения экспедиция подошла только в конце сентября 1653 г. К середине октября был поставлен Иргенский острог, а 19 октября казаки на плотах начали спускаться по Ингоде. Бекетов, очевидно, рассчитывал до зимы добраться до устья Нерчи. Однако, проплыв по Ингоде около 10 верст, отряд был встречен ранним ледоставом реки. Здесь наскоро возвели зимовье с укреплениями, куда сложили часть запасов. В зимовье осталось 20 человек, еще 10 казаков под командой М. Уразова были отправлены к устью Нерчи, а с остальными Бекетов вернулся в Иргенский острог. В конце 1653 г. Уразов построил недалеко от устья Нерчи, на правом берегу Шилки, "малый острожек", о чем доложил Бекетову. Последний изложил это в отписке Пашкову, заверив воеводу, что весной 1654 г. он поставит на выбранном Уразовым месте большой острог.
В мае Бекетов был уже на Шилке, где собирался возвести, в соответствии с приказом Пашкова, большой острог. Казаки даже посеяли на выбранном месте яровой хлеб. Однако возведение русских укреплений и зимний сбор ясака заставили тунгусские племена взяться за оружие. Казаки так и не успели построить острог, когда "приехали изгоном войной многие тунгуские люди". Русский отряд сел в осаду (видимо, в острожке, построенном Уразовым). Тунгусы отогнали лошадей и вытоптали хлеб. Среди казаков начался голод, поскольку рыбной ловлей тунгусы заниматься не давали. Ни речных судов, ни лошадей у енисейцев не было. У них оказался единственный путь к отступлению - на плотах, вниз по Шилке на Амур.
На Амуре в это время самой серьезной русской силой являлось "войско" приказного человека Онуфрия Степанова, официального преемника Е.П. Хабарова
В конце июня 1654 г. к Степанову присоединились 34 енисейца, а через несколько дней появился и сам Петр Бекетов, который всему казачьему войску "бил челом, чтоб ему жить на великой реке Амуре до государева указу". Всех "бекетовцев" (63 человека) приняли в сборное амурское войско.
Человек независимого характера, Бекетов умел ради дела унять свою гордыню. Когда он с остатками своего отряда летом 1654 от «хлебной скудности и нужи… сошел» на Амур, то встал под начало Степанова, хотя чином был намного выше своего нового командира. Осенью 1654 г. войско Степанова, в котором насчитывалось чуть более 500 человек, построило Кумарский острог (при впадении в Амур р. Хумархэ). 13 марта 1655 г. острог был осажден 10-тысячным войском маньчжуров. Казаки выдержали многодневную бомбардировку острога, отбили все приступы и сами совершили вылазку. Потерпев неудачу, маньчжурское войско 3 апреля ушло от острога. Сразу после этого Степанов составил послужной именной список казаков, которые "бились явственно". Бекетов от имени енисейских служилых людей составил челобитную и присоединил к отпискам Степанова. В этом документе Бекетов кратко изложил причины ухода с Шилки и просил пожаловать за службу, проявленную при защите Кумарского острога. Смысл челобитной ясен - довести до сведения официальных властей тот факт, что он со своими людьми продолжает находиться на государевой службе. Данный документ, датируемый апрелем 1655 г., является пока что последним достоверным известием о Бекетове.
Дальнейшая судьба первопроходца Петра Ивановича Бектова достоверно не известна. Вероятнее всего, что с Амура Бекетов уже не вернулся. Рассказ Аввакума о смерти в Тобольске именно землепроходца Бекетова следует признать недостоверным.
В переписной книге Енисейского уезда 1669 г. среди продавцов земли названа вдова сына боярского Петра Бекетова. Возможно, после гибели мужа она уехала обратно за Урал, почему мы и не находим потомков Петра Ивановича в служилой среде Енисейска.

Петр Бекетов

Петр Бекетов (родился ок. 1600 г. умер ок. 1661) основатель городов сибирских Пётр Бекетов поступил на службу Государеву в 1624 году в стрелецкий полк. В Сибирь был направлен в 1627 году. В 1628 году он был отправлен енисейским воеводой к забайкальским бурятам, чтобы обложить их ясаком. Бекетов справился с заданием успешней, чем его предшественник Максим Перфильев, собрал богатый ясак да к тому же стал первым человеком, преодолевшим ангарские пороги. Здесь, на бурятской земле, Бекетов построил Рыбинский острог. В 1631 году Бекетов снова послан из Енисейска в далекий поход. На сей раз во главе тридцати казаков предстояло пройти до великой реки Лены и закрепиться на её берегах. Известный историк Сибири восемнадцатого века И.Фишер расценивал эту командировку как признание заслуг и способностей человека, достаточно много сделавшего для государства. Весной 1632 года отряд Бекетова уже был на Лене. Недалеко от впадения в неё реки Алдан бекетовские казаки срубили небольшую крепость. Этот острог сыграл непреходящую роль во всех дальнейших открытиях, стал для России окном на Дальний Восток и Аляску, в Японию и Китай. Деятельность Петра Бекетова в Якутии на этом не заканчивается. Будучи прикащиком в Якутском остроге, он отправлял экспедиции на Вилюй и Алдан, основал в 1632 году Жиганск, в 1636 году Олекминск. После того как на смену ему прибыл И.Галкин, наш герой вернулся в Енисейск, откуда в 1640 году повез в Москву ясак на 11 тысяч рублей. В Москве Бекетов получил чин стрелецкого и казачьего головы. В 1641 году Петр Бекетов был пожалован в боярские сыны. В 1652 году, снова из Енисейска, П.И.Бекетов, коего искусство и прилежание были уже известны, опять выступил в поход к забайкальским бурятам. Выйдя на устье Селенги Бекетов со товарищи заложил острог Усть-Прорва. После этого его отряд двинулся вверх по Селенге, поднялся вверх по Хилку до озера Иргень. У озера в 1653 году отряд основал Иргенский острог. Глубокой осенью, перевалив через Яблоновый хребет, его отряд из 53 человек спустился в долину р. Ингоды. Путь от Иргеня до Ингоды пройденный Бекетовым в дальнейшем стал частью Сибирского Тракта. Поскольку от мороза ингода встала, то в районе нынешней Читы было заложено Ингодинское Зимовьё. В ноябре 1654 года 10 казаков отряда Бекетова во главе с Макимом Урасовым достигли устья Нерчи-реки, где заложили Нелюдский острог (ныне Нерчинск). Была составлена роспись и чертеж иргеню озеру и иным озёрам на Килке-реке (р. Хилок), которая пала из Иргень-озера, и Селенге-реке, и иным рекам, которые пали в Витим-реку из Иргеня-озера и из иных озёр.

В Шилкинском остроге Бекетов со товарищи пережили тяжелую зиму, не только страдая от голода, но и сдерживая осаду взбунтовавшихся бурят. К весне 1655 гда, наладив отношения с бурятами, отряд был вынужден оставить острог и, чтобы не погибнуть от голода, уйти на Амур. С этого момента данные разных авторов о жизни атамана расходятся. В столице Сибири г.Тобольске с Бекетовым встречался ссыльный протопоп Аввакум, отправленный туда в 1656 году. В своей книге Житие протопопа Аввакума... он пишет, что, будучи в Енисейске, П.Бекетов вступил в конфликт с огнепальным протопопом с целью защитить от анафемы своего подопечного, после чего...из церкви пошед умре горькою смерти зле... . И.Э.Фишер называет гораздо более позднюю дату, когда П.И.Бекетов был ещё жив. По его данным, после скитаний по Амуру, в 1660 году Бекетов возвратился в Енисейск через Якутск и привёз с собою немало соболей, которые ему служили защитою к отвращению наказания, коего за оставление острога опасался. Там же, в Тобольске, с Бекетовым встречался и Юрий Крыжанич, серб, католический священник, сосланный в Сибирь в 1661 году. Я лично видел того, кто первый воздвиг крепость на берегах Лены, -- написал он. 1661 год -- это самое позднее упоминание имени Бекетова в исторической литературе. Если позволить себе предположить, что ни один из наших информаторов не ошибается и не лжёт, то выходит, что конфликт Бекетова с Аввакумом, которого вернули из ссылки в Москву в 1661 году, произошел в самом конце сибирской эпопеи последнего, а Юрий Крыжанич видел Бекетова незадолго до его смерти. Все данные сходятся, и получается, что в 1660 году Бекетов из Енисейска отбыл на службу в Тобольск, где в 1661 году и встретился и с Аввакумом, и с Крыжаничем. Таким образом, можно считать хотя бы приблизительно установленной дату смерти человека, так много сделавшего для закрепления Российского государства на его восточных рубежах. Неизвестна, к сожалению, дата рождения основателя Читы.. Но если предположить, что в 1628 году ему было не менее тридцати лет (никто не поставил бы неопытного юнца во главе серьезной экспедиции), то в 1661 году он был уже стариком, так что смерть от потрясения, вызванного серьезным конфликтом, не кажется удивительной. О том, что Петр Иванович Бекетов был человеком выдающимся, имеются свидетельства многих авторов. П. Словцов пишет о нем: Служака со рвением. Г. Миллер отмечает дипломатические и полководческие таланты сотника. Даже протопоп Аввакум, человек крайне строгий в оценках людей, называет его лутчим сыном боярским, а о конфликте с ним пишет: Ещё душе моей горе есть... .

И.Фишер, один из первых историков Сибири, вообще не стеснялся в восторженных оценках личности и деятельности Петра Бекетова. И вправду, сколько дипломатического таланта, военной хитрости, достойной Одиссея, человеческого мужества проявил он за долгий срок служения России! И сколько силы духа нужно было иметь ему, человеку семнадцатого века, старику, чтобы остановить анафему из уст огнепального протопопа в главном храме Тобольска анафему в адрес человека, которого Бекетову было поручено всего-навсего охранять! В Москве стоит памятник Юрию Долгорукому, в Петербурге Петру I, во Львове князю Даниле Романовичу, в Киеве Кию, Щеку и Хориву... Большинство российских и европейских городов чтят память своих основателей или, если таковые неизвестны, первых правителей. В Чите даже где-то на задворках, у черта на куличках, нет памятника, бюста или хотя бы мемориальной доски основателю города. Не заслужил? Особая благодарность за предоставленную информацию Букину Андрею. Желаем успехов его проекту Старая Чита

Как известно, в конце XVI столетия началось регулярное наступательное движение русских в Сибирь. Вместе с казацкими отрядами шли туда промышленники и всякие «охочие люди». Весь этот народ двигался отдельными и небольшими партиями и отрядами.

Реки служили ему путями сообщения. Через водоразделы искатели «новых землиц» «переволакивались» и попадали, таким образом, из одной речной системы в другую.

На более удобных и центральных пунктах они ставили укрепления: острожки и зимовья, из которых впоследствии вырастали остроги, а потом города. В Сибирь всех влекло неудержимое желание — использовать богатства страны. Часто почин в отыскании новых земель и народов принадлежал не военным, а промышленникам и прочим «охочим людям».

Промышленные и охочие люди гнались за ценной пушниной, земле дельцы — за просторными и плодородными землями... Вместе с ними пробирались и казацкие военные отряды, которые выискивали новые народы и облагали их ясаком — данью Московскому правительству. Все эти русские землепроходцы отличались сильной волей, настойчивостью, большой выносливостью, а, с другой стороны, — алчностью, жадностью к добыче и полной неразборчивостью в средствах ее достижения.

Таковыми, несомненно, были и те русские люди, которые попали на Лену. Укрепившись в Западной Сибири, русские двинулись дальше, на восток. Из Мангазеи (осн. в 1600-1601 гг.) русские пробирались на Север и в 20-х гг. XVII столетия уже были на Хатанге.

Схема сухопутных, речных и морских путей Западной Сибири XVII в.

1 — речной морской путь из Тобольска в Мангазею, 2 — Мангазейский морской ход, 3 — «Черезкаменный путь», 4 — речные пути .

Вообще же с освоением бассейна р. Енисея начинается период проникновения русских в сторону р. Лены. Из Новой Мангазеи (Туруханска), поднявшись вверх по Енисею, русские переходят на крупные его восточные притоки — рр. Нижнюю и Подкаменную Тунгуски; отсюда, пре одолев водораздел между Енисеем и Леной, попадают через р. Чону на р. Вилюй, приток р. Лены. Это было в 1620 г. по инициативе мангазейских казаков. Тогда-то русские определённо узнали о р. Лене и якутах. Между прочим, смутные сведения о Лене, больше фантастического характера, русские имели ещё в 1619 г. в Енисейске. Попадали на Лену русские и другими путями. Так, например, ранее 1630 г. был на р. Лене, в районе нынешнего г. Якутска, туруханский промышленник Пантелей Пянда с 40 людьми, попавший сюда через Чечуйский волок.

На конец, третий путь, южный, через р. Илим на р. Лену, со стороны нынешнего Усть-Кута, открыт енисейцами в конце 20-х гг. XVII столетия. Из названных два, через р. Вилюй и р. Илим, сделались главнейшими путями продвижения русских людей на Лену. Позднее Илимский волок приобрёл исключительное значение и стал проторенной дорогой на Лену, к якутам.

Таким образом, с 1620 г., а особенно с конца 20-х гг., начинают осуществлять походы на р. Лену как военные, так и промышленные люди, направлявшиеся сюда с бассейна р. Енисея.

Слухи о баснословных богатствах «великой реки Лены», изобиловавшей лучшими в Сибири соболями, привлекали сюда отдельные партии русских «охотников». Движение это ещё более усилилось потому, что в это время в Западной Сибири соболь уже «упромыслился» и нужно было искать новые богатые звероловные места. Такие оказались на р. Лене.

Петр Иванович Бекетов

В ряду первооткрывателей Восточной Сибири по заслугам, таланту, результатам Петра Ивановича Бекетова следует поставить на первое место. Вполне заслуженно ему поставлены памятники в Чите, Нерчинске, Якутске.

Бурная судьба покорителя «немирных землиц» таит в себе загадки, на которые до сих пор нет ответа. Вероятно, он родился в Твери в семье потомственных дворян в 1609 году (возможно, несколькими годами раньше). С 14 лет был стрельцом. Что сподвигло его на решение проситься на вакантное место стрелецкого сотника в дальний Енисейск, неизвестно. В 1627 году он подал прошение (челобитную) в Москву в Приказ казанского дворца о назначении его сотником в Енисейск. Соперником его был подъячий из Енисейска Максим Перфильев, уже проявивший себя в походах на «немирные землицы».

Петр Бекетов получил должность сотника, Максим Перфильев получил должность атамана. Воеводе Тобольска было приказано поверстать П. Бекетова денежным (10 рублей) и хлебным довольствием и отправить в Енисейск.

В1628 году гарнизон Енисейска состоял из сотника П. Бекетова, атамана М. Перфильева и 105 стрельцов, но уже в1631 году увеличился в 3 раза и к концу 1630-х годов достигал 370 человек. В1690 году в Енисейске проживало уже 3000 человек.

Весной 1628 года П. Бекетов отправляется с карательной миссией в свой первый поход. На возвращающийся из Илима в 1627 году отряд М. Перфильева напали тунгусы, атаман отбился, но отряд понес потери.

Бекетову от воеводы был наказ не начинать военных действий, а воздействовать на тунгусов уговорами и «лаской».

С этой задачей П. Бекетов успешно справился, вернулся с аманатами (заложниками) и собранным ясаком. Ясак в то время и в последующем был эквивалентен, примерно, одному полноценному соболю в год на одного человека.

Осенью 1628 года до 1630 года П. Бекетов предпринял поход по сбору ясака с местного населения по Ангаре. Причиной спешного похода было желание опередить конкурентов. Из Москвы под руководством бывшего воеводы Енисейска, рудознатца Якова Хрипунова в эти места был направлен большой отряд казаков для разведки залежей золотых и серебряных руд и сбора ясака. Действовали они беспощадно - огнем и мечем. Предполагалось, что этот отряд переправится через Байкал и пойдет в Даурские земли, где, по слухам, были серебряные руды. Продление похода не состоялось из-за неожиданной смерти Я. Хрипунова.

Преодолев пороги, П. Бекетов вышел на реку Оку (приток Ангары), по ней до устья реки Уда. Были поставлены зимовья в местах позднее построенных Нижнеудинского и Братского острогов. По пути следования П. Бекетов приводил в подданство России племена туземцев, собирал с них ясак. Первым из русских вошел в контакт с бурятами.

Здесь он впервые с нескольких «брацких» князьцов собрал ясак. Позднее, в письме царю Алексею Михайловичу П. Бекетов пишет, что в этом походе они остались без средств существования и боевых припасов, возможно, потерпели крушение на Ангарских порогах, 7 недель питались травой и кореньями, скитаясь по тайге.

В 1630 году Бекетов «отдыхает» в Енисейске, отряд И. Галкина отправляется на Лену, а отряд М. Перфильева на Ангару и Оку.
В мае 1631 года на смену И. Галкину на Лену П. Бекетов выступил с отрядом в тридцать человек. Он был послан на «дальнюю службу на Лену на один год». Поход же продолжался 2 года и 3 месяца. За это время в полной мере проявился военный и дипломатический таланты Бекетова, сочетающиеся с личным умением владеть саблей. Петр Иванович ни в чем не хотел уступать своему сослуживцу - сопернику атаману И. Галкину, известному своей отчаянной храбростью.

Весной 1632 года на Лене недалеко от устья реки Алдан в 70 км от места расположения современного Якутска им был срублен Ленский (Якутский) острог.

Будучи приказчиком в Якутском остроге, отправлял экспедиции на Вилюй и Алдан. В 1632 году основал на Лене за Полярным кругом поселение Жиганск. За это время он собрал пушниной большой ясак, закупил на деньги и приобрел на безделушки много соболей, а так же осуществил десятинные сборы со множества промышленных людей.

В июне 1633 года Бекетов передал Ленский острог на смену сыну боярскому П. Ходыреву и в начале сентября был в Енисейске.
В 1635-1636 годы он строит Олекменский острог, совершает походы по Витиму, Большому Патому и иным рекам. Весной 1638 года он отправляется на годовую службу приказчиком в Ленский острог на смену Галкину. Приказчик должен был регулировать, кроме организации хозяйственной жизни и сбора налогов, общественную и личную жизнь населения острогов.

В 1640 году Бекетов направлен в Москву с енисейской соболиной казной. Сибирский Приказ, учтя все его заслуги, назначил его головой енисейских пеших казаков, пожаловал званием сына боярского. Положенное ему денежное довольствие составляло 20 рублей (столько же стал получать и И. Галкин), вместо хлебного довольствия был выделен земельный надел кормления «с пашни». Добавилась работа по обеспечению всем необходимым служилое войско, по организации походов для приобретения новых землиц. Петр Иванович со всем этим справлялся исправно. На него не было ни с чьей стороны жалоб. П. Бекетов имел семью в Енисейске, большое хозяйство, где работали наемные люди и холопы.

В1649-1650 годах Бекетов был на годовой службе в Братском остроге, который перенес ближе к реке Оке..

В1650 Бекетов снова ездил в Москву с ясаком.
Для установления власти русского царя в Забайкалье в июне 1652 года П. Бекетов с большим отрядом (более140 человек) был направлен в свой последний поход на Иргень - озеро и великую реку Шилку.
Несмотря на то, что отряд шел спешно, Братский острог они достигли только через два месяца. Решили зазимовать на восточном берегу Байкала, в заливе Прорва. Было построено в районе речки Мантуриха зимовье. На месте гибели посольства Бекетовым поставлена часовня и построен Усть-Прорвинский острог. Была задумка построить острог в устье Селенги, но там не оказалось строевого леса.
В июне 1653 года отряд по Байкалу вошел в дельту Селенги и стал подниматься против течения до устья реки Хилок. Далее по Хилку они достигли в конце сентября1653 года озера Иргень. Здесь было построено зимовье и стали строить Иргенский острог, который в 1656 году сожгли аборигены.

В этот период вместе впадения реки Читинки в Ингоду П. Бекетовым было заложено селение Плотбище, ставшее со временем местом Читинского острога.

Часть отряда трудилась над возведением малого Нелюдинского острожка на Шилке в устье реки Нерчи.
П. Бекетову приписывается открытие серебряных руд в районе Нерчинска.

В мае 1654 года Бекетов уже на Шилке в малом Нелюдинском острожке, собирается строить большой Нерчинский острог. Но его отряд был осажден тунгусскими племенами, которые выжгли и вытоптали посеянный хлеб, отогнали лошадей, не давали возможность ловить рыбу. Среди казаков начался голод. Единственным путем к отступлению было на плотах спуститься вниз по Шилке на Амур.

В устье Шилки был построен Шилкинский острог. При участии отряда Бекетова совместно с отрядом амурского атамана Онуфрия Степанова на Амуре был построен в1654 году Кумарский острог. Этот острог выдержал длительную осаду в 1655 году десятитысячного маньчжурского войска.

Известно, что Бекетов участвовал в1655 году вместе со Степановым в войне с маньчжурами.

Далее судьба Петра Бекетова основывается на некоторых противоречивых фактах. По одним сведениям он погиб в бою вместе со Степановым и другими погибшими казаками в числе 270 человек, попавшими в 1658 году на Амуре в засаду к маньчжурам в устье р. Сунгари.

По другим сведениям, зафиксированным в книге «Сибирской истории» Г. Миллера, П. Бекетов не погиб в том злопамятном бою, а через Якутск с собранным ясаком добрался до Енисейска в 1660 году и переехал служить в Тобольск.

Бекетов спустился по Шилке до слияния с Ононом и первым из русских вышел из Забайкалья на Амур.

Проследив верх. течение великой реки до впадения Зеи (900 км), он соединился с казаками десятника О. Степанова, назначенного вместо Хабарова «приказным человеком... новой Даурской земли». Человек независимого характера, Бекетов умел ради дела унять свою гордыню. Когда он с остатками своего отряда летом 1654 от «хлебной скудности и нужи… сошел» на Амур, то встал под начало Степанова, хотя чином был намного выше своего нового командира. Зимовал объединённый отряд (не более 500 чел.) в Кумарском остроге, поставленном Хабаровым примерно в 250 км выше устья Зеи, в устье прав. притока Амура р. Кумара (Хумархэ).

В мар.—апр. 1655 10- тысячный отряд маньчжур окружил острог. Осада длилась до 15 апр.: после смелой вылазки русских неприятель ушёл. Объединённые силы русских в июне спустились к устью Амура, в землю гиляков, и срубили здесь ещё один острог, где остались на 2-ю зимовку. Бекетов же со своими казаками и собранным ясаком в августе двинулся вверх по Амуру и через Нерчинск прибыл в Енисейск. Он первый проследил весь Амур, от слияния Шилки и Аргуни до устья (2824 км) и обратно. По возвращении в Тобольск (нач. 1656) был назначен в «приставы» к дьяку Софийского собора И. Струне.

«Жизнь Бекетова оборвалась довольно трагически.

Зимой 1656, простудившись в пути, больной, он возвращался из Енисейска в Тобольск. Здесь ждали неприятности. Его друг, бывший товарищ по походам, а ныне дьяк Судного приказа Софийского дома сибирского архиепископа Симеона, Иван Струна по доносу отбывавшего тогда ссылку в Тобольске небезызвестного протопопа Аввакума был арестован.

Конечно, ни протопоп, ни Струна не были святыми людьми. Долгое время они жили в ладу не без пользы друг для друга. Но за месяц до приезда архиепископа Симеона из Москвы между ними из-за неподеленных утаенных денег началась вражда. Протопоп сумел войти в доверие к Симеону и обвинил далеко не бескорыстного, но простоватого Ивана Струну в различных “неистовых” грехах. Струну арестовали и отдали “за приставы” Бекетову, который должен был его сторожить. 4 марта 1656 г. в главном соборе Тобольска Иван Струна был предан анафеме — страшному по тем временам наказанию. Присутствовавший тут же в соборе Петр Бекетов не выдержал и стал открыто бранить протопопа и самого архиепископа, “матерно лаючи как собака”. Человек, не боявшийся ни пуль, ни стрел “иноземцев”, ни гнева воеводы… мог себе позволить такое. Поднялся шум. Испуганный протопоп спрятался, а взбешенный Бекетов покинул собор. И, как пишет тот же Аввакум, по дороге Петр “...взбесился, ко двору своему идучи, и умре горкою смертию зле”. По всей видимости, от сильного потрясения (да к тому же он уже был болен) с ним случился разрыв сердца. Обрадованный протопоп поспешил на место происшествия. Симеон приказал труп Бекетова, как “великого грешника”, отдать псам на улице, а всем тобольчанам запретил оплакивать Петра. Три дня собаки грызли труп, а Симеон и Аввакум “прилежно молились”, а затем “честно” погребли его останки». По мнению Ф. Павленкова, Бекетов — предок поэта А. А. Блока по материнской линии.

Сербский католический священник Юрий Крыжич свидетельствует, что в Тобольске в1661 году: «Я лично видел того, кто первый воздвиг крепость на берегах Лены». Ссыльный протопоп Аввакум рассказал в своей книге о последних днях Петра Ивановича в Тобольске.
В Забайкалье сотни лет жила память о «фартовом человеке Петре Бекетове». Старцы сказывали, как ему «само открылось нерчинское серебро», как удачлив и умел был П. Бекетов на охоте. Родилась традиция, в семьях промысловиков называть первого сына Петром, чтобы и ему досталась частица «фарта».

Удивительный это был человек, - Петр Бекетов. Отважный воин, своей выдержкой и умелым руководством не раз спасавший жизни своих товарищей. Дипломат-самородок, умевший во многих случаях словом, не допуская военного столкновения, убедить инородцев в жизненной необходимости принять «руку государеву». Талантливый военный строитель, руководивший возведением более чем десятка русских крепостей-острогов, - Рыбенского и Братского на Ангаре, Тутурского, Ленского (Якутского) и Олекминского на Лене, Прорвинского на берегу Байкала, Иргенского и Нерчинского в Забайкалье, Кумарского и Косогорского на Амуре, заложивший первое зимовье на месте будущего Иркутского острога. Умелый организатор и руководитель поисковых и боевых отрядов, прошедший с ними десятки тысяч километров по сибирской земле. Это был поистине государев человек, - человек, радевший не личным интересам, а интересам своей страны.

Судить об этом читателю, но исторические документы свидетельствуют о том, что не Хабарову, а Петру Ивановичу Бекетову и Онуфрию Степанову-Кузнецу обязаны мы первыми попытками присоединения к России Приамурья. Именно он, - Петр Бекетов стоял на этой земле до последнего, отражая атаки маньчжуров, ожидая помощи от воеводы Пашкова и московского правительства, не считая себя вправе уйти с Амура «без государева указа».

Тогда этого присоединения не произошло. Москве, занятой проблемами на западных границах государства, было не до Сибири. Не смог в полной мере решить эту задачу и петровский посланник Головин, подписавший первый русско-китайский договор о размежевании земель. Лишь Муравьеву-Амурскому два столетия спустя удалось решить эту проблему. Но заслуги Петра Бекетова перед отечеством не становятся от этого меньше.

Замечательный сибирский историк 19-го столетия Петр Андреевич Словцов в своем «Историческом обозрении Сибири» называет четырех наиболее, с его точки зрения, выдающихся деятелей Сибири того времени, - архиепископа Киприана, - первого пастыря и организатора сибирской епархии; воеводу тобольского - боярина князя Юрия Яншеевича Сулешева, енисейского воеводу Пашкова, и его, - сына боярского стрелецкого сотника Петра Бекетова, - «строителя острогов, служаки с самоотвержением».

Будучи визитатором, - лицом, на которое был возложен надзор за деятельностью средних и низших учебных заведений Сибири от Охотска и Якутска до Вятки и Соликамска, Словцов немало лет провел в нескончаемых поездках по Сибири, имел доступ к сохранившимся архивам сибирских городов, и знал, о чем писал. По мнению его современников после трудов Миллера и Фишера «Историческое обозрение» Словцова, основанное на архивных данных, являлось наиболее крупным и полным сочинением о Сибири.

О Бекетове к настоящему времени написано относительно немного, - с Хабаровым или Дежневым не сравнишь. Наиболее полные сведения о его жизни собрал и представил читателям екатеринбургский историк Е. В. Вершинин. В Якутске и Чите, где Бекетова особенно почитают, установлены памятники этому человеку. Но в истории его жизненного пути по-прежнему еще немало белых пятен. Более того, иные историки, перечисляя известных русских землепроходцев – освоителей Сибири, даже не упоминают его имени. Так кто же он такой, - Петр Бекетов?

О времени и месте рождения Петра Бекетова, откуда он родом и кем были его родители, информации мало. И все же это можно установить, руководствуясь теми скудными сведениями, которые оставил нам сам Петр Бекетов. Но, прежде чем приступить к рассмотрению этого вопроса, считаю необходимым остановить внимание читателя на том, что такое «сын боярский», чтобы не вводить его в заблуждение. Эта приставка к имени вовсе не означает, что отец Бекетова был боярином.

«Дети боярские» - привелегированный слой служилых людей, часто - потомственных профессиональных воинов, или, как тогда говорили, - «служилых людей по отечеству», можно сказать – служилая элита. Званием «сын боярский» Москва жаловала служилых людей за какие-то особые заслуги. Затем это звание передавалось по наследству.

В челобитной 1641 года срок своей службы в Сибири Петр Бекетов исчислял в 17 лет, т.е. с 1623-24 года. Многие авторы, писавшие о Бекетове, считают, что стрелецким сотником в Енисейске он стал годам к тридцати-тридцати пяти, полагая, что не могли, мол, воеводы назначить на такую должность юнца. Но такая версия несостоятельна по одной простой причине. В исторических документах сохранились сведения о годах жизни отца Петра Бекетова – Ивана Андреевича. Он родился в 1590 году и умер в 1678 в возрасте 88 лет.

В каком, скажите, возрасте мог Иван Бекетов обзавестись сыном? Самое малое, надо полагать, - лет в шестнадцать. Вот и получается, что Петр Бекетов родился году в 1606-м, - никак не раньше, и, стало быть, енисейским стрелецким сотником стал в 21 год.

Вообще, нужно сказать, что заявления иных публикаторов, основанные на современном представлении о молодежи, свидетельствуют лишь о недостаточном знании русской истории. Им следовало бы знать, что русскими законоположениям конца шестнадцатого века было признано считать детей взрослыми и предоставлять им право жениться: мужчинам в 15 лет, женщинам – в 12. Что сыновей служилых людей призывали на военную службу в 15 лет, и только лишь Соборным уложением 1649 года возраст призыва стрельцов на службу был увеличен до 18 лет.

Историки, профессионально занимавшиеся родословными русских фамилий, говорят о Бекетовых, как о древнем роде, начало которому положил на рубеже 15 -16-го веков некий Федор Бекетов, имевший пятерых сыновей: Андрея, Василия, Тимофея, Семена и еще одного, имя которого осталось неизвестным. Жизнь этого поколения Бекетовых относится к началу-середине ХVI столетия.

Род этот имел две старинные ветви, - тверских и симбирских Бекетовых. Из внуков Федора называются Ананий Тимофеевич, живший в конце XVI века, Никита Андреевич (умер в 1628 году), Иван Андреевич (отец Петра Бекетова), родившийся в 1590 году и умерший в 1678, а также сыновья Семена, - Прокофий, Биам-Петр и Любим, и сыновья Василия, у которого их было четверо. Двое из них, - Алексей и Богдан в начале 30-х годов числились тверскими дворянями, два других, - Степан и Василий, жили в начале 17-го века в Алатырском уезде за Арзамасом. Все они были служилыми людьми, т.е. профессиональными воинами. К концу 17-го столетия в этих местах проживала уже большая часть родственников Петра Бекетова, - его сын, двоюродные дядья, родной брат Тарас и троюродный брат Никита Ананьевич.

Есть сведения, относящиеся к 1621 году, в которых об Алексее и Богдане Бекетовых (Скугориных) говориться, как о тверских помещиках. Почему еще и Скугорины? Об этом можно судить лишь предположительно. Возможно по прозвищу отца или деда, - Скугор (от устаревшего русского слова скугорить, - тосковать, грустить, скучать, бытовавшего среди населения Твери, Пскова и жителей русского севера). В тот давний период русской истории фамилии у простых русских людей еще только зарождались и имели, главным образом, профессиональную или прозвищную основу.

Среди поместных актов Тверской губернии сохранилась жалованная грамота от 30 августа 1669 г., по которой тверитину Богдану Бекетову за боевые заслуги во время войны с Польшей часть поместных земель была по¬жалована в вотчину.

Еще один вопрос, - откуда пришли тверские и арзамасские служилые люди Бекетовы, где родились и изначально проживали Федор Бекетов и его сыновья, при каких обстоятельствах появилась их фамилия? В хрониках того времени упоминается некий Федор Бекет, - «старец Симонова монастыря». Не был ли этот старец основателем рода Бекетовых? Для такого предположения есть основания.

Языковеды утверждают, что слово «бекет» тюркского происхождения и в переводе означает - воспитатель ханского сына. Непросвещенный читатель может удивиться: откуда в центре России оказаться ханскому сыну, да еще такому, что его нужно было воспитывать русскому человеку столь продолжительное время, чтобы за ним закрепилось прозвище Бекет? Этому есть историческое объяснение.

В 1558 году Иван Грозный пригласил к себе на службу татарского хана Бек-Булата из Ногайской орды. В нем текла благородная кровь чингизидов, - он был сыном последнего золотоордынского хана Ахмата. Хан принял предложение, и вместе со своим сыном Саин Булатом перешел на русскую службу. В 1563 году он участвовал в военном походе под Смоленск, а в 1566 году погиб, сложив голову за русского государя.

Иван Грозный по достоинству оценил преданность своих новых подданных. В конце 60-х годов он сделал сына погибшего хана Саин Булата ханом Касимова. В этом качестве Саин Булат принимал участие в Ливонской войне, походах 1571-73 годов под Орешек, Пайду и Колывань (нынешний Таллин), командуя полком. В 1573 году, после крещения, когда он принял православное имя Симеона Бекбулатовича, Иван Грозный женил новообращенного на Анастасии Мстиславской – дочери влиятельнейшего боярина князя Ивана Федоровича Мстиславского, а в 1576 году пожаловал ему титул Великого князя Тверского.

К титулу прилагались обширные земельные угодья в Твери и Торжке (13500 десятин одной только лишь пахотной земли). Имел он великокняжеский двор, свои приказы, своих бояр и стольников, дворец в Твери, и постоянную резиденцию в богатом селе Кушалино. Ну и, само-собой, множество подданных ему служилых людей и крестьян-холопов.

В браке с Анастасией Мстиславской у Симеона Бекбулатовича было шестеро детей: три сына и три дочери, воспитанием которых, очевидно, занимались специально привлеченные для этого люди. Уж не тогда ли свела судьба проживавшего в тех же местах Федора Скугорина с ханскими сыновьями? Не был ли он человеком, привлеченным к воспитанию ханских сыновей, получившим должность бекета, которая закрепилась за ним, как прозвище, позже превратившееся в фамилию его потомков? Это лишь предположение, но, как видите, не беспочвенное.

Судьба Симеона Бекбулатовича сложилась трагически. Окружавшие царский престол бояре видели в нем сильного конкурента. После смерти Ивана Грозного волею Бориса Годунова он был лишен титула и имений, сослан на житьё в тверское село Кушалино и ослеплен. Оказавшийся вскоре на царском престоле Лжедмитрий I тоже не оставил его в покое, - в 1605 году он велел постричь бывшего великого князя тверского в монахи Кирилло-Белозерского монастыря под именем старца Стефана.

Не забыл о бывшем тверском князе и Василий Шуйский, вступивший на престол после смерти Лжедмитрия. В мае 1606 года он приказал сослать старца еще дальше, - в Соловецкий монастырь. На Соловецких островах старец Стефан прожил шесть лет. Только лишь в 1612 году его вернули в Кирилло-Белозерский монастырь, откуда он был освобожден князем Пожарским после изгнания из Москвы поляков.

Последние свои годы в полном забвении и одиночестве слепой старец Стефан доживал в Москве, в Симоновом монастыре, где была похоронена не дождавшаяся его возвращения жена Анастасия, вслед за мужем принявшая постриг под именем старицы Александры. Она скончалась в 1607 году, не сумев перенести гибель всех своих детей, убитых по тайному приказу Василия Шуйского. Сам Симеон Бекбулатович, - бывший великий князь Тверской и последний золотоордынский хан, умер в 1616 году. Все они похоронены в Симоновом монастыре.

Если мое предположение о службе Федора Скугорина в роли великокняжеского бекета верно, то он занимался с сыновьями князя, по крайней мере, лет двадцать (сначала со старшими, затем с младшим), – достаточно долгое время, чтобы глубоко к ним привязаться. И нет ничего удивительного в том, что после их трагической гибели он до самой своей смерти опекал могилы своих бывших воспитанников в Симоновом монастыре. И тем самым оставил в памяти современников образ Федора Бекета, - старца Симонова монастыря, сохранившийся в исторических документах.

Если старцу Федору было в то время под 80, то родился он году в 1540, а заниматься княжескими детьми стал лет с сорока, - вполне подходящий возраст для таких обязанностей. Его собственным первым (старшим) сыновьям было в это время не более 23 лет, т.е. родились они году в 1558-70.

Тяжкое время выпало на долю этих двух поколений: грозные годы опричнины, смерть Ивана Грозного, нашествие на Москву крымского хана Казы-Гирея, война со Швецией, тяжкий труд по строению новых крепостей на южном пограничье, - Ливны, Елец, Белгород; неурожай, страшный голод и людоедство 1601-1602 годов, когда вымерла почти треть населения России. Потом затянувшаяся почти на полтора десятилетия смута, едва не приведшая к гибели государства.

Были, правда, и радостные события, - покорение Казанского и Астраханского ханств, прибытие в Москву посольства Ивана Кольцо с известием о разгроме Ермаком грозного сибирского хана Кучума. Эти события были, наверное, темой частых разговоров взрослых, и маленький Иван, - будущий отец Петра Бекетова, был невольным их слушателем.

Детские годы Ивана пришлись на период правления Бориса Годунова. Именно тогда пришло на Русь радостное известие – пленение многочисленной семьи сибирского хана Кучума и её торжественный привоз в Москву. Правда, сам Кучум, к досаде маленького Ивана, сумел бежать.

Биограф Петра Бекетова - историк Е.В. Вершинин пишет, что нам пока неизвестно, что именно побудило потомственного сына боярского связать свою судьбу с Сибирью. Однако, внимательное рассмотренеие событий, происходивших в те годы в Поволжье, дают, как нам кажется, возможность ответить и на этот вопрос. Тем, что молодой Петр Бекетов оказался в Сибири, он, по всей вероятности обязан князю Юрию Яншеевичу Сулешову, который накануне своего назначения тобольским воеводой не единожды имел дело со служилыми людьми Поволжья.Это был человек весьма высокого ранга, - сын крымского хана и шурин государя Михаила Федоровича.

В 1614 году он набирал в Алатыре служилых людей в помощь боярину князю И. Н. Одоевскому в его действиях против Заруцкого, - донского казачьего атамана, сторонника Лжедмитрия П. В конце 1615 - начале 1616 года, когда «казанские и свияжские и иных многих понизовых городов татаровя и луговая черемиса заворовали», государь поручил ему усмирение татаро-черемисского мятежа. Тогда в приволжских городах вновь был объявлен сбор служилых людей, направляемых в распоряжение Сулешова. А в 1619 году братья Сулешевы получили жалованную грамоту на вотчины в Муромском и Нижегородском уездах, то есть стали владельцами поместий, недалеко от которых проживали служилые люди Бекетовы. Так что Ю. Я. Сулешов, без сомнения, неплохо знал служилых людей этого края, тем более - детей боярских, каким был отец Петра Бекетова, и которых было не так уж и много.

Все это дает основания предположить, что когда Сулешов был назначен тобольским воеводой, молодой Петр Бекетов, уже почти два года как призванный на службу, вполне мог оказаться среди стрельцов отряда, сопровождавшего Ю.Я. Сулешова в Сибирь. Во всяком случае, это в полной мере соответствует сведениям, которые оставил Бекетов о времени начала своей сибирской службы, и тобольского воеводства князя Сулешова.

Более того, складывается впечатление, что Бекетов был среди людей ближайшего окружения князя, выполнявшего его поручения, и вместе с ним вернувшихся в столицу по завершению воеводства. Об этом свидетельствует факт личной подачи Бекетовым в приказ Казанского дворца в январе 1627 года челобитной о назначении его сотником в Енисейск. Она была рассмотрена и получила положительное решение в тот же день.

Надо сказать, что князь Сулешов оставил о себе память в истории, как человек за время своего воеводства в Тобольске много сделавший по упорядочению дел в Сибири. Благодаря его усилиям значительно сократились расходы казны на содержание сибирских городов и сибирского воинства. Вместе с тем резко вырос поток поступавшего в столицу ясака, то есть увеличились доходы с сибирской земли.

Могли ли московские власти назначить сотником в Енисейск двадцатилетнего стрельца, не имевшего сколько-нибудь значительного боевого и походного опыта; человека, не познавшего непростую науку общения со своевольным племенем сибирских казаков, аборигенами этого края, специфику походной и боевой жизни сибирского служилого люда? Вряд ли.

Кроме того, не могла же Москва назначить на такую должность рядового стрельца. Для этого нужно было быть или атаманом, или хотя бы пятидесятником, иметь опыт управления людьми. Очевидно, нужна была для такого назначения еще и рекомендация какого-то влиятельного лица сибирской администрации. Разве не так?

Значит, к своим двадцати годам Петр Бекетов имел уже заслуженную боевую репутацию и и не рядовое воинское звание, а тобольская администрация видела в нем, несмотря на молодость, перспективного руководителя боевых отрядов. Только тогда такое назначение кажется возможным, да и то лишь благодаря исключительным личным качествам молодого стрельца, - его храбрости, боевому мастерству, умению управлять людьми, его организаторским способностям. Видимо, так оно и было. А та оперативность, с которой было принято Сибирским приказом решение о назначении его стрелецким сотником в Енисейск, заставляяет думать, что лицом, рекомендовавшим его на эту должность, был сам князь Сулешов, - человек, который по возвращении из Тобольска пользовался непререкаемым авторитетом в решении сибирских дел.

Таким образом, Петр Бекетов стал сотником в Енисейске в возрасте 21 года. Случай, конечно, не ординарный, но и не исключительный, - мы знаем из истории, что, например, Салават Юлаев в таком возрасте уже был общепризнанным национальным героем, руководителем башкирских повстанцев.

К слову сказать, конкурент Бекетова в деле занятия должности енисейского сотника - атаман Максим Перфильев годился ему в отцы, - ему в это время было лет 46-47. Он имел большой походный и боевой опыт. Историки утверждают, что еще в 1600 году, т.е. в возрасте тоже около 20 лет, Перфильев ходил атаманом к устью реки Таз с отрядом князя М. Шаховского и Д. Хрипунова, ставшими вскоре первыми мангазейскими воеводами. Это является еще одним аргументом к тому, что в те времена на командной должности мог оказаться совсем еще молодой человек. Другие были времена и другие понятия о зрелости мужчины.

Впереди у молодого сотника была долгая жизнь, полная боевых походов, сражений, успехов и трагических неудач, государевой милости и государевой опалы, надежд и горьких разочарований. Тысячи верст пути пешком и на коне с пищалью за плечом по сибирским степям и лесам; под парусом и на веслах, – по просторам сибирских рек.

Поступил на государеву службу в 1624 году в стрелецкий полк . В 1627 году по его челобитной был направлен в Сибирь в Енисейский острог.

В 1628 году он был отправлен во главе отряда из 90 человек в поход с целью усмирения нижнеангарских тунгусов , напавших в 1627 году на отряд Максима Перфильева . Он имел указание воздействовать на туземцев не военными методами, а уговорами и «ласкою». Бекетов успешно справился с заданием. В низовьях Ангары он поставил Рыбинский острожек и вернулся в Енисейск с ясаком и аманатами .

Присоединение Якутии

В 1631 году Бекетов снова послан из Енисейска в далекий поход. На сей раз во главе тридцати казаков предстояло пройти до великой реки Лены и закрепиться на её берегах. Известный историк Сибири восемнадцатого века И. Фишер расценивал эту «командировку» как признание заслуг и способностей человека, достаточно много сделавшего для государства. Весной 1632 года отряд Бекетова уже был на Лене. Недалеко от впадения в неё реки Алдан бекетовские казаки срубили острог, названный позже Якутском . Будучи приказчиком в Якутском остроге, он отправлял экспедиции на Вилюй и Алдан, основал в 1632 году Жиганск , в 1636 году - Олёкминск .

Продвижение по службе

После того как на смену ему прибыл Иван Галкин , наш герой вернулся в Енисейск , откуда в 1640 году повез в Москву ясак на 11 тысяч рублей. В Москве Бекетов получил чин стрелецкого и казачьего головы. В 1641 году Петр Бекетов был пожалован головством в Енисейском остроге среди казаков .

Бурятский поход

В 1652 году, снова из Енисейска, П. И. Бекетов, «коего искусство и прилежание были уже известны», снова выступил в поход к забайкальским бурятам. Выйдя на устье Селенги Бекетов с товарищами заложил острог Усть-Прорва. После этого его отряд двинулся вверх по Селенге, поднялся вверх по Хилку до озера Иргень . У озера в 1653 году отряд основал Иргенский острог . Глубокой осенью, перевалив через Яблоновый хребет , его отряд из 53 человек спустился в долину р. Ингоды. Путь от Иргеня до Ингоды пройденный Бекетовым в дальнейшем стал частью Сибирского Тракта. Поскольку от мороза Ингода встала, то в районе нынешней Читы было заложено Ингодинское зимовьё . В ноябре 1654 года 10 казаков отряда Бекетова во главе с Максимом Урасовым достигли устья Нерчи-реки, где заложили Нелюдский острог (ныне Нерчинск). Была составлена «роспись» и «чертеж Иргеню озеру и иным озёрам на Килке-реке (р. Хилок), которая пала из Иргень-озера, и Селенге-реке, и иным рекам, которые пали в Витим -реку из Иргеня-озера и из иных озёр». В Шилкинском остроге Бекетов «со товарищи» пережили тяжёлую зиму, не только страдая от голода, но и сдерживая осаду взбунтовавшихся бурят. К весне 1655 года, наладив отношения с бурятами, отряд был вынужден оставить острог и, чтобы не погибнуть от голода, уйти на Амур.

Последние годы жизни

В 1660 году Бекетов из Енисейска отбыл на службу в Тобольск, где в 1661 году встретился с протопопом Аввакумом (с которым у Бекетова случился конфликт) и с Крижаничем .

Напишите отзыв о статье "Бекетов, Пётр Иванович"

Примечания

Ссылки

Литература

• ;
• ;
• ;
• Русско-китайские отношения в XVII веке. Москва, 1969;
• ;
• Изгачев В. Г. «Русский землепроходец Петр Иванович Бекетов»//Ученые записки. Чита, 1959;
• Резун Д. Я. «Родословная сибирских фамилий». Новосибирск, 1993;

Отрывок, характеризующий Бекетов, Пётр Иванович

– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu"il n"y voit que du feu, et oubl celui qu"il devait faire faire sur l"ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C"est genial. Le prince d"Auersperg se pique d"honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c"est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n"est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С"est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n"est ni trahison, ni lachete, ni betise; c"est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c"est… c"est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина. Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c"est de l"heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.