В смутное время в России происходили страшные вещи. Страна была измотана войнами за власть, каждый хотел прикоснуться к власти и тянул все на свою сторону, думая только о себе. Одними из таких героев Смутного времени были так называемые Лжедмитрии, которых было не так то мало. Каждый из них считал себя царем, готовым возглавить власть на Россией. И одному из них это удалось, и он даже правил страной в течении года – это был Гришка Отрепьев (Лжедмитрий I).

Считается, что его наставляли поляки (род Сапег), пытавшиеся захватить власть в Русском государстве. Вначале Гришка ненадолго задержался у князей Острожских, а после перебрался к Хойским. Гавриил Хойский был близким другом Острожского.

Вскоре после прибытия к Хойским. Он поступил в монашескую школу в городе Гоще. Там он изучал латынь и польский. Являясь членом свиты Хойских, он имел массу возможностей познакомиться с образом жизни богатых и властных людей при дворах, а так же со стрельбой, верховой ездой и спортом.

Хойские состояли в дружеских отношениях с другой украинской влиятельной семьей, князьями Вишневецкими. Летом 1603 г. молодой человек покинул Хойских и переехал в город Братин (Брагино), где стал членом свиты князя Адама Вишневецкого. При удобном случае новый слуга Вишневецкого открыл хозяину свое происхождение, назвавшись сыном царя Ивана Грозного, царевичем Дмитрием.

«Дмитрий Самозванец у Вишневецкого». Картина Николая Неврева (1876)

Князь Адам принял историю за чистую монету. По всей вероятности, он уже слышал о существовании претендента от Льва Сапеги. Князь Адам представил Лжедмитрия I своему троюродному брату Константину (галицкому воеводе). Жена Константина Вишневецкого была дочерью Юрия Мнишека.

Когда Мнишек узнал о появлении Дмитрия, ему сразу же пришло в голову, что в покровительстве Лжедмитри. кроется великолепная возможность заполучить больше власти и денег. Его приманкой для Дмитрия стала младшая дочь, прекрасная Марина. Дмитрий влюбился в нее с первого взгляда. А перспектива стать царицей привлекла Марину.

Лжедмитрий I и Марина Мнишек. Гравюра Г. Ф. Галактионова (начало XIX века)

В этих обстоятельствах претендентом заинтересовалась римско-католическая церковь. Епископ Бернард Мациежовский (кардинал с 1603 г.) оказал предприятию энергичную поддержку. В душе Дмитрий не тяготел к католичеству, но прекрасно понимал важность поддержки римско-католической церкви. Кроме того, он знал, что переход в католическую веру необходимое условие женитьбы на Марине. После польский король Сигизмунд дал Дмитрию частную аудиенцию. Король пожаловал Дмитрию содержание в 4000 флоринов в год. Мнишеку поручили руководить предприятием.

Дмитрий тайно перешел в католичество. После этого Дмитрий официально попросил руки Марины. Предложение приняли, но свадьбу отложили до того момента, когда претендент станет царем. Кроме этого, Дмитрию пришлось подписать обязательство: во-первых, выплатить Мнишеку один миллион злотых (100 000 флоринов) сразу после возведения на престол и, во-вторых, передать Марине в полное ее владение Новгород и Псков со всеми их территориями. Позже жадный Мнишек вынудил Дмитрия подписать дополнительное обязательство даровать ему Смоленск и Северскую землю.

Очевидно, что главные действующие лица этой политической игры не верили в то, что Дмитрий является сыном Ивана Грозного, и меньше всех - Мнишек. Дмитрий являлся удобным орудием для Сапеги, Вишневецких, Мнишека и самого короля Сигизмунда в их попытках подчинить себе Московию или хотя бы присоединить западные московские территории к Речи Посполитой. Папа и иезуиты, в свою очередь, желали использовать самозванца для распространения католичества на русских.

К середине лета 1604 г. Мнишеку удалось собрать для армии Дмитрия примерно две тысячи поляков и украинцев. Дмитрий выступил из Самбора 15 августа. Иезуит Лавицкий сопровождал его в качестве духовного наставника. Еще до того, как Дмитрий достиг Киева, к нему присоединились две тысячи донских казаков. В октябре Дмитрий пересек Днепр выше Киева и вступил в Северскую землю.

Лжедмитрий в Москве

Сила Дмитрия состояла не столько в его армии, сколько в авторитете его имени. Люди в районах, куда он входил, верили в то, что он настоящий царевич, другие присоединялись к нему, чтобы противостоять не любимому Борису Годунову.

21 декабря у Новгорода-Северского Дмитрий разбил московскую армию, которой командовал князь Федор Иванович Мстиславский. Вскоре после этого армию Дмитрия пополнили новые казаки. На какое-то время он разместил свой командный пункт в Севске Комарицкой волости. Население этой волости оказало ему мощную поддержку.

Царь Борис Годунов, однако, сумел мобилизовать другую армию и поставил над ней князя Василия Ивановича Шуйского. 21 января 1605 г. Дмитрий вступил в бой с московитами у Добрыничей, но потерпел сокрушительное поражение. С остатками войска он отступил в Путивль, куда ему на помощь пришли четыре тысячи казаков. Другой их отряд занял Кромы (юго-западнее Орла) в северной части Комарицкой волости.

Шуйский и его воеводы не сделали ни малейшего усилия, чтобы использовать свою победу и покончить с Дмитрием. Вместо этого они занялись наказанием жителей Комарицкой волости за поддержку, оказанную Самозванцу. Затем, подгоняемые Борисом, воеводы осадили Кромы, но в решающий момент, когда уже все было готово к штурму, воевода М.Г. Салтыков, отвечающий за артиллерию, отвел пушки с позиций обратно в тыл.

13 апреля 1605 года царь Борис скончался после двух часов приступов, жестокого кровотечения изо рта, ушей и носа. Ходили слухи, что его отравили, или он сам принял яд.

Москвичи без каких-либо волнений присягнули молодому сыну Бориса Федору. Федор Борисович был одаренным и умным юношей, но он вряд ли сумел бы справиться с этой сложной ситуацией, поскольку смерть царя Бориса сделала его противников намного смелее и увереннее в себе. Федор зависел от единственного военачальника, которому доверял его отец, Петра Федоровича Басманова. Федор, однако, не мог назначить Басманова главнокомандующим армией из-за традиции местничества. Поэтому Басманов стал заместителем командующего (вторым воеводой). Прибыв в расположение армии, он понял, что большую часть старших воевод уже склонили признать претендента.Следуя совету М.Г. Салтыкова и двух братьев Голицыных (Василия Васильевича и Ивана Васильевича), Басманов перешел на сторону победителя. 7 мая вся полевая армия признала Дмитрия царем. Совсем немногие офицеры и солдаты отказались и бежали в Москву вместе с главнокомандующим, князем Иваном Михайловичем Катыревым-Ростовским, и боярином Андреем Андреевичем Телятевским. Для царя Федора все было потеряно.

3 июня московская чернь захватила его со всей семьей. Неделей позже князья В.В. Голицын и В.М. Масальский, посланные Лжедмитрием в Москву, с помощью дворянина Михаила Молчанова, чиновника по имени Шелефединов и трех стрельцов задушили царицу Марию (мать Федора). Федор пытался сопротивляться, но был жестоко убит. Его сестру Ксению пощадили по специальному приказу Самозванца, который планировал сделать ее своей любовницей.

Ксения Борисовна Годунова, приведённая к самозванцу.

Патриарха Иова схватили во время службы в соборе и выслали в отдаленный монастырь. Членов семьи Годуновых и двух других близких к ним семей, Сабуровых и Вельяминовых, тоже арестовали и сослали в разные места. Семена Никитича Годунова (главу секретной полиции Бориса) в ссылке задушили.

20 июня претендент при общем ликовании вступил в Москву. Звонили церковные колокола. Улицы были заполнены людьми, которые славили истинного царя и преклоняли перед ним колени.

18 июля бывшая царица Мария (Нагая), теперь монахиня Марфа, официально признала самозванца своим сыном Дмитрием. Она знала, конечно, что он не был ее сыном, но, как сама объясняла впоследствии, боялась, что ее убьют, если она откажется признать его.

К. Ф. Лебедев. Вступление войск Лжедмитрия I в Москву

Правление Лжедмитрия

Дмитрий занимал московский трон меньше года. Он был одаренным, умным и энергичным, однако легкомысленным, влюбчивым и сладострастным человеком. Будучи очарованным Мариной, он не мог противостоять искушению овладеть Ксенией Годуновой. На какое-то время он даже увлекся ею. Слухи об этом дошли до Марины, и она написала Дмитрию гневное письмо. После этого Ксению постригли в монахини под именем Ольга.

Он щедро раздавал обещания всем, кто помогал ему захватить престол, и теперь, когда он его имел, от него ждали выполнения многих противоречащих друг другу обязательств. Однако он не желал становиться орудием кого бы то ни было. Вместо этого он пытался установить собственный политический курс, для чего ему приходилось маневрировать между конфликтующими сторонами со всем доступным ему искусством. Но бесконечно это длиться не могло.

Во внутренней политике Дмитрий продолжил политическую линию Бориса, чья власть основывалась на поддержке средних классов русского общества, дворянства и посадских. Он вынужден был считаться с боярами и править при помощи Боярской Думы (которую он переименовал в Сенат на польский манер), однако он начал свое царствование с чистки боярского класса и депортации Годуновых и связанных с ними семей. С другой стороны, он вызвал из ссылки всех бояр выступавших против царя Бориса, включая собственных мнимых родственников Нагих, Романовых и Богдана Вольского.

Богдан Бельский и Петр Басманов стали главными русскими советниками Дмитрия. Не меньшее влияние имели два его польских секретаря, братья Ян и Станислав Бучинские. Для Дмитрия было важно иметь доброжелателя на патриаршем престоле. Человека достаточно сговорчивого нашли в лице архиепископа рязанского Игнатия, грека с Кипра. Его поспешно возвели в сан патриарха. Монаха Филарета (Федора Никитича Романова) назначили тогда митрополитом рязанским.

Земельные наделы и денежные пособия среднему и низшему дворянству (дворянам и детям боярским) за военную службу удвоили. Простолюдинов, включая беглых крестьян и холопов (большое количество которых присоединилось к армии Дмитрия в конце 1604-1605 гг.), с военных постов сместили.

7 января 1606 г. Дмитрий подтвердил указ царя Бориса от 1597 г., который дал хозяевам более широкие полномочия по отношению к их холопам по контракту (кабальным холопам).1 февраля 1606 г. вышел другой указ, касающийся беглых крестьян, покинувших владения, к которым были прикреплены, из-за того, что не получали от хозяев помощи в голодные годы. По этому указу владелец терял право требовать беглых обратно, если прошло более пяти лет. Это означало, что крестьяне, выехавшие до 1601 г. в большинстве случаев в южные пограничные районы и осевшие там в боярских и дворянских поместьях, должны были оставаться у своих новых хозяев.

Дмитрий наградил своих главных военных сторонников в кампании против царя Бориса - донских казаков, но в дальнейшем отказался от их услуг и взял с собой в столицу только небольшой казачий отряд. Казацкие предводители ожидали от Дмитрия иного отношения - им хотелось играть активную роль в правительстве.

Поэтому терские казаки, не принимавшие участия в походе 1604 г., выдвинули собственного претендента на трон, к которому также присоединились донские казаки. Он назвал себя царевичем Петром, якобы сыном царя Федора (хотя такого никогда не существовало).

Даже неделю поучившись в хорошей школе (в Гоще) и пообщавшись с западнорусской, литовской и польской знатью, Дмитрии понимал значение образования и планировал посылать молодых русских за границу для учебы в иностранных университетах (в этом он опять следовал политике царя Бориса).

Личность и действия Дмитрия производили благоприятное впечатление. Он был доступен для народа и часто гулял по московским улицам без охраны и всякой помпы. Многие русские, однако, особенно из высших классов, критиковали его подобные манеры, противоречившие сложившейся московской традиции. Кроме того, как духовенство, так и миряне были недовольны пренебрежением Дмитрия православной церковью и ее правилами. Несмотря на то, что он хранил в секрете свое обращение в католичество и представлял себя православным, он редко посещал церковные богослужения и не соблюдал постов. Его расположение к иностранцам, особенно к полякам, и милости, им оказываемые, раздражали многих русских, которые чувствовали себя оскорбленными.

Заговор и Смерть Лжедмитрия

Враги Дмитрия, особенно бояре искусно использовали в пропаганде против него народное недовольство. Затевая заговор против Бориса и подготавливая появление самозванца, они видели в Дмитрии средство для свержения Бориса и хотели сделать из него марионеточного царя, от чьего имени они бы правили Московией. Их сразу же постигло разочарование, поскольку Дмитрий всерьез намеревался стать правителем и имел достаточно способностей и жизненных сил, чтобы добиться своего.

Тогда бояре решили, что им необходимо, пока не поздно, избавиться от Дмитрия. Уже на следующий день после вступления Дмитрия в Москву князь Василий Шуйский через своих людей начал тайно информировать москвичей, что настоящий Дмитрий умер в Угличе в 1591 г., а трон занимает бессовестный самозванец.

23 июня замысел Шуйского был раскрыт, его арестовали и судили собором духовенства, бояр и посадских. Его приговорили к смерти, однако Дмитрий заменил смертный приговор на ссылку. Еще до того, как Шуйский добрался до места ссылки, его простили и позволили ему вернуться в Москву. Если Дмитрий надеялся своим великодушием завоевать расположение Шуйского, то просчитался. Этот опыт на некоторое время сделал Шуйского более осторожным, но ни он, ни другие бояре не отказались от своих планов.

Теперь они вступили в тайные переговоры с королем Сигизмундом, используя для этой цели одного из курьеров, поддерживающих связи Дмитрия с Польшей, Ивана Безобразова. Сигизмунд ответил, что ему прискорбно слышать о том, что претендент, которого он считал настоящим Дмитрием, оказался деспотичным самозванцем, и он не будет возражать против планов бояр. Что же касается Владислава, то король не дал по этому поводу никаких определенных обещаний.

Дмитрий не был достаточно информирован ни о потенциальной угрозе со стороны казаков и недовольных крестьян, ни о непосредственной опасности боярского заговора. Он был занят своими отношениями с поляками и иезуитами, стараясь не попасть к ним в полную зависимость, не потеряв при этом Марину. Он разочаровал иезуитов, не сумев обратить Русь в католичество. Однако он позволил иезуитам проводить в Москве католические богослужения, и они имели доступ во дворец. Он объявил о желании начать по благословению папы крестовый поход против турок, но потребовал, чтобы папа пожаловал ему титул императора, а король Сигизмунд его признал. Сигизмунд, считавший Дмитрия чем-то вроде вассала, был возмущен.

Несмотря на все эти трения, иезуиты настаивали на скорейшей свадьбе Марины и Дмитрия в надежде, что Марина сумеет убедить мужа не откладывать введение католичества на Руси. В апреле 1606 г. Мнишеки выехали в Москву. Отец Марины прибыл 24 апреля, а сама Марина, в сопровождении великолепного кортежа - 2 мая. 8 мая в Покровском соборе Кремля Марину торжественно короновали царицей и сочетали браком с Дмитрием.

Москва, казалось, на некоторое время превратилась в польский город. Мнишека и других польских магнатов, приехавших на свадьбу Марины, сопровождали огромные свиты. В Кремле и в городе кишели толпы польской знати и сопровождающих лиц. Характерно, что на церемонии коронации Марины и на ее свадьбе в соборе присутствовали большей частью поляки; из русских пригласили только избранную знать. Простых русских не допустили даже в Кремль.

Только немногих польских и литовских гостей можно было разместить в правительственных зданиях. А поскольку в Москве не было подходящих гостиниц, основная часть поляков поселилась в частных домах в центральной части города (Китай-городе). Они вели себя так, будто находились в завоеванной стране. Их надменность оскорбила москвичей и возбудила ненависть к пришельцам.

Бояре, возглавляемые князем Иваном Ивановичем Шуйским, почувствовали, что подходящий для удара момент наступил. Еще до бракосочетания Дмитрия Шуйскому удалось привлечь на свою сторону подразделение новгородских и псковских войск, расквартированных недалеко от Москвы. (Шуйские традиционно поддерживали с Новгородом тесные контакты и имели там много сторонников.)

Ночью 17 мая новгородцы заняли все кремлевские ворота, не позволяя никому входить и выходить. В 4 часа в церкви на Новгородском дворе ударили в набат, на который ответили колокола всех московских церквей. Москвичи кинулись на Красную площадь, где обнаружили. Шуйского и других бояр верхом и в полном вооружении. Бояре кричали толпе, что поляки устроили заговор против царя. Чернь, уже настроенная против поляков, бросилась в дома, где они стояли, и начались резня и грабежи.

В это время бояре поспешили в Кремль и без особых затруднений проникли в царский дворец. (На ночь Дмитрий оставлял только несколько немецких гвардейцев). Во дворце Дмитрия защищал Басманов, вступивший в сражение с вторгшимися, но его сразу же убили. Дмитрий, видя, что у него нет шансов, решил искать помощи у стрельцов за кремлевскими воротами. Он выпрыгнул из окна дворца, но неудачно, упал на землю, повредил грудь и ногу, и лежал в полной беспомощности, пока заговорщики не нашли и не убили его. Марину с ее свитой взяли во дворце под стражу.

Шуйский тем временем поспешил остановить нападения москвичей на поляков, послав для этого отряды стрельцов. Мнишек и другие польские и литовские магнаты были арестованы. Бояре, не теряя времени, формировали новое правительство. Больше и речи не шло о приглашении на престол Владислава. Ранним утром 19 мая 1606 г. на Красной площади поспешно созванное собрание знати и посадских объявило главу боярского заговора, князя Василия Ивановича Шуйского, царем России.

«Последние минуты жизни Лжедмитрия I», картина Карла Венига, 1879 год

Вторжение

13 октября 1604 года отряды Лжедмитрия начали вторжение в Русское государство через Северскую Украйну. Это направление вторжения позволяло избежать сильных приграничных боев, так как область в это время была охвачена волнениями и восстаниями вызванными «перегибами» правительства Годунова. Также это помогло самозванцу пополнить войско казаками и беглыми крестьянами, так как местное население поверило в «доброго царя» и ожидало от него избавления от непосильного гнёта. Кроме того, это направление движения армии самозванца к Москве позволяло избежать встречи с такой мощной крепостью как Смоленск. У войск самозванца практически не было артиллерии, а без неё нельзя было штурмовать сильные крепости.

«Прелестные письма» и воззвания к северским городам сделали своё дело. «Настоящий царь» звал народ к восстанию против узурпатора Бориса и к восстановлению справедливости. Северский край был полон беженцами, которые бежали от голода и преследований. Поэтому появление «настоящего царя» было воспринято положительно. Сигналом к повсеместному восстанию послужила сдача Путивля, единственной каменной крепости в области. Восстали мужики обширной и богатой Комарицкой волости, которая принадлежала царской семье. Затем Москве отказались повиноваться многие южные города - среди них Рыльск, Курск, Севск, Кромы. Таким образом, внешнее вторжение совпало с внутренним гражданским противостоянием, вызванным крепостнической политикой правительства.

Собственно основное расчёт и строился на народное недовольство и заговор бояр. С военной точки зрения, армия самозванца не имела шансов на успех. Лучшее время для боевых действий - лето, было упущено, начался сезон дождей, превращающий дороги в болото, близилась зима. Артиллерии для взятия крепостей не было. Денег для оплаты наемников было мало. Дисциплины и порядка в войске не было, польские шляхтичи не уважали самозванца. Крымская орда, которая должна была атаковать с юга и связать московское войско, в поход не выступила. В таких условиях войско Лжедмитрия могло рассчитывать только на набег и взятие нескольких городов, а не на успех в большой кампании.

Правительственные войска под командованием князя Дмитрия Шуйского сосредоточились под Брянском и ждали подкреплений. Царь Борис объявил сбор земского ополчения в Москве. Московское правительство ждало главного удара польской армии со стороны Смоленска, и только поняв, что его не будет, двинуло войска на юг.
21 января 1605 г. в районе села Добрыничи Комарицкой волости произошло решительное сражение. Разгром был полный: войско самозванца только убитыми потеряло более 6 тыс. человек, было захвачено много пленных, 15 знамен, вся артиллерия и обоз. Сам самозванец едва убежал. Оставшиеся ещё поляки его оставили (Мнишек уехал ещё раньше). Таким образом, эта битва показала, что не зря поляки боялись вторжения в Русское государство. В прямом бою царские войска были грозной силой, которая легко разметала силы самозванца.

Однако нерешительность царских воевод, приостановивших погоню, не позволила завершить ликвидацию сил самозванца. Это помогло самозванцу уйти и закрепиться в Путивле, под защитой запорожских и донских казаков. Часть казаков отправили защищать Кромы и отвлекать царские войска. Они справились с этой задачей - небольшой казацкий отряд до весны сковывал войска, посланные против Лжедмитрия. Царские войска, вместо того, чтобы осадить Лжедмитрия в его временной столице, теряли время, штурмуя Кромы и Рыльск. Не сумев взять Рыльск, Мстиславский решил распустить войска на «зимние квартиры», доложив в Москву, что для взятия крепости нужна осадная артиллерия. Царь роспуск армии отменил, вызвав недовольство воинов. В армию отправили «стенобойный наряд». Также Годунов отозвал из армии Мстиславского и Шуйского, что их дополнительно оскорбило. И назначил отличившегося Басманова, которому царь обещал в жены дочь Ксению. Кроме того, царские воеводы развязали жестокий террор, уничтожая всех без разбору, как сочувствующих самозванцу. Это привело к всеобщему ожесточению и вызвало раскол среди дворянства, которое раньше было по большей части предано династии Годуновых. Жители восставших городов, будучи свидетелям террора, стояли до последнего. В Москве по доносам хватали на пытки и расправы сочувствующих «ворам», это озлобило москвичей.

Царское войско прочно завязло под Кромами. Атаман Карела с казаками стоял насмерть. От городка ничего не осталось, от бомбардировок сгорели стены и дома. Но казаки держались, нарыли под валами ходов и нор, где пережидали обстрелы и спали и огнем встречали атаки. Царские войска в бой особо не рвались, умирать не хотели. Враг рода Годуновых Василий Голицын, оставшийся командующим между отъездом прежнего командования и прибытием нового, не проявлял рвения. Царское войско разлагалось от безделья, болело дизентерией и читало подметные письма самозванца. И всё равно войска самозванца были обречены, рано или поздно их бы раздавили.

В этот критический момент, когда план вторжения мог окончательно рухнуть, 13 апреля неожиданно умер царь Борис. Наследником престола был его 16-летний сын Фёдор. Смерть царя была совершенно неожиданной и произошла при странных обстоятельствах. Борис был здоров и видимо, ему помогли умереть. Фактическими правителями при молодом царе стали его мать Мария Скуратова и Семен Годунов, которых ненавидели все. Честолюбивого Басманова они тоже обидели, сделав его лишь вторым воеводой.

Бояре немедленно составили заговор против молодого царя. Из лагеря под Кромами стали уезжать многие дворяне, якобы на царские похороны, но многие уезжали к самозванцу. А в самом царском лагере предводители рязанского дворянского ополчения Прокопий и Захар Ляпуновы составили заговор. К нему присоединились обиженный Басманов и Голицыны. В результате 7 мая на сторону самозванца перешло царское войско во главе с воеводами Петром Басмановым и князьями Голицыными. Узнав об изменении ситуации, к самозванцу в войско снова хлынули поляки. Самозванец триумфальным маршем двинулся на Москву. Остановился в Туле, послав в столицу отряд казаков Карелы.

Посланцы Лжедмитрия 1 июня огласили его послание. Началось восстание. Царь Фёдор, его мать и сестра были арестованы, их родственников перебили или сослали. Патриарха Иова низложили, посадив на его место соглашателя грека Игнатия. Незадолго до вступления самозванца в Москву царя и его мать задушили. Лжедмитрий перед въездом в Москву выразил пожелание: «Нужно, чтобы Фёдора и матери его тоже не было». Официально было объявлено, что царь и его мать отравились.

К. Ф. Лебедев Вступление войск Лжедмитрия I в Москву

Политика самозванца

20 июня «настоящий царь» в окружении бояр-изменников, с сильным конвоем польских наемников и казаков прибыл в Москву. Первоначально новый царь отметился милостями. Многим «верным» выдали вознаграждение, боярам и окольничим выплачивался двойной оклад. Из ссылок возвращались бояре, бывшие в опале при Годуновых. Им возвращали имения. Вернули даже Василия Шуйского и его братьев, которые были сосланы из-за заговора, направленного уже против Лжедмитрия. Получили прощение все родственники Филарета Романова (Федор Романов), которые также подверглись опале при Годуновых. Сам Филарет получил важный пост - митрополита Ростовского. Была разыграна трогательная встреча «Дмитрия» с матерью Марией Нагой - она содержалась в монастырском заточении и предпочла «узнать» его, чтобы выйти из темницы и вернуться к светской жизни. Служилым людям удвоили содержание, помещикам увеличили земельные наделы, за счёт земельных и денежных конфискаций у монастырей. На юге Русского государства, поддержавшем самозванца в борьбе с Москвой, на 10 лет было отменено взимание налогов. Правда, этот праздник жизни (за полгода растранжирили 7,5 млн. рублей, при годовом доходе в 1,5 млн. рублей) пришлось оплачивать другим. Поэтому в других районах налоги значительно выросли, что вызвало новые волнения.

Новый царь, который раздал много обещаний, вынужден был несколько смягчить давление на народ. Крестьянам разрешили уход от помещиков, если те не кормили их во время голода. Запретили потомственную запись в холопы; холоп должен был служить только тому, кому «запродался», что переводило их на положение наемных слуг. Установили точный срок поиска беглых - 5 лет. Бежавшие во время голода закреплялись за новыми помещиками, то есть теми, кто их кормил в трудное время. Законодательно запретили мздоимство. Чтобы уменьшить злоупотребления при сборе податей, новый царь обязал сами «земли» отправлять соответствующие суммы с выборными людьми в столицу. Взяточников велели наказывать, дворян бить было нельзя, но на них налагались большие штрафы. Царь пытался привлечь на свою сторону простых людей, принимал челобитные, часто гулял по улицам, беседуя с торговцами, ремесленниками и другими простыми людьми. Он остановил преследования скоморохов (пережитки язычества), перестали запрещать песни и пляски, карты, шахматы.

При этом Лжедмитрий начал активную вестернизацию. Новый царь убрал препятствия по выезду из Русского государства и передвижению внутри него. Такой свободы в этом вопросе ещё не знало ни одно европейское государство. Повелел Думе зваться «сенатом». Ввёл польские чины мечника, подчашия, подскарбия, сам принял титул императора (цезаря). «Тайная канцелярия» царя состояла исключительно из иностранцев. При царе была создана личная гвардия из иностранцев, которая обеспечивала его безопасность. Тот, что царь окружил себя иностранцами и поляками, отстранил от себя русскую охрану, многих оскорбило и возмутило. Кроме того, новый царь бросил вызов церкви. Монахов Лжедмитрий не любил, называл «дармоедами» и «лицемерами». Он собирался сделать опись монастырского имущества и отобрать всё «лишнее». Предоставил свободу совести подданным.

Во внешней политике предвосхитил действия царевны Софьи с князем Голицыным и царя Петра - готовился к войне с Турцией и захвату Азова с устьем Дона. Планировал отбить у шведов Нарву. Искал союзников на Западе. Особенно надеялся на поддержку папы римского и Польши, а также германского императора и Венеции. Но серьёзной поддержки от Рима и Польши не получил из-за отказа выполнить ранее данные обещания по уступке земель и распространению католической веры. Лжедмитрий понимал, что серьёзные уступки Польше подорвут его позиции в Москве. Польскому послу Корвин-Гонсевскому заявил, что он не может пойти на территориальные уступки Речи Посполитой, как ранее обещал, и предлагал оплатить помощь деньгами. Католикам предоставили свободу вероисповедания, как и другим христианам (протестантам). Но иезуитам запретили въезд в Россию.

Однако очень скоро москвичи почувствовали себя обманутыми. Чужаки вели себя в Москве как в захваченном городе. Англичанин Д. Горсей писал: «Поляки - высокомерная нация, заносчивая в счастье, - стали проявлять свою власть над русским боярством, вмешивались в православную религию, нарушали законы, мучили, угнетали, грабили, опустошали сокровищницы». Кроме того, люди были недовольны тем, что царь нарушал русские обычаи в быту и одежде (одевался в иноземное платье), был расположен к иностранцам, и собирался жениться на полячке.

Зимой положение Лжедмитрия ухудшилось. В народе пошли слухи, что «царь - ненастоящий», а беглый монах. Русское боярство, которое желало видеть в Лжедмитрии свою игрушку, просчиталось. Григорий проявил самостоятельный ум и волю. Кроме того, бояре не хотели делить власть с поляками и «худородными». Василий Шуйский чуть ли не прямо заявил, что Лжедмитрий был посажен на царство с единственной целью - свалить род Годуновых, теперь пришло время сменить его. Знать составила новый заговор. Во главе него стояли князья Шуйские, Мстиславский, Голицыны, бояре Романов, Шереметев, Татищев. Их поддержала церковь, обиженная крупными поборами.

В январе 1606 г. отряд заговорщиков ворвался во дворец и попытался убить царя. Однако убийцы действовали неумело, нашумели, выдали себя. Покушение провалилось. Семь заговорщиков было схвачено, их растерзала толпа.

Восстание

Лжедмитрий сам себе рыл могилу. С одной стороны, он заигрывал с Боярской думой, пытался привлечь на свою сторону служилых людей, раздавал придворные звания и должности. С другой стороны, давал новые поводы для недовольства. 24 апреля 1606 г. с Юрием Мнишеком и его дочерью Мариной в Москву прибыло много поляков - около 2 тыс. человек. На дары невесте и её отцу, знатным панам и шляхтичам самозванец выделил огромные суммы. Одна только шкатулка с драгоценностями, подаренная Марине, стоила около 500 тыс. золотых рублей и ещё 100 тыс. отправили в Польшу для уплаты долгов. Балы, обеды и празднества следовали один за другим.

8 мая Лжедмитрий отпраздновал свою свадьбу с Мариной. Католичка была увенчана царской короной, что возмутило людей. Возмущение вызывало и нарушение обычаев во время церемонии. Столица забурлила. Лжедмитрий же продолжал пировать, хотя ему донесли о заговоре и подготовке восстания. Он легкомысленно отмахнулся от предостережения, пригрозив наказать самих доносчиков. Лжедмитрий праздновал и отошёл от государственных дел. А загулявшие поляки оскорбляли москвичей. Пан Стадницкий вспоминал: «Московитам сильно надоело распутство поляков, которые стали обращаться с ними, как со своими подданными, нападали на них, ссорились с ними, оскорбляли, били, напившись допьяна, насиловали замужних женщин и девушек». Почва для восстания была создана.

Восстание вспыхнуло в ночь на 17 (27) мая. Шуйский именем царя уменьшил его личную охрану во дворце со 100 до 30 человек, приказал открыть тюрьмы и выдать толпе. Ещё раньше верных царю казаков отправили в Елец (готовилась война с Османской империей). В два часа, когда царь и его соратники отсыпались от очередного пира, ударили в набат. Боярская челядь, а также горожане, вооруженные холодным оружием, пищалями и даже пушками, с разных концов Москвы атаковали отряды польских панов, укрывшихся в каменных столичных дворцах. Причём народ снова обманули, Шуйский пустил слух, что «литва» хочет убить царя, и требовал, чтобы москвичи поднялись на его защиту. Пока горожане громили поляков и прочих иноземцев, толпа заговорщиков во главе Василием Шуйским и Голицыными ворвалась в Кремль. Быстро сломив сопротивление наемников-алебардщиков из личной охраны самозванца, они ворвались во дворец. Воевода Пётр Басманов, ставший ближайшим сподвижником, Лжедмитрия, попытался остановить толпу, но был убит.

Самозванец попытался спастись бегством через окно, но упал и был ранен. Его подобрали стрельцы из охраны Кремля. Он просил защиты от заговорщиков, обещал большую награду, поместья и имущество мятежников. Поэтому стрельцы сначала попыталась отстоять царя. В ответ приспешники Татищева и Шуйского пообещали стрельцам казнить их жен и детей, если не выдадут «вора». Стрельцы колебались, но всё же потребовали, чтобы царица Марфа подтвердила, что Дмитрий - её сын, в противном случае - «Бог в нём волен». Заговорщики не имели преимущества в силах и вынуждены были согласиться. Пока гонец ездил к Марфе за ответом, они пытались заставить Лжедмитрия признать свою вину. Однако тот стоял до конца и твердил, что он сын Грозного. Вернувшийся гонец, князь Иван Голицын, крикнул, что якобы Марфа сказала, будто её сын убит в Угличе. Восставшие тут же убили Лжедмитрия.

Несколько сотен поляков было перебито. Остальных спас Шуйский. Он направил войска успокоить разбушевавшийся народ и взять под охрану отбивавшихся в своих дворах поляков. Пленные поляки были сосланы в различные русские города. Пана Мнишека и Марину отправили в Ярославль.

Тела убитого царя и Басманова подвергли т. н. «торговой казни». Они сначала валялись в грязи, а затем были брошены на плаху (или стол). Каждый мог подвергнуть поруганию их тела. Надо сказать, что гибель самозванца вызвала неоднозначную реакцию. Многие простые люди жалели царя. Поэтому было объявлено, что самозванец был идолопоклонником и «чернокнижником» (колдуном). Сначала Лжедмитрия и Басманова похоронили. Но сразу после похорон ударили сильные морозы, погубившие траву на лугах и уже посеянное зерно. Пошли слухи, что виноват умерший колдун, говорили, что он «мертвый ходит». В итоге тело Лжедмитрия выкопали и сожгли, а пепел, смешав с порохом, выстрелили из пушки в сторону Польши.

Спустя три дня после гибели Лжедмитрия царем «избрали» родовитого боярина князя Василия Ивановича Шуйского (Шуйские - потомки суздальской ветви Рюриковичей) - организатора заговора против самозванца. По русским законам и традициям царя должен был избрать Земской собор. Но в провинции ещё жила вера в «доброго царя» Дмитрия. Он много чего успел наобещать, а навредить не успел. Поэтому заговорщики решили «избрать» царя сами, чтобы поставить всех перед фактом.

Претендентов было четверо. Сына Филарета - 9-летнего Михаила, большинством голосов в Боярской думе отвергли за малолетством. Нерешительный и безвольный Мстиславский отказался сам. А Василий Голицын и по знатности рода и по своей роли в заговоре Уступал Василию Шуйскому. Этот кандидат и победил. По личным качествам это был хитрый и беспринципный политик. Чтобы избежать трений с другими боярами, Шуйский пошёл на компромисс с боярством и обязался важнейшие вопросы решать только вместе с Думой и без её разрешения никого не репрессировать. Бояре, зная, что Шуйский не популярен в народе, не решились созвать Земской собор для выборов царя. Они вывели Шуйского на Лобное место и «выкрикнули» его царем перед собравшимися горожанами. В Москве его уважали и поддержали. Сделав вид, что присутствующие горожане, купцы и служилые из других городов являются их делегатами, Боярская Дума сообщила державе об избрании Шуйского Собором.

Таким образом, Смута продолжалась. Ставленника Запада убили, но власть захватила кучка знатных бояр, беспринципных и жадных. Простой народ, сбросивший самозванца, оказался в ещё большей кабале, чем при Годунове. Начались массовые розыск и беглых крестьян, которые бежали от гнета бояр и помещиков, тюрьмы заполнились «крамольниками». Поэтому широкое народное движение продолжалось.

Ctrl Enter

Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter

Лжедмитрий I

Происхождение этого лица, равно как история его появления и принятия на себя имени царевича Дмитрия, сына Ивана Грозного, остаются до сих пор весьма тёмными и вряд ли даже могут быть вполне разъяснены при настоящем состоянии источников.

Правительство Бориса Годунова, получив известие о появлении в Польше лица, назвавшегося Дмитрием, излагало в своих грамотах его историю следующим образом. Юрий или Григорий Отрепьев, сын галицкого сына боярского, Богдана Отрепьева, с детства жил в Москве в холопах у бояр Романовых и у князя Бориса Черкасского. Затем, навлекши на себя подозрение царя Бориса, он постригся в монахи и, переходя из одного монастыря в другой, попал в Чудов монастырь, где его грамотность обратила внимание патриарха Иова, взявшего его к себе для книжного письма. Похвальба Григория о возможности ему быть царём на Москве дошла до Бориса, и последний приказал сослать его под присмотром в Кириллов монастырь.

Предупреждённый вовремя, Григорий успел бежать. Сначала в Галич, потом в Муром, и, вернувшись вновь в Москву, в 1602 бежал из неё вместе с неким Инокентием Варлаамом в Киев, в Печерский монастырь. Оттуда перешёл в Острог к князю Константину Острожскому, затем поступил в школу в Гоще, и наконец, вступил на службу к князю Вишневецкому, которому впервые и объявил о своем якобы царском происхождении. Этот рассказ, повторенный позднее и правительством царя Василия Шуйского, вошедший в большую часть русских летописей и сказаний и основанный главным образом на показании или «Извете» упомянутого Варлаама, был сперва всецело принят и историками.

Костомаров предполагал, что Лжедмитрий мог происходить из западной Руси (Украины), будучи сыном или внуком какого-нибудь московского беглеца; но это лишь предположение, не подтвержденное никакими фактами, и вопрос о личности первого Лжедмитрия остаётся открытым. Почти доказанным можно считать лишь то, что он не был сознательным обманщиком и являлся лишь орудием в чужих руках, направленным к низвержению царя Бориса. Ещё Щербатов считал истинными виновниками появления самозванца недовольных Борисом бояр; мнение это разделяется большинством историков, причем некоторые из них немалую роль в подготовке самозванца отводят полякам и, в частности, иезуитам. Оригинальный вид приняло последнее предположение у Бицына (Н.М.Павлова), по мнению которого было два самозванца: один (Григорий Отрепьев) был отправлен боярами из Москвы в Польшу, другой - подготовлен в Польше иезуитами, и последний-то и сыграл роль Дмитрия. Это чересчур искусственное предположение не оправдывается достоверными фактами истории Лжедмитрия и не было принято другими историками. То обстоятельство, что Лжедмитрий вполне владел русским языком и плохо знал латинский, бывший тогда обязательным для образованного человека в польском обществе, позволяет с большой вероятностью предположить, что по происхождению Лжедмитрий был русский.

Достоверная история Лжедмитрия начинается с появления его в 1601 при дворе князя Константина Острожского, откуда он перешёл в Гощу, в арианскую школу, а затем к князю Вишневецкому, которому и объявил о своём якобы царском происхождении, вызванный к этому, по одним рассказам, болезнью, по другим - оскорблением, нанесённым ему Вишневецким. Как бы то ни было, последний поверил Лжедмитрию, равно как и некоторые другие польские паны, тем более, что на первых же порах явились и русские люди, признавшие в Лжедмитрии мнимо-убитого царевича. Особенно близко сошёлся Лжедмитрий с воеводой сандомирским, Юрием Мнишеком, в дочь которого, Марину, он влюбился.

Стремясь обеспечить себе успех, Лжедмитрий пытался завести сношения с королём Сигизмундом, на которого, следуя, вероятно, советам своих польских доброжелателей, рассчитывал действовать через иезуитов, обещая последним присоединиться к католичеству. Папская курия, увидав в появлении Лжедмитрия давно желанный случай к обращению в католичество московского государства, поручила своему нунцию в Польше, Рангони, войти в сношения с Лжедмитрием, разведать его намерения и, обратив в католичество, оказать ему помощь. В начале 1604 Лжедмитрий в Кракове был представлен нунцием королю. 27 апреля совершился его переход в католичество. Сигизмунд признал Лжедмитрия, обещал ему 40000 злотых ежегодного содержания, но официально не выступил на его защиту, дозволив лишь желающим помогать царевичу. За это Лжедмитрий обещал отдать Польше Смоленск и Северскую землю и ввести в московском государстве католицизм. Вернувшись в Самбор, Лжедмитрий предложил руку Марине Мнишек; предложение было принято, и он выдал невесте запись, по которой обязался не стеснять её в делах веры и уступить ей в полное владение Великий Новгород и Псков, причём эти города должны были остаться за Мариной даже в случае её неплодия.

Мнишек набрал для будущего зятя небольшое войско из польских авантюристов, к которым присоединились 2000 малороссийских казаков и небольшой отряд донцов. С этими силами Лжедмитрий 15 августа 1604 открыл поход, а в октябре перешёл московскую границу. Обаяние имени царевича Дмитрия и недовольство Годуновым сразу дали себя знать. Моравск, Чернигов, Путивль в другие города без боя сдались Лжедмитрию; держался только Новгород-Северский, где воеводой был Пётр Басманов. 50000 московское войско, под начальством Мстиславского, явившееся на выручку этого города, было наголову разбито Лжедмитрием, с его 15000 армией. Русские люди неохотно сражались против человека, которого многие из них в душе считали истинным царевичем; поведение боярства, которое Борис при первых вестях о Лжедмитрии обвинил в постановке самозванца, усиливало начинавшуюся смуту: некоторые воеводы, выступая из Москвы, прямо говорили, что трудно бороться против прирожденного государя. Большинство поляков, недовольных задержкой платы, оставило в это время Лжедмитрия, но зато к нему явилось 12000 казаков. Василий Шуйский разбил 31 января 1605 Лжедмитрия при Добрыничах, но затем московское войско занялось бесполезной осадой Рыльска и Кром, а тем временем Лжедмитрий, засевший в Путивле, получил новые подкрепления. Недовольный действиями своих воевод, царь Борис послал к войску Петра Басманова, перед тем вызванного в Москву и щедро награжденного; но и Басманов не мог уже остановить разыгравшейся смуты.

23 апреля умер внезапно царь Борис. 17 мая всё войско, с Басмановым во главе, перешло на сторону Лжедмитрий. 30 июня Лжедмитрий торжественно въехал в Москву; провозглашённый перед тем царём Фёдор Борисович Годунов ещё раньше был убит посланными Лжедмитрия, вместе со своей матерью. Уцелевшую сестру его Ксению Лжедмитрий сделал своей любовницей; позднее она была пострижена. Через несколько дней после въезда Л. в Москву обнаружились уже замыслы бояр против него.

В. И. Шуйский был уличён в распускании слухов о самозванстве нового царя и, отданный Лжедмитрия на суд собора, состоявшего из духовенства, бояр и простых людей, приговорён к смертной казни. Лжедмитрий заменил её ссылкой Шуйского, с двумя братьями, в галицкие пригороды, а затем, вернув их с дороги, простил совершенно, возвратив им имения и боярство.

Патриарх Иов был низложен и на место его возведен архиепископ рязанский, грек Игнатий, который 31 июля и венчал Лжедмитрия на царство.

Как правитель, Лжедмитрий, согласно всем современным отзывам, отличался недюжинной энергией, большими способностями, широкими реформаторскими замыслами и крайне высоким понятием о своей власти. «Остротой смысла и учением книжным себе давно искусив», говорит о нём князь Хворостинин и прибавляет: «самодержавие выше человеческих обычаев устрояя». Он переустроил думу, введя в нее, в качестве постоянных членов, высшее духовенство; завел новые чины по польскому образцу: мечника, подчашия, подскарбия; принял титул императора или цезаря; удвоил жалованье служилым людям; старался облегчить положение холопов, воспрещая записи в наследственное холопство, и крестьян, запрещая требовать обратно крестьян, бежавших в голодный год. Лжедмитрий думал открыть своим подданным свободный доступ в западную Европу для образования, приближал к себе иноземцев. Он мечтал составить союз против Турции, из императора германского, королей французского и польского, Венеции и московского государства; его дипломатические сношения с папой и Польшей были направлены главным образом к этой цели и к признанию за ним императорского титула. Папа, иезуиты и Сигизмунд, рассчитывавшие видеть в Лжедмитрии покорное орудие своей политики, сильно ошиблись в расчетах.

Он держал себя вполне самостоятельно, отказался вводить католицизм и допустить иезуитов и добился того, чтобы Марина, по прибытии в Россию, наружно исполняла обряды православия. Довольно индифферентный к различиям религий, в чём может быть сказалось влияние польского арианства, он избегал, однако, раздражать народ. Равным образом Лжедмитрий решительно отказался делать какие-либо земельные уступки Польше, предлагая денежное вознаграждение за оказанную ему помощь.

Отступления от старых обычаев, какие допускал Лжедмитрий и какие стали особенно часты со времени прибытия
Марины, и явная любовь Лжедмитрия к иноземцам раздражали некоторых ревнителей старины среди приближённых царя. Но народные массы относились к нему доброжелательно, и москвичи сами избивали немногих говоривших о самозванстве Лжедмитрия. Последний погиб исключительно благодаря заговору, устроенному против него боярами и во главе их - Василием Шуйским. Удобный повод заговорщикам доставила свадьба Лжедмитрия.

Ещё 20 ноября 1605 состоялось в Кракове обручение Лжедмитрия, которого заменял в обряде посол московский Власьев, а 18 мая 1606 в Москве совершился и брак Лжедмитрия с Мариной. Воспользовавшись раздражением москвичей против поляков, наехавших в Москву с Мариной и позволявших себе разные бесчинства, заговорщики, в ночь с 26 на 27 мая, ударили в набат, объявили сбежавшемуся народу, что ляхи бьют царя, и, направив толпы на поляков, сами прорвались в Кремль. Захваченный врасплох, Лжедмитрий пытался сначала защищаться, затем бежал к стрельцам, но последние, под давлением боярских угроз, выдали его, и он был застрелен Валуевым. Народу объявили, что, по словам царицы Марии, Лжедмитрий был самозванец; тело его сожгли и, зарядив прахом пушку, выстрелили в ту сторону, откуда он пришёл.

Промежуточный Лжедмитрий

Молчанов Михаил Андреевич (Михалка) - известный интриган эпохи Смуты. Рядовой дворянин московский при царе Борисе, бывший, видимо, не в ладах с правительством, участвовавший в убийстве сына и вдовы Годунова, он стал особо близким к Самозванцу. После гибели последнего Михалка бежал, распространяя по дороге слухи о спасении "царя Димитрия", и даже иногда выдавая себя за него. Прибыв в Самбор к теще Самозванца, он сделался центром интриг против Шуйского. Не решившись сам стать во главе поднявшихся во имя Димитрия "севрюков", Михалка прислал к ним в качестве воеводы, уверовавшего в него Болотникова. В начале 1609 года Молчанов очутился в Москве, строил заговоры против царя, а после неудачного, не приведшего к низложению Шуйского, мятежа 25 февраля "выбежал" в Тушино к Вору и, возведенный в окольничьи, играл видную роль в его Думе. После бегства Вора в Калугу, Молчанов, вместе с другими тушинцами, явился под Смоленск к королю просить Владислава на русский престол. Признанный окольничим и пожалованный грамотами на земли, Михалка побывал в Москве, присягнувшей уже Владиславу, но еще раньше "великих послов" - Филарета и Голицына. В октябре 1610 года вернулся с Соловецким к Сигизмунду, привезя ему поклон от бояр и все договорные грамоты о Владиславе. В 1611 году Михалка не стало.

Лжедмитрий II