Удивительный документ обнаружили ученые — профессор исторических наук Н. Назаршоев и доцент исторических наук А. Гафуров — во время работы в Российском государственном архиве социально-политической истории (бывший архив ЦК КПСС). Опись, отпечатанная на пишущей машинке, объемом 48 листов, перечисляла материальные ценности бухарского эмира. Херсонский музей отказался продать уникальную саблю, даже за 100 тысяч долларов.Саблю дамасской стали с эфесом и ножнами из серебра, украшенными искуснейшей гравировкой кубачинских ювелиров, изготовили еще в девятнадцатом веке лично для эмира Бухары Сеид-хана.
Удивительный документ обнаружили ученые — профессор исторических наук Н. Назаршоев и доцент исторических наук А. Гафуров — во время работы в Российском государственном архиве социально-политической истории (бывший архив ЦК КПСС). Опись, отпечатанная на пишущей машинке, объемом 48 листов, перечисляла материальные ценности бухарского эмира.
Эмир Бухары Мир-Сеид-Абдул-Ахад в окружении русских офицеров
Бухарский эмир и его свита в Москве в 1896 г. Фотография ГИМ.
Практически ежегодно в СМИ и в Интернете появляются статьи писателей, публицистов, ученых и просто любителей истории, в которых они высказывают гипотезы и предположения о местонахождении золота династии Мангытов. Эта тема является актуальной с момента свержения последнего бухарского эмира Саида Мира Алимхана. Причем, авторы статей стараются, как правило, приписать эмиру как можно больше богатства. Но все, как правило, пишут, что он до своего бегства из Бухары заблаговременно вывез 10 тонн золота на сумму 150 миллионов по тем временам российских рублей, что на сегодняшний день эквивалентно 70 миллионам долларов США.
Все это сокровище, как утверждается, было спрятано где-то в пещерах Гиссарского хребта. При этом по одной из версий, Саид Алимхан избавился от лишних свидетелей по классическому сценарию: погонщики, которые знали о ценном грузе, были уничтожены доверенным лицом эмира дервишем Давроном и его подручными. Затем последних лишил жизни личный телохранитель эмира Карапуш с гвардейцами, а вскоре сам Карапуш, доложивший эмиру об успешном завершении операции и посвятивший светлейшего в тайны захоронения клада, той же ночью в опочивальне дворца был удавлен личным палачом эмира. Исчезли и гвардейцы — их также умертвили.
В 20-30гг. группы вооруженных всадников, насчитывавшие десятки, а то и сотни человек, проникали на территорию Таджикистана с целью поиска клада. Однако все эти вылазки оказались тщетны. Поиски сокровища нелегально продолжились и в последующие годы. Но клад так и не был обнаружен.
Так существовал все-таки клад, замурованный в Гиссарском хребте? Задавшись таким вопросом, авторы данной статьи решили провести собственное расследование. И начали мы с поиска архивных документов, которые могли бы приоткрыть завесу тайны.
В процессе своей работы в Российском государственном архиве социально-политической истории (бывший архив ЦК КПСС) мы обнаружили любопытный документ. Отпечатанный на пишущей машинке, объемом 48 листов, в нем были описаны материальные ценности бухарского эмира.
Итак…
22 декабря 1920 года, т.е. почти через четыре месяца, после того как был свергнут эмир, члены Государственной комиссии по учету ценностей Бухарской Народной Советской Республики (БНСР) Хайрулла Мухитдинов и Хол-Ходжа Сулейманходжаев доставили на поезде в Ташкент и сдали на хранение в Народный комиссариат финансов Туркестанской АССР ценности, принадлежавшие бухарскому эмиру.
После сдачи ценного груза Государственная комиссия составила соответствующий Акт в двух экземплярах, один из которых передали в Комиссариат финансов Туркестанской республики, а второй — в Назират финансов БНСР.
Ценности, которые были указаны в Акте, имели 1193 порядковых номера (№743 повторяется дважды), упакованы в сундуки и мешки. При вскрытии, они оказались забитыми драгоценными камнями, деньгами, золотом, серебром, медью, одеждой. Из всего этого сокровища мы перечислим только то, что, на наш взгляд, представляет несомненный интерес.
Рис.3. 1 - орден Благородной Бухары, золотой; 2 - такой же орден низшей степени, серебряный (ГИМ); 3 - золотой знак того же ордена (?); 4-5 - орден Короны государства Бухары; 6-8 - медали За усердие и заслуги (6 - золотая; 7-8 - серебряная и бронзовая, из собрания ГИМ).
Драгоценные камни были представлены алмазами, бриллиантами, жемчугом, кораллом. Из них: 53 крупных алмаза (вес не указан), 39 бриллиантов крупного размера (138 каратов), более 400 бриллиантов среднего размера (450 каратов), 500 бриллиантов меньше среднего размера (410 каратов), мелкие бриллианты (43 карата). Итого драгоценных камней: 1041 карат, без учета 53 крупных алмазов.
Большинство драгоценных камней инкрустированы в золотые изделия: 1 султан с алмазами и жемчугом, 4 короны, 3 пары серег, 8 брошей, 26 колец, 26 дамских часов, 37 орденов, 11 браслетов, 53 портсигара, 14 поясов с бляхами, 7 звезд (с 5 крупными и средними бриллиантами и 30 мелкими), 43 женских зеркала, орден Белого Орла с 13 бриллиантами, нагрудный портрет Сада Алимхана с 10 крупными и 20.мелкими бриллиантами, бляха с 59 бриллиантами, орден Святого Апостола Андрея Первозванного с 20 бриллиантами, 2 ордена Владимира I степени с 20 бриллиантами и к ним две прицепки с 10 бриллиантами, 5 орденов Станислава I степени с 13 бриллиантами, орден Александра Невского с алмазами, Крест Датский с 14 бриллиантами, Орел Сербский с 5 алмазами, знак «За 25-летнюю службу» с 6 бриллиантами, 3 серебряные персидские звезды с алмазами, 18 серебряных шашек с камнями и эмалью, серебряная пряжка с 21 бриллиантом.
Кроме того, имелись украшения из коралловых бус общим весом 12 фунтов (1 ф. = 0,409кг), жемчужные бусы, обрамленные в золото — 35 ф.
Золото представлено в виде различных украшений — 14 пудов (1п. = 16кг), россыпи — 10 пудов и 4 ф. лома общим весом 4п. и 2 ф., 262 слитка — 12п. и 15ф., российских монет разных достоинств на общую сумму 247600 рублей, бухарских монет на общую сумму 10036 рублей, иностранных монет (1 ф.). В целом, масса золота в украшениях, россыпи, ломе, слитках, монетах, орденах составила 688, 424кг.
Серебро представлено в виде различных предметов и кухонной посуды: вазы, шкатулки, братины, самовары, подносы, ведерки, кувшины, чайники, подстаканники, бокалы, тарелки, кофейники, графины, столовые, десертные и чайные ложки, вилки, ножи. А также музыкальный ящик, различные женские украшения с камнями (не указано, с какими: драгоценными или нет), настольные календари, подзорная труба, бухарские ордена и медали, блюдца, статуэтки, подсвечники, котелки, браслеты, бляхи, портсигары, полоскательницы, часы напольные, часы столовые, доска шахматная с фигурами, супницы, молочники, рюмки, чарки, альбомы, кружки, сахарницы, головные женские уборы, кольца с камнями, ножны, ожерелья, большинство из которых были покрыты эмалью разных цветов, сбруи конские с бляхами.
Но больше всего серебра было представлено в виде слитков и монет в 632 сундуках и 2364 мешках общим весом 6417 п. и 8 ф., что соответствует около 102, 7 тонны.
В 26 сундуках были упакованы бумажные деньги: российские Николаевские на общую сумму 2010 111 рублей, российские Керенские — 923 450 рублей, бухарские — 4 579 980 тилля.
В 180 больших сундуках находилась мануфактура: 63 халата на меху, 46 суконных халатов, 105 — шелковых, 92 — бархатных, 300 — парчовых, 568 — бумажных, 14 различных меховых шкур, 1 пальто с воротником, 10 ковров, 8 кошм, 13 паласов, 47 суконных отрезов, 2897 шелковых отрезов, 52 бархатных отреза, 74 парчовых отреза, 78 шерстяных отрезов, 1156 отрезов из бумажного материала, 415 чалм, 596 разных одеял, 278 шаровар, 1004 рубашки, 436 скатертей, 1228 платков, 746 тюбетеек, 660 пар обуви.
В 8 сундуках были упакованы медные деньги и столовая посуда, общим весом 33 п. и 12 ф.
К Акту имеется приложение, согласно которому все золотые изделия и драгоценные камни прошли экспертную оценку для определения их качества и веса. Оценку давал ювелир Данильсон. Однако, что интересно, вес драгоценных камней, золота и серебра, определенных Данильсоном, является заниженным по сравнению с тем, который приводится в самом Акте.
Мы тоже провели свои подсчеты. По нашим данным, согласно Акту и по курсу сегодняшнего дня, цена эмирского золота (1 тройская унция, или 31,1 грамма = $ 832), если его перевести полностью в лом (688, 424кг), составляет более 18 млн. долларов США. За все серебро, если его тоже перевести в лом (102, 7 тонны), на мировых рынках могли бы сегодня дать свыше 51 млн. долларов (1грамм = $2). За 1041 карат бриллиантов на торговых аукционах «Сотбис» или «Кристи» можно выручить около 34 млн. долларов (1 карат = $32,5 тыс.).
В целом стоимость только этой части казны драгоценностей Мангитов в сумме составляет около 103 млн. долларов, что как минимум на треть перекрывает расчеты поисковиков эмирского клада.
Однако мы бессильны оценить стоимость 53 крупных алмазов (вес не указан), коралловых и жемчужных бус общим весом более 19,2кг.
Что касается алмазов — это самый твердый, красивый и дорогой камень из всех драгоценных камней. В четверке «высших» камней (алмаз, сапфир, изумруд, рубин) он стоит на первом месте. Алмазы всегда ценились безумно высоко не только за красоту и редкость, но и за мистические свойства, которыми они якобы обладали. Самые дорогие алмазы имеют показатели 1/1, то есть, нет цвета, нет дефектов. Из древности пошло название для таких камней «бриллианты чистой воды», т.к. чтобы отличить натуральный кристалл от подделки, его бросали в чистую воду, и он терялся в ней. Следовательно, на наш взгляд, только алмазы бухарского эмира по своей ценности могли бы превосходить все остальные ценности казны.
А можно ли вообще оценить золотые украшения с драгоценными камнями, ведь они все имеют большую художественную ценность. Чего стоит российский орден Святого Апостола Андрея Первозванного. В 2006 году на аукционе «Сотбис» за этот орден давали 428 тысяч долларов. Или единственный в своем роде нагрудный портрет Саида Алимхана, обрамленный 10 крупными и 20 мелкими бриллиантами.
И вот весь этот ценный груз из Бухары был доставлен в Ташкент. И он, вне всякого сомнения, являлся частью казны Саида Алимхана. Однако эти данные не дают ответа на вопрос: это полное состояние эмира или же только его часть? Дело в том, что вся казна Бухарского эмирата состояла, по разным оценкам, из 30-35 миллионов тилля, что соответствовало примерно 90-105 миллионам российских рублей. А 10 тонн золота любители приключений оценивают по курсу 1920 года в 150 миллионов российских рублей. Выходит, что состояние эмира они переоценили в 1,5 раза. Почему такое несоответствие?
Постараемся разобраться в этом вопросе. Возвращаясь к началу нашего повествования, мы знаем, что, как утверждают некоторые авторы, эмир вывез и спрятал в горах всю свою казну — 10 тонн золота. Мог ли он это сделать, привлекая для этой операции пару десятков людей. Думается, что нет. Во-первых, чтобы вывезти такой груз надо не менее сотни лошадей, не считая кавалеристов-охранников. А это уже целый караван. Незамеченным он не смог бы пройти и небольшое расстояние, не говоря уже о том, что груз был спрятан в отрогах Гиссарских гор.
Во-вторых, вернувшись в Бухару, эмир, уничтожив всех свидетелей, почему-то не рассказал своим близким о том, где спрятано сокровище. А ведь он должен был это сделать на случай свержения или того хуже — убийства. Ведь сыновья должны были сменить его на престоле, и государева казна им была необходима. Эмир не мог этого не понимать.
В-третьих, сбежав в Гиссар после свержения, эмир начал рекрутировать в армию местное население. Но чтобы полностью всех вооружить, у него не хватало средств. Для этого он обложил дополнительными поборами жителей Восточной Бухары, однако сумел вооружить только третью часть своего нового войска.
В-четвертых, Алимхана не оставляла надежда на помощь из-за рубежа. Так, в письме к королю Великобритании 12 октября 1920 года он писал, что надеется на поддержку Его Величества и ждет помощи от него в сумме 100 тысяч фунтов стерлингов, 20 тысяч ружей с боеприпасами, 30 орудий со снарядами, 10 аэропланов и 2 тысячи солдат англо-индийской армии. Однако Англия, не желавшая идти на прямое обострение с большевиками, опасаясь, что они могут продолжить свое наступление и установить советскую власть в Афганистане, не стала оказывать помощи эмиру.
В-пятых, Саид Алимхан не пытался, как некоторые представляют, переправить свой, якобы, спрятанный золотой запас в Гиссарских горах в Афганистан, т.к. он не доверял ни одному из своих курбаши, даже Энвер-паше и Ибрагимбеку. Кроме того, если бы даже эмир и поручил им эту миссию, она была обречена на провал, поскольку такой караван нельзя было незаметно провести по советской территории, к тому же переправить через Пяндж. Для этого надо было подготовить широкомасштабную войсковую операцию. Но для ее реализации, как показала история, у эмира не было ни сил, ни средств.
В-шестых, если бы у эмира все же и были спрятаны сокровища, то он мог в 20-30-е годы попытаться их вывезти с помощью зарубежных стран и международных организаций. Но и в этом случае он не предпринял ни одной попытки. Известны несколько перехваченных писем Саида Алимхана, адресованных зарубежным политическим деятелям, но ни в одном из них он не упоминает о наличии золотого схрона.
В-седьмых, отсутствие наличных средств не позволяло бухарскому эмиру оказывать материальную помощь своим курбаши. Так, после задержания на территории Таджикистана верховного курбаши Ибрагимбека, он на допросе 5 июля 1931 года в Ташкенте с нескрываемым возмущением признался, что в декабре 1930 года он писал эмиру Алимхану: «Семь лет (имеется в виду период 1920-1926 гг. — авт.) по твоему приказу я воевал против советской власти своими средствами и силами, постоянно получая всякого рода обещания о помощи, но так и не дождался их выполнения».
Таким образом, все вышеизложенное приводит к мысли, что золота эмира массой в 10 тонн, как нам думается, все же не существовало. В то же время у Саида Алимхана, конечно же, существовала своя казна, которую он сумел вывезти из Бухары. Ведь не случайно, во время бегства из Бухары, его сопровождали гвардейцы численностью не менее тысячи человек. Однако, как известно, на лошадях много не вывезешь. Привлечь же для этой цели верблюдов эмир не мог, поскольку они хоть и грузоподъемные, но весьма тихоходны. А эмиру нужна была мобильная группа, чтобы на случай погони ему не пришлось бы бросить караван. Вывезенные же им финансовые средства и драгоценности, думается, это процентов 15-20 от общей части казны, нужны были Саиду Алимхану на самые необходимые расходы: денежное довольствие гвардейцам, закупки вооружения, содержание своего административного аппарата и вновь набранного гарема и т.д.
Кроме того, не нужно сбрасывать со счетов тот аргумент, что эмир не думал покидать Бухару на длительный срок и ждал случая взять реванш за поражение. Ведь неслучайно, в Восточной Бухаре он объявил мобилизацию и обратился с меморандумом в Лигу наций о вынужденном объявлении войны большевикам.
Но время работало против Саида Алимхана. Большевики, взяв власть в Бухаре, захватили и большую часть оставшейся казны династии Мангитов. Эти сокровища и были переданы в Народный комиссариат финансов Туркестанской АССР.
Дальнейшую судьбу казны бухарского эмира, доставленную в Ташкент, нам проследить не удалось. Однако нетрудно догадаться, что вскоре драгоценности были отправлены в Москву. Гражданская война в России еще продолжалась, и чтобы снабжать всем необходимым Красную Армию, сокровища бухарского эмира пришлись очень даже кстати. Для этого драгоценные камни были изъяты из золотых украшений, а последние переплавлены в металл. Таким образом, вещи, которые представляли высокую художественную и историческую ценность, были навсегда утеряны. Хотя отдельные раритетные экземпляры во время перевозки могли быть «утеряны», и теперь хранятся в каких-либо коллекциях, собственники которых в целях личной безопасности, как правило, остаются инкогнито.
СОКРОВИЩА БУХАРСКОГО ЭМИРА
Пенджикент — старинный город, расположенный в горах Таджикистана. Совсем рядом — Бухара, неподалеку — граница с Киргизией, рукой подать — пустыни Туркмении. Все эти земли до 1920 года входили в состав Бухарского эмирата. В бездонных подвалах Арка — крепости, царящей над городом, за сотни лет скопились неисчислимые богатства. Каждый из трех миллионов подданных эмира должен был платить налоги в казну. Но больше всего золота поступало в казну из эмирских копей на берегу Зеравшана. За год в подземные хранилища бухарской крепости поступало свыше тридцати миллионов золотых тилпя. А расходы эмирата за этот же период составляли всего три миллиона — в основном на армию и закупку оружия. Разница оставалась в казне эмира.
В августе 1920 года для эмирата наступили тяжелые времена. События в России всколыхнули народные массы. Готовилось восстание. В небе над Бухарой все чаще появлялись аэропланы-разведчики с красными звездами на крыльях. А однажды прилетел даже четырехмоторный «Илья Муромец» — Красная Армия приближалась. Надо было не только уносить ноги, но и вывозить богатства, накопленные династией Мангытов…
ПОТОМОК СТАРИННОГО РОДА
Первый раз я встретил Масуда в Пенджикенте почти двадцать лет назад. Он занимался здесь раскопками древнего городища. От него я и узнал, какой же была дальнейшая судьба бухарских сокровищ…
— У эмира Сида Алимхана был доверенный человек — дервиш Даврон. Однажды его привели во дворец ночью, чтобы не видели лишние глаза. В покоях повелителя, кроме самого владыки, дервиш встретил еще одного человека — эмирского телохранителя полковника Тксобо Калапуша. Был там и начальник эмирской артиллерии топчибаши Низаметдин. Но его эмир спрятал в соседней комнате. Невидимый, он слышал всю беседу.
Решали, как спасти сокровища. Золота было так много, что для каравана понадобилось бы около сотни вьючных лошадей, каждая из которых могла нести хурджины с пятью пудами золота в каждом. Общая стоимость эмирского достояния превышала 150 миллионов золотых рублей по ценам того времени.
Куда гнать караван? В Кашгар? Там английское консульство, которым руководил старый знакомый эмира — консул мистер Эссертон. Но дервиш Даврон побывал уже в Кашгаре, и вести, которые он привез, были неутешительны. Письмо эмира просто испугало консула. Что такое английское консульство в Кашгаре? Маленький домик в тенистом саду на окраине Урумчи. Вся его охрана — британский флаг и несколько вооруженных винтовками сипаев. А кругом бандитские шайки, терро- ризирующие Кашгар, восстание в Синьцзяне, война в Туркестане, общая нестабильность. Принять в таких условиях караван с золотом — значит навлечь несчастье на свою тихую обитель.
Эссертон был профессиональным дипломатом и принял, как ему казалось, мудрое решение: пусть думает и решает начальство. В Дели, во дворец вице-короля Индии, ушла шифровка с изложением ситуации.
Но в Дели тоже сидели чиновники. И они также прекрасно понимали весь риск и всю ответственность, связанные с подобным делом. В случае их согласия получится, что британское правительство гарантирует сохранность эмирской казны. А если она достанется бандитам? Придется всю стоимость утраченного выплатить эмиру за счет Британской империи. Нет, на такой риск вице-король Индии пойти не мог. Поэтому английский консул написал эмиру письмо, составленное в самых изысканных выражениях. В нем он клялся в горячей дружбе и желал всего самого лучшего, лишь в конце — с огромным сожалением — заметил, что не сможет принять и хранить казну повелителя Бухары.
Теперь собравшимся той ночью во дворце надо было решить, куда направить караван — в Иран или в Афганистан. Идти с таким караваном в Иран, в Мешхед, было опасно — ситуация в Закаспии оставалась напряженной. Приняли другое решение. В первой декаде сентября 1920 года ночью караван из нескольких сот лошадей и верблюдов, груженных сокровищами Бухары, запасами воды и продовольствия, двинулся на юг. Охрану составляли эмирские гвардейцы, которыми командовал Таксобо Калапуш. Рядом с ним, стремя в стремя, ехал и дервиш Даврон.
У города Гузар резко свернули влево и у самого Лангара углубились в предгорья Памира.
Караван разделился. Вооруженная охрана во главе с Калапушем, вьючные животные с припасами и водой остались в долине. В одну из горных расщелин углубились верблюды и лошади, груженные золотом, и сопровождающие их погонщики. Впереди ехали Даврон и еще два дервиша.
Минули сутки с момента ухода Даврона и его спутников, затем вторые. Встревоженный Калапуш поднял своих людей и направился по следу каравана. Пройдя несколько километров по тесной извилистой расселине, всадники обнаружили несколько трупов. Это были погонщики. А еще через некоторое время наткнулись на самого Даврона и двух его спутников. Все трое были ранены. Даврон рассказал, что случилось. Кто-то из погонщиков проведал, что находится в переметных сумах и вьюках, и сообщил своим товарищам. Они решили убить Даврона со спутниками и завладеть сокровищем. Произошла схватка, но Даврону и его друзьям удалось отбиться. Несмотря на раны, они спрятали вьюки с золотом в неприметной пещере. Калапуш осмотрел ее и остался доволен. Не доверяя никому, эмирский телохранитель сам завалил камнями вход в пещеру и отогнал лошадей и верблюдов назад в долину.
Дервишам перевязали раны, усадили на коней. Теперь только они да Калапуш знали, где спрятаны эмирские ценности. Когда горы остались позади, Даврон почувствовал себя совсем плохо и захотел заехать в родной кишлак — это было почти по дороге. Калапуш великодушно согласился, но утром, когда наступил час молитвы, три фигуры не поднялись с земли. Даврон и его друзья-дервиши остались там навеки. Верный Калапуш выполнил секретный приказ эмира: никто не должен знать тайны клада.
— Тебе так хорошо известно, что произошло в этих местах восемьдесят лет назад, — сказал я Масуду. — Откуда?
— Я сам из этих мест. А Даврон был одним из моих предков. В нашей семье из поколения в поколение передавалась эта история. Еще мальчишкой я слышал ее и тогда же поклялся себе, что найду этот клад, хотя он и принес столько несчастий нашей семье.
СУДЬБА СОКРОВИЩА
— Как археолог, я мог заниматься поисками, ни у кого не возбуждая подозрений, — продолжал Масуд. — Расскажу тебе, что было потом…
На четвертые сутки караван возвратился в Бухару. В Караулбазаре уставших всадников радостно приветствовали топчибаши Ниэаметдин и его воины. После плова и зеленого чая легли спать, чтобы пораньше прибыть в священную Бухару. Однако утром коней оседлали только воины командующего эмирской артиллерией. Все спутники Калапуша — кроме него самого — были убиты.
Эмир милостиво встретил своего телохранителя. Подробно расспросил о дороге, о том, как нашли тайное место, как прятали сокровище и маскировали тайник. Особо интересовало повелителя, не остались ли живые свидетели. «Нет, отвечал Калапуш, — теперь на земле только двое знают тайну: повелитель и я. Но в моей верности владыка не сомневается…»
Конечно же, эмир не сомневался… в том, что тайна, известная двоим, — наполовину не тайна. И той же ночью обласканного эмиром Калапуша удавил дворцовый палач.
Всего двое суток прошло со дня его смерти, на дворцовых конюшнях стали седлать коней — эмир решил бежать. О бывшем его телохранителе никто даже не вспоминал. Теперь рядом с эмиром скакал начальник артиллерии — Низаметдин.
Через день пути где-то в степи из свиты эмира раздался выстрел. Топчибаши рухнул на землю. Не осталось никого, кроме бывшего повелителя священной Бухары, кто бы что-то знал о караване с золотом.
С отрядом в сотню сабель он пересек границу с Афганистаном. Из всего многомиллионного сокровища у него остались лишь две лошади, навьюченные переметными сумами с золотыми слитками и драгоценными камнями.
Шли годы. Эмир жил в Кабуле, но сокровище, оставленное за Пянджем, не давало ему спать. Все двадцатые годы почти каждый месяц на территорию Средней Азии проникали басмаческие шайки. Многие из них стремились в район, где был спрятан клад. Но басмачам не везло. Уничтожив посевы и убив нескольких активистов, они возвращались в Афганистан. Однако эмир не успокаивался. В 1930 году границу перешла банда Ибрагим-бека. С ним было пятьсот сабель. Но, захваченный в плен, он был казнен, его отрубленную голову отправили в 1931 году в Москву, в ЧК.
Оставшиеся в живых члены разгромленной банды Ибрагим-бека продолжали поиски клада. Кто-то решил, что тайное место должны знать родственники Даврона или Калапуша. И те стали погибать. После пыток были убиты почти все братья и сестры Даврона. Кишлак, где жили родичи Калапуша, был сожжен, вырезаны все его жители.
— Даврон был родственником моего деда, — признался мне недавно Масуд. — От него я узнал всю эту историю. И сейчас есть люди, интересующиеся моими поисками. Вначале (я был моложе тогда и наивнее) вокруг меня терся некий Тимур Пулатов из Бухары. Он из кожи лез, стараясь помочь в моих поисках. А кончилось тем, что украл несколько схем уже пройденных маршрутов и удрал с ними, как ни странно в Москву. Недавно я встретил его на улице. Знаешь эту компанию, что в восточных халатах сидит на тротуарах, выпрашивая милостыню. Так вот вожачком у них Пулатов по прозвищу «Ишачий граф»…
После кражи я стал делить свои схемы на несколько частей и прятать их в разных местах. Основное, конечно, держу в голове. Ведь район, где спрятан клад, занимает всего 100 квадратных километров. За два десятка лет я изучил его подробнейше.
— И нашел?..
Масуд загадочно молчит. Затем произносит:
— Знаешь, десять тонн золота трудно найти, но и спрятать его было трудно. Времени оставалось для этого мало. Неглубоко спрятано. Значит — чуткие приборы обнаружат. И они у меня уже есть. Только время сейчас неспокойное. Сейчас туда соваться опасно…
Трудную жизнь прошел этот человек, одержимый своей страстью. Он почти достиг успеха, но у самого порога вынужден остановиться. Только я уверен — ненадолго.
Николай Плиско.
Пенджикент — Москва.
«Труд-7», № 242/23.12.1999.
Херсонский музей отказался продать уникальную саблю, даже за 100 тысяч долларов
Сюрпризом для ученых закончилось обновление экспозиции к 120-летию Херсонского краеведческого музея. Улучив момент, когда коллективных экскурсий не намечалось, порог музея переступил высокий мужчина. Он неторопливо обошел все залы, добрался до выставки оружия всех времен и народов, и прямо-таки прикипел глазами к одному из застекленных стеллажей. Какое-то время посетитель, оказавшийся богатым украинским коллекционером, пристально рассматривал лежащий за стеклом клинок. А затем без обиняков заявил обомлевшей смотрительнице: «Я покупаю эту саблю за сто тысяч долларов».
Музей, конечно, в деньгах нуждается всегда. Однако его сотрудники от щедрого предложения отказались наотрез. И вовсе не потому, что предмет торга стоил дороже (хотя на самом деле так оно и есть). Просто загадочный клинок успел побывать в руках восточного правителя и сразу легендарных выдающихся военачальников, а в его истории нашлось место и подвигам, и преступлениям.
Как оказалось, приглянувшийся коллекционеру раритет попал в Херсон прямиком из…Средней Азии. Саблю дамасской стали с эфесом и ножнами из серебра, украшенными искуснейшей гравировкой кубачинских ювелиров, изготовили еще в девятнадцатом веке лично для эмира Бухары Абдул-Ахад-хану (Здесь автор ошибается,речь идет о сыне Абдул-Ахад хана — Алим-хан е.
Страницы: 1
Бухара - один из немногих городов в мировой истории, который все время находился и развивался на одном и том же месте, в 7-ом веке на эту территорию распространился арабский халифат и с аравийского полуострова пришла религия ислам. Бухара была столицей Бухарского эмирата - древнего азиатского государства во главе которого стоял правитель или эмир.
В этом посте я бы хотел рассказать историю последнего бухарского эмира, при обзоре его летней резиденции.
// mikeseryakov.livejournal.com
Саид построил специальный домик для Императора Российской Империи Николая 2 , который так никогда и не посетил Бухару. Если чуть-чуть отступить от темы, то мне совсем непонятно, как наверное самый бездарный из российских царей, глупо погубивший почти весь русский флот в Цусимском сражении вдруг причислен к лику Святых, мир воистину полон загадок.
// mikeseryakov.livejournal.com
Последний эмир Бухары и последний самодержец Российской Империи даже в чём-то похожи, они оба пали под напором новой власти большевиков. В 1918 году Советская Власть уже была установлена в городе Ташкенте, эмир предполагал, что Бухара тоже падёт и планировал пути отхода. Саид обращался за помощью в Великобританию, но англичане сначала вроде бы согласились, но после отказали ему в эмиграции, и он стал искать убежища у других стран, и попутно готовить караван из 100 вьючных животных.
Общий вид летней резиденции эмира.
// mikeseryakov.livejournal.com
На эти сто вьючных животных он погрузил лучшую часть своих сокровищ, потому как все вывезти он уже не мог. Эмир уже договорился на тот момент с Афганистаном, власти этой страны должны были предоставить ему убежище. Он вызвал своего верного соратника полковника Таксобо Калапуша и поручил ему "руководство караваном".
Убранство домика, построенного для Российского Императора.
// mikeseryakov.livejournal.com
Саид Алим-Хан планировал вести с Николаем 2 деловые переговоры и для этого построил в центре дома специальную шестиугольную комнату, вокруг всех стен которой располагались ещё комнаты и она не имела внешних стен, это было сделано для того, чтобы никто с улицы не мог подслушать разговоры лидеров.
// mikeseryakov.livejournal.com
Английский ставленник в ближайшем китайском городе Кашгаре и вице-король Индии отказались принять ценный груз эмира, ввиду не спокойной обстановки в регионе. Тогда эмир закопать свои сокровища в степях, и в предреволюционное время, ночью, сто вьючных животных под руководством Таксобо Каллапуша покинули Бухару.
Основной дом эмира, где жили его жены и наложницы. Жены проживали на первом этаже дома, а наложницы на втором.
// mikeseryakov.livejournal.com
Тем временем караван с сокровищами эмира шёл к предгорьям Памира. В дороге охранники узнали о том, что они перевозят и захотели убить Каллапуша, а после завладеть сокровищами эмира Бухары. Завязалась борьба в которой Каллапуш и сподвижники были удачливее и убили мятежных охранников.
Оставшиеся в живых спрятали сокровища в одну из многих пещер, а вход завалили камнями. Сейчас считается, что сокровищая эмира спрятаны на территории современной Туркмении, где-то между узбекской Бухарой и туркменским городом Байрамали.
Спустя четыре дня похода караванщики вернулись в Бухару и остановились на ночлег, перед утренним визитом к эмиру. Но ночью Каллапуш убил всех охранников и утром к эмиру пришёл в гордом одиночестве.
Он протянул ему кинжал на котором была выгравирован путь к пещере с сокровищами. Эмир очень радостно приветствовал своего преданного соратника, но больше всего его интересовало, остался ли кто-то в живых из тех, кто видел куда спрятаны сокровища.
На что Каллапуш отвечал: "Эту тайну на Земле знают только два человека Вы и я". "Тогда это не тайна" - ответил эмир и той же ночью дворцовый палач убил Каллапуша. А через два дня эмир бухарский со свитой в сотню сабель отправился в путь и пересёк границу Афганистана.
Рядом с домом находился пруд, где, когда было жарко, купались жёны и наложницы эмира. Доступ к этой части здания был запрещён абсолютно для всех мужчин, кроме самого эмира. Купались они в специальных халатах, потому что согласно исламских традиций того времени, женщине вообще не следовало ПОЛНОСТЬЮ обнажаться перед своим мужем.
// mikeseryakov.livejournal.com
Беседка в которой отдыхал эмир Бухарский, он мог сидеть здесь в прохладной тени, наблюдая за купающимися жёнами, иногда звал к себе детей для игры.
// mikeseryakov.livejournal.com
За "пару копеек" можно забраться на беседку, облачиться в халат и почувствовать себя эмиром, только вот женщины в пруду, увы, уже не купаются.
// mikeseryakov.livejournal.com
Вывезти всю свою семью в Афганистан Саид Алим-Хан не смог, три его сына так и остались на территории Узбекистана и Советы взяли опеку над ними. Эмир уехал лишь с гаремом и малолетними детьми.
Двое из его сыновей поступили в военное училище, одному досрочно присвоили генерала, но только с условием, что они публично через газеты и радио отрекутся от своего отца. В противном случае им грозили репрессии или казнь.
Один из сыновей не смог пережить отречение и сошёл с ума. Второй сын погиб позже при невыясненных обстоятельствах, а вскоре пропал без вести и третий наследник.
Есть тут и небольшой минарет, куда поднимался муэдзин и созывал всех на молитву. За символическую мзду можно подняться и туда и насладиться видами "поместья" Саида Алим-Хана сверху.
// mikeseryakov.livejournal.com
Последний эмир Бухары Сейид Мир-Алим-хан учился в кадетском корпусе Петербурга, считался хорунжим в казачьем войске, а после восшествия на бухарский престол император Николай II даровал ему титул Высочество. Что связывало последнего эмира Бухары с Россией?
Сейид Мир-Алим-хан родился 3 января 1880 года. В самом начале 1893 года тринадцатилетний мальчик вместе с отцом прибыл в Санкт-Петербург и был определен на обучение в Николаевский кадетский корпус. Эмир лично посетил корпус, где познакомился с начальствующими лицами этого высшего военно-учебного заведения и вел там беседы по поводу воспитания сына. При определении мальчика в корпус император обещал ему, что Мир-Алим получит воспитание в строгом соответствии с нормами ислама. Александр лично наметил программу обучения наследника бухарского престола. Однако в дальнейшем эмир пожелал, чтобы образование его сына было закончено по ускоренной программе к лету 1896 года и чтобы оно ограничилось лишь изучением русского языка и традиционных предметов. Абд ал-Ахаду вовсе не хотелось, чтобы его наследник приобщался к достижениям европейской цивилизации. Это, по его мнению, могло поколебать основы мусульманской веры.
Тогда же российский император Александр III официально утвердил Мир-Алима наследником бухарского престола. После получения документа об этом от военного министра России эмир отбыл в поездку по стране, а Мир-Алим остался в Петербурге под присмотром своего «дядьки» Осман-бека караул-беги и специально назначенного императором русского воспитателя полковника Демина.
Алим-хан был очень ленив и учился без особого успеха, предпочитая проводить время в праздности. Его привлекали лишь породистые голуби, быстрая езда на фаэтонах по петербургским улицам, а также игра на музыкальных инструментах – дутаре и тамбуре.
Еще не окончив обучения в училище, он был зачислен сначала хорунжим в Терское казачье войско, затем, после окончания учебы, последовательно произведен в сотники и подъесаулы. В 1902 году Алим-хан был пожалован титулом Его Светлости.
Два года спустя после возвращения на родину он стал правителем города Карши. В этой должности Алим-хан пробыл целых 12 лет. А затем два года он управлял провинцией Кермине. После смерти своего отца в 1910 году взошел на бухарский престол. Тогда же император Николай II даровал хану титул Высочество. А год спустя Сейид Алим-хан был произведен в генерал-майоры свиты Его Императорского Величества.
Начало его правления было многообещающим: он сразу же объявил, что не будет принимать никаких подношений и подарков и категорически запретил бухарским чиновникам и должностным лицам брать взятки от народа и использовать налоги в личных целях. Однако со временем ситуация изменилась. В результате многочисленных интриг сторонники его реформ проиграли и были высланы в Москву и Казань. Алим-хан же продолжил править Бухарой в традиционном восточном стиле, стремясь укрепить пошатнувшиеся традиции династии.
За годы своего правления эмир был удостоен русским правительством высоких наград – орденов Св. Станислава 2-й степени со звездой (1898), Св. Станислава 1-й степени с бриллиантами (1901), Св. Анны 1-й степени (1906), Св. Владимира 2-й степени (1910), Белого Орла с бриллиантами (1911) и Св. Александра Невского (1916).
Но, в отличие от своего отца, эмир Мир-Алим, не обладавший никакими выдающимися способностями, удостоился самых уничижительных характеристик современников. Одни авторы говорили, что он – «личность совершенно бесцветная, без всяких высоких запросов», другие даже утверждали, что последний мангытский эмир «был настолько неприятен в своих привычках и пороках, …что правильное собирание материала по его жизни, скорее, дело психопатологов»…
1 сентября 1920 года эмир Мир-Алим был свергнут с престола в результате захвата Бухары частями Красной армии. Эмир бежал сначала в горную местность Кашкадарьи, где пытался организовать сопротивление новой власти, а затем – в Афганистан. В течение почти десяти лет свергнутый эмир руководил вооруженным сопротивлением на территории бывшего ханства из Афганистана.
Наибольшую ценность, которую Алим-хан привез с собой в изгнание, представляло стадо прекрасных каракулевых овец. Позже эти овцы значительно улучшили каракулеводство в Афганистане. Алим-хан привез в Кабул также горсть священной для него бухарской земли. Она была засыпана в два серебряных сосуда, в которые, в свою очередь, были вставлены два бухарских флага…
Тяжелобольной и почти ослепший, Алим-хан в последние годы своей жизни превратился в заурядного афганского пенсионера и торговца каракулем. О своих несметных богатствах он почти перестал мечтать, так как благодаря стараниям СССР на его зарубежные банковские счета был наложен запрет. По рассказам современников, он любил сидеть на берегу Кабул-реки и декламировать персидские стихи о Благородной Бухаре. Алим-хан умер на руках своих жен и детей в Кабуле 29 апреля 1944 года.
По свидетельству одного из его приближенных, он завещал выбить на своей могильной плите такие строки:
Эмир без родины жалок и ничтожен.
Нищий, умерший на родине – воистину эмир.
Бывший правитель Бухары был похоронен на кабульском кладбище «Шухадои солихин» («Кладбище святых мучеников»).
Английская разведывательная сводка сообщала, что на джаноза (отпевание) бывшего эмира в кабульской мечети Шахи Душамшера присутствовал премьер-министр Хашим-хан с несколькими министрами своего правительства. Афганский король Мухаммад Захир-шах распорядился поминать покойного в этой мечети все сорок дней после кончины. Впрочем, со стороны короля это было не более чем вежливостью и соблюдением мусульманского этикета…
Так ушел из жизни последний мангыт, считавший себя потомком Чингиз-хана и халифом всех мусульман. Ушел побежденный, не оставивший наследника, покинутый своими приближенными и частью многочисленной родни. Последним актом внимания афганского правительства к экс-эмиру была пенсия, назначенная его многочисленным вдовам, сыновьям, дочерям и тещам (всего 50 человек).
Алим-хан оставил многочисленное, но разрозненное потомство. Известно, что несколько его сыновей (Шахмурад, Абдурахим-хан и Султан-хан) еще в 1920-х годах отреклись от отца и были взяты в Москву на «перевоспитание». Трое его детей от последнего брака, заключенного в Кабуле с таджичкой из Гиссара, около полувека жили вместе со своей матерью в Афганистане, пока советское вторжение 1979 года не заставило бухарцев пойти на вторую эмиграцию – сначала в Пакистан, а затем в Германию и США.
Все знают, сколько у эмира Бухары было жен, какой у него был гарем?
Все помнят, что он ел в повседневности? Ну да, при дворе готовили типа басмы, а он ничего не ел - только выпивал хорошо уваренный бульон от мяса и большого количества овощей - это вместо витаминки, для аппетита, для разминки. Потому что хотя бы раз в неделю он ел по-настоящему, по-мужски. Да, и эмир Бухары тоже ел плов, но не абы как приготовленный, не такой, как для землекопов и носильщиков, а сотворенный по всем правилам поварского искусства, с применением наилучших технологий и без пощады к труду поваров. Чтобы эмир лучше ел, на кухне надо больше работать - это непреложное правило хорошей кухни!
Кто приготовил плов хотя бы десять раз, знает, что двух одинаковых пловов не бывает, даже если готовить из одних и тех же продуктов и по одной и той же технологии. Но мало того, что набор продуктов в плове не постоянен, мало того, что в разных городах и странах технологии приготовления плова отличаются радикально, так ведь плов еще и во времени изменяется! Да, я абсолютно точно знаю, что сто лет назад плов был другим, да что там говорить - плов успел измениться даже на моей памяти! Может быть, поэтому плов - совершенно нескончаемая и чрезвычайно интересная тема. И о плове не обязательно разговаривать именно с поварами. Порой, рассказ обычного едока тоже может навести на мысли, послужить поводом к исследованиям и находкам.
Один мой приятель рассказывал, что в начале 80-х годов ХХ-го века ему посчастливилось отведать плова из рук старика, который, по слухам, служил поваром еще последнему эмиру Бухары.
Надо сказать, приятель мой, пусть и не являлся любителем непосредственно кулинарии, но в еде разбирался очень хорошо. Поэтому его оценка «такого вкусного плова так больше нигде и никогда не пробовал» заинтриговала меня и я стал расспрашивать о деталях - каким был тот плов?
- Ну что там было? Что он в плов клал?
- Да как всегда: рис, мясо, морковь, лук, ну изюм они всегда в Бухаре добавляют...
- Но чем же тот плов запомнился?
- Понимаешь, в том плове было как бы и все вместе, но вкус каждого продукта чувствовался отдельно. Мяса вкус - отдельно, моркови - отдельно, и даже лук чувствовался так, как будто его вот сейчас пожарили и добавили в плов.
- Погоди, а он как выкладывался, этот плов? Как у нас в Фергане, перемешивался, или слоями, по типу самаркандского?
Нет, у него все слоями было, я же тебе говорю, внизу слой риса, потом морковь с луком и потом уже мясо на самом верху. Но вкусно очень!
- А рис не суховат, как иногда в самаркандском плове бывает?
- Нет, рис очень вкусный был.
- А рис какой он брал?
- Ну не дев-зира, у них там свой какой-то был, белый.
- И на блюде белым оставался?
- И на блюде был абсолютно белым.
Я размышлял о том плове, пробовал самые разные рецепты, по которым плов готовят сегодня, но каждый раз я понимал, что это совершенно не тот результат, о котором рассказывал мой друг.
Подсказка, ключ к разгадке того плова, попалась мне в неожиданном месте - из воспоминаний русского офицера Филиппа Ефремова, побывавшего в Бухаре в конце XVIII века. Прапорщик Ефремов писал:
«Во всех тамошних местах кушанья по большей части варят в воде. Брынчь, т. е. сорочинское пшено, как поспеет в половину варения, из котла вынут, процедят, обольют холодною водою. Сваривши говядину или баранину, положат в порожний котел, потом накрошат морковь и луку, смешают с изюмом и с шафраном; положат на говядину и потом положат сорочинское пшено. Растопивши овечьяго сала, нальют на верх сорочинскаго пшена; покроют крышкою, чтоб не выходил дух; над вольным жаром когда упреет, то кладут в блюда; блюда называют табак. Одно блюдо едят два человека руками, а не ложками. Посуды кроме глиняной и муравленой не имеют, а у знатных только палевая. Говорят, что из другой есть погано и грешно…»
Главное открытие состояло в том, что рис для плова отваривался отдельно, по принципу откидного плова, а мясо прежде варилось и только потом отправлялось в казан.
Но подсказка относилась к концу XVIII века. Однако тот плов, секрет которого я разыскивал, готовился именно на протяжении двадцатого века. Скорее всего, он видоизменялся на протяжении XIX века и из откидного постепенно становился вполне «узбекским», то есть приготовленным сразу в одном общем для всех ингредиентов казане. Ведь автор книг по узбекской кухне Карим Махмудов, трудившийся относительно недавно, всего лет тридцать-сорок тому назад еще упоминает хорезмский плов из откидного риса, отмечая, правда, что к 60-м годам ХХ-го века его успели забыть во всех областях Узбекистана, кроме самого Хорезма.
Мясо для приготовления плова и по сей день отваривают в исчезающем плове "сафоки", правда, там и морковь предварительно отваривают. И я убедился, что смысл в этом действии есть, потому что так морковь гораздо меньше ужаривается и проявляет себя в плове гораздо ярче, что, на мой взгляд, очень хорошо. Только, если есть время или свободная посуда, то лучше морковь отваривать отдельно от мяса, но в присутствии бараньего сала. Это позволит добавить к моркови специи, не характерные для современного узбекского плова, но гармонично сочетающиеся с морковью - бадьян, гвоздику, душистый перец и корицу. Можно поступить еще более радикально и добавить к моркови сахар, чтобы обогатить ее вкус моркови, но я понимаю, что для большинства читателей такой шаг покажется чрезмерно смелым.
Само мясо лучше всего отваривать в вакуумной упаковке вместе с луком, солью, ароматными травами и черным перцем. Если нет вакуумного упаковщика, то можно вспомнить, что еще не так давно мясо заворачивали в кисею и обвязывали бечевкой перед тем, как опускать в кастрюлю с кипящей водой.
Когда морковь будет готова на три четверти, то есть, еще будет сохранять некоторую упругость, но уже перестанет хрустеть, вынуть и порезать, как на обычный плов.
Свежий лук порезать и обжарить в достаточном количестве растительного масла (но не румянить!) в отдельной посуде.
Лук переложить в казан, в котором плов будет готовиться на последней стадии, а масло оставить в той же посуде..
Отварное мясо порезать кусками, при необходимости посолить и приправить специями, обжарить в том же масле, где жарился лук и уложить поверх лука в парадный казан. Добавить немного бульона, либо мясной сок, выделившийся при варке в вакуумном пакете.
Морковь обжарить в том же масле, приправив зирой и часто, но очень осторожно, чтобы не размять в кашу, перемешивая.
Морковь переложить в казан поверх мяса и присыпать изюмом.
Рис отварить в большом количестве бурно кипящей и хорошо посоленной воды, откинуть на дуршлаг, дать стечь воде и уложить поверх моркови. Казан накрыть плотной крышкой.
Поставить казан сначала на средний огонь, а когда нагреется крышка убавить до минимума, и поставить казан на рассекатель.
Когда из риса выпарится вся лишняя влага, то есть, через 25-30 минут, полить рис топленым маслом или вытопленным из курдюка жиром.
Заранее растолочь шафран с солью и залить его кипятком, чтобы настоялся. Настой шафрана вылить на рис кольцами, чтобы не весь рис окрасился, а только часть.
Если казан не большой, то выложить плов, перевернув казан на большое блюдо. Если готовилось в большом казане, то плов подавать слоями.
Сегодня выкладываю статью про человека, который немало сделал для России, Крыма и Ялты. Вверху - фото Сеид-Абдул-Ахад-хана, внизу статьи - фото его дворца в Ялте и сына. Кстати, фото сына - последнего из эмиров Бухарского ханства делал знаменитый фотограф Прокудин-Горский в 1911 году - в цвете, между прочим. Фотоматериалы находятся в библиотеке Конгресса США.
Звезды над Крымом
В отличие от многих своих предшественников Эмир Бухарский был легок на подъем, часто наезжал в Москву, Петербург, Тифлис, Киев, Одессу, а потом попал в Крым, и с 1893 года каждое лето проводил в Ялте. Бывал он также в Севастополе и Бахчисарае.
Вот как описывали Сеид-Абдул-Ахад-хана газеты: «Эмир выше среднего роста, на вид не более 45-ти лет. Очень хорошо сложен. Обладает приятным грудным баритоном; из-под его белоснежной чалмы блестят большие черные глаза, а его подбородок украшает небольшая окладистая борода. Хороший ездок. Обладает необыкновенной физической силой...»
Эмир Бухарский очень любил награждать, даже за незначительные услуги или просто понравившегося человека. Ничего удивительного, что когда он регулярно стал наезжать в Ялту, многие видные горожане смогли засверкать орденами «Золотая звезда Бухары», которые щедро раздавал эмир. Одна из самых курьезных историй, связанных с подобным награждением, произошла в семействе Юсуповых. Они часто навещали Эмира Бухарского в Ялте, а тот несколько раз приезжал к ним в Кореиз. Во время одного из таких визитов представитель младшего поколения, Феликс Юсупов, решил продемонстрировать парижскую новинку для розыгрышей: на блюде подали сигары, и когда эмир и его свита принялись их раскуривать, табак вдруг загорелся и… стал постреливать звездочками фейерверка. Скандал был страшный - не только оттого, что высокий гость оказался в смешном положении, сначала ведь и гости, и домашние, не знавшие о розыгрыше, решили, что на правителя Бухары совершено покушение. Но через несколько дней Эмир Бухарский сам отпраздновал примирение с Юсуповым-младшим… наградив его орденом с бриллиантами и рубинами.
Часто гостил повелитель Бухары в Ливадии, когда туда приезжало императорское семейство, а также в Суук-Су, у Ольги Михайловны Соловьевой. Это волшебной красоты местечко (теперь оно составляет часть детского лагеря Артек), Эмира Бухарского просто покорило. Он даже хотел купить его, и предлагал хозяйке за дачу 4 миллиона рублей - огромные по тем временам деньги, но Ольга Соловьева не согласилась расстаться с Суку-Су.
Ничего удивительного, что, полюбив Южный берег Крыма, Эмир Бухарский решил построить здесь собственный дворец. Ему удалось купить участок в Ялте, где был заложен сад и выстроено великолепное здание (впоследствии оно стало одним из корпусов санатория для моряков Черноморского флота). Интересно, что сначала планировалось отдать заказ на строительство знаменитому Николаю Краснову, благодаря которому Южный берег украсился множеством архитектурных жемчужин. В фондах Алупкинского дворца-музея сохранилось два эскиза и сметы к ним, выполненные Красновым для Эмира Бухарского. Один представляет собой итальянскую виллу, второй - восточный дворец со стрельчатыми окнами и восточным орнаментом. Но то ли бухарскому правителю не приглянулись оба варианта, то ли он хотел поддержать городского архитектора Ялты Тарасова, которого неплохо знал, но дворец стал строить последний. Здание с куполами, башнями и беседками действительно украсило Ялту, сам Эмир назвал имение «Дилькисо», что в переводе означает «обворожительный». Оно пережило и своего сиятельного владыку, и хаос Гражданской войны, в котором не уцелели многие усадьбы, его при отступлении в 1944 году сожгли гитлеровцы, но все-таки эта память об Эмире Бухарском в Ялте сохранилась.
Улица имени Сеид-Абдул-Ахад-хана
Став сезонным жителем Ялты, Сеид-Абдул-Ахад-хан сразу же заинтересовался общественной жизнью города: состоял в «Обществе помощи недостаточным ученикам и ученицам ялтинских гимназий», вносил деньги «Обществу помощи бедным татарам Южного берега», интересовался сохранением древностей Крыма, несколько раз был участником выставок животноводства. Дело в том, что высокое положение не мешало Эмиру Бухарскому быть знатоком овцеводства, его стада каракулевых овец были лучшими на родине, он лично торговал каракулем, поставляя на мировой рынок около трети продукции.
В 1910 году он на свои деньги построил городскую бесплатную лечебницу для приходящих больных. Это был очень щедрый подарок городу, в большом двухэтажном доме размещались лаборатории, комнаты для служащих, хирургические и гинекологические кабинеты, приемная на сто человек. Накануне открытия больницы он в очередной раз нанес визит семье Николая II в Ливадии, чтобы попросить высочайшего соизволения назвать лечебницу именем цесаревича Алексея. Эмир Бухарский много лет для Ялты был своеобразным символом щедрости, за заслуги перед городом его избрали почетным гражданином, и даже назвали его именем одну из улиц.
К слову, и многим другим городам, не только в Крыму, было за что благодарить Эмира Бухарского - в Петербурге, например, он построил Соборную мечеть, что обошлось ему в полмиллиона. Во время русско-японской войны 1905 года Сеид-Абдул-Ахад-хан пожертвовал миллион золотых рублей на постройку военного корабля, который назвали «Эмир Бухарский». Жизнь этого судна была бурной, но недолгой: во время революции экипаж перешел на сторону большевиков, потом сражался на Каспии (к тому времени его переименовали в «Якова Свердлова»), и в 1925 году был разрезан на металл.
Последний из династии
Эмир Бухарский Сеид-Абдул-Ахад-хан в последний раз в Крыму побывал незадолго до своей смерти, его не стало в декабре 1910 года: долгая болезнь почек, которая в последние годы мучила его, все-таки поставила точку в его интересной и деятельной жизни. В журнале «Нива» за 1911 год опубликованы некролог и телеграмма российскому императору от нового Эмира Бухарского, Мир-Алима, одного из сыновей покойного. Он благодарит за соболезнования «по кончины моего родителя и оказанные мне знаки Всемилостивейшаго благоволения», и обещает идти по пути начинаний отца.
Увы, несколько лет царствования последнего Эмира Бухарского были не самыми лучшими для его государства: механизмы многих новаторств, запущенные отцом, крутились еще по инерции. А сам правитель не очень-то был склонен оказывать покровительство прогрессу и наукам. О годах его правления вообще сохранилось немного свидетельств современников, и те рисуют его не с лучшей стороны: поминают леность и равнодушие, а также чрезмерную любовь к земным удовольствием. Молва приписывала ему гарем в 350 наложниц, которых свозили сюда со всей страны.
В библиотеке Конгресса США хранится коллекция цветных снимков знаменитого фотографа Прокудина-Горского: в начале 1900-х он исколесил всю Россию, от Дальнего Востока до Средней Азии, чтобы запечатлеть на стеклянных фотопластинах свою империю. Есть среди этих снимков и парадный портрет Мир-Алима, Эмира Бухарского - в шелковом синем халате с цветами, с саблей, золотым поясом. В лице - отцовские черты, но без той одухотворенности, что была у прежнего правителя. Он еще не знает, что станет последним из эмиров Бухары, и большую часть своей жизни проведет в изгнании, будет жить милостью афганского эмира, и умрет в чужой стране. Он еще успеет попросить, чтобы на могильном камне высекли такие слова:
«Эмир без родины жалок и ничтожен
Нищий, умерший на родине – воистину эмир».
отсюда.
