Мы думаем, что видим мир четко и в реальном времени, но зрение устроено иначе. Ученые объяснили, почему собаки видят то, чего не видим мы

Александр Березин
Есть два способа анализа окружающих нас явлений. Первый: если есть что-то, что вы видите, но не понимаете, можно предположить, что оно объясняется чем- то, чего вы не видите, но понимаете. Когда обнаружилось, что края галактического диска вращаются с той же скоростью, что и центр, это стало модным ответом: края диска крутятся быстрее, чем должны, потому что бСльшей части материи, обусловливающей их вращение, мы не видим.
Второй вариант: то, чего мы не видим, не обязательно существует - а значит, то, что мы видим, обязательно можно (нужно) объяснить, исходя только из того, что мы достоверно наблюдаем.
У этого подхода тоже длинная история, и речь даже не об обоснованной критике слонов и черепахи. В 1983 году Мордехай Милгром предположил, что если мы слегка модифицируем гравитационную константу или чуть-чуть изменим второй закон Ньютона (m = F/a) при очень малых значениях гравитационного ускорения, то все у нас получится. Если верить его "модифицированной ньютоновской динамике" (Modified Newtonian Dynamics, MoND), скорость звезд, вращающихся вокруг центра галактики на ее периферии, постоянна и не зависит от дистанции до центра. Слабость концепции очевидна: чтобы МоНД работала, нужно ввести настраиваемый параметр, ту самую модификацию. Обосновать последнюю теоретически и строго пока не получается. И это только основная проблема теории, а по ее слабостям в целом можно писать тома.
В рамках предложенной г-ном Маккаллохом концепции с ошибкой всего в 30-50% удается предсказать параметры вращения дисков наблюдаемых галактик. (График M. E. McCulloch.)
Физик Майкл Маккаллох из Плимутского университета (Великобритания) предложил модель, сходную со второй инерциальной версией МоНД. В ней гравитационная масса, определяемая как влияние тела на окружающие тела притяжением, и инертная масса, определяемая как сопротивление тела внешнему воздействию, различны при малых ускорениях. Напомним: в 1907 году Альберт Эйнштейн постулировал, что эти массы равны при всех условиях (принцип эквивалентности).
"Ускорения [гравитационной природы], с которыми мы знакомы на Земле, примерно равны 9,8 м/с╡, - пишет Майкл Маккаллох. - На краях галактик ускорение [которому подвергаются вращающиеся там звезды] составляет порядка 10-10 м/с╡. При таких крохотных ускорениях, чтобы достичь скорости в 1 м/с, вам потребуется 317 лет, а для 100 км/ч - 8 500 лет".
Модель Маккаллоха предполагает следующее: чтобы тщательно рассчитать инертную массу объекта, надо учесть излучение фотонов (или излучение Унру). Оно возникает, когда ускоряющийся наблюдатель видит фон излучения вокруг себя, даже если смотрящий на него неподвижный наблюдатель не видит ничего. Из этого вытекает, что основное квантовое состояние (вакуум) в неподвижной системе кажется состоянием с ненулевой температурой в ускоряющейся системе отсчета (ускоряющемуся наблюдателю). Таким образом, если вокруг неподвижного наблюдателя находится только вакуум, то, начав ускоряться, он увидит вокруг себя много частиц, находящихся в термодинамическом равновесии, - теплый газ.
Отметим, что хотя одна работа 2010 года и показала реальность экспериментальной проверки эффекта Унру, на практике его пока не регистрировали.
Свою модель Майкл Маккаллох называет "модифицированной инерцией, вытекающей из эффекта Казимира в хаббловском масштабе" (МиЭКХМ, или квантованной инерцией). По мере возрастания ускорения объекта длины волн излучения Унру растут до хаббловских масштабов. Радиация в МиЭКХМ ответственна за часть инертной массы тела в ускоряющейся системе отсчета (то есть практически любого тела в реальном мире), и это значит, что падение ускорения ведет к падению инертной массы тела при сохранении гравитационной на прежнем уровне. Поскольку инертные массы звезд на периферии галактических дисков очень малы (мало ускорение), то, чтобы вращать их с большой скоростью, нужно гораздо меньшее воздействие, чем в центре диска.
"Смысл в том, - поясняет г-н Маккаллох, - что [для объяснения ускоренного вращения галактических дисков] вы можете или увеличить гравитационную массу (ГМ), чтобы звезды удерживались большей массой, или уменьшить инертную массу (ИМ) звезд так, чтобы они могли легче удерживаться на орбите вокруг тех меньших существующих гравитационных сил, что исходят от видимой массы. МиЭКХМ (квантованная инерция) реализует именно этот сценарий".
Логично было бы предположить, что исследователь попробует проверить свою идею, сравнивая ее с параметрами вращения наблюдаемых галактик. Правда, по таким сравнениям расчетная скорость вращения краев галактик и скоплений на 30-50% выше наблюдаемой. Но это, как ни странно, не опровергает теорию. Дело в том, что мы, во-первых, никак не можем определиться с постоянной Хаббла, от которой зависят подобные расчеты, а во-вторых, рассчитать корректно соотношение масс звезд и их светимости на современном этапе нельзя.
Интересно, что, при всех отличиях новой теории от МоНД, из МиЭКХ также вытекает, что судьба спиральных галактик (и нашей тоже) будет сильно отличаться (слева направо) от предсказанной доминирующими теориями. (Иллюстрация Olivier Tiret / LERMA.)
По мере падения ускорения излучение Унру будет иметь нарастающие длины волн, которые превысят хаббловский масштаб, то есть перестанут быть возможны. Что значит "перестанут быть возможны"? "Это такой тип мышления: "Если вы не можете прямо наблюдать что-то, то забудьте об этом". Да, он может показаться странным, - признает Майкл Маккаллох, - но у него есть выдающаяся история... его использовал Эйнштейн, чтобы дискредитировать ньютоновский концепт абсолютного пространства и сформулировать специальную теорию относительности... Но вернемся к МиЭКХМ: при малых ускорениях звезды не могут видеть излучение Унру и очень быстро начинают терять свою инертную массу [которую не дополняет излучение], что облегчает внешним силам задачу вновь ускорить их, после чего они видят больше волн излучения Унру, их инертная масса растет, и они замедляются".
В рамках этой модели ускорение вращения краев галактического диска объясняется относительно легко и без неясных модификаторов, требовавшихся МоНД. Правда, тезис "То, чего мы не видим, не существует" в отношении звезд галактических периферий кажется странным, но все же следует признать, что он не "страннее" гипотезы темной материи.
Как видим, сейчас опровергнуть или подтвердить МиЭКХМ очень сложно. Ясно одно: принцип эквивалентности, внедренный Эйнштейном, с ней не согласен. То есть, конечно, сей принцип экспериментально проверялся, и не раз. Но вот беда: это вовсе не означает, что он опровергает МиЭКХМ.
При нормальном ускорении, наблюдаемом в земных лабораториях (9,8 м/с╡), расхождения между принципом эквивалентности (ГМ = ИМ) и МиЭКХМ крохотны и не поддаются измерению (существующими приборами). При 10-10 м/с╡ разница существенна, но где на Земле взять такие условия, чтобы на тело действовало столь слабое ускорение?
Более того, имеющиеся методы экспериментальной проверки принципа эквивалентности на Земле вообще не могут установить истину, если МиЭКХМ верна. Ведь чем выше ускорение (а у нас оно всегда немаленькое, ибо гравитация), тем больше инертная масса и тем меньше она отличается от гравитационной!
Так как же проверить экспериментально столь экстравагантную теорию? Самый простой ответ: протестировать все это на космическом аппарате, находящемся далеко от земной гравитации, в невесомости. Поэтому сейчас физик озабочен получением финансирования для опытного тестирования своей гипотезы.
Соответствующее исследование опубликовано в журнале Astrophysics and Space Science, а с его препринтом можно ознакомиться здесь.
Подготовлено по материалам Phys.Org.

В московском центре «Путь к себе» американский аппарат «Аура -камера-300″ используется для фото регистрации эффекта Кирлиан и фотографирует ауру человека в цветном изображении.

Цвета бесподобны у гармоничных, добрых, радостных людей. У озлобленных и недовольных — ауры грязно-тусклые с черными пятнами. Прибор уверенно фиксирует то, что человеческий глаз не видит, а ум отказывается воспринимать.

В 80-х годах итальянский ученый Лучиано Боккони три года вел фотосъемку с использованием датчиков альфа, бета и гамма-излучений, магнитометров и других приборов на высокочувствительную пленку. Это происходило ночью в районе Аренцано в Италии на холме высотой триста метров. Фотоснимки Боккони фиксировали эфирные формы жизни, плазматические сущности, светящиеся существа, невидимые человеческому глазу.

Они скользили с невероятной скоростью, когда приземлялись или взлетали, следовали, как дельфины, над воздушными лайнерами, висели над крупными промышленными комплексами. Во время больших пожаров Боккони отмечал сильные радиоактивные и магнитные аномалии. Инфракрасные снимки показали, что над местом пожаров висят крупные амебоподобные объекты. Объекты меньших размеров скользили на высоте одного метра над землей, приближаясь к фото аппарату на 4-6 метров, поднимались и отлетали. На всех снимках заметны следы дифракции, то есть волновой природы объектов. Реакция собак позволяла своевременно фотографировать невидимые глазом крылатые существа.

Вышедшая в 1991 году малым тиражом книга «Невидимая реальность» Леонида Прицкера, геофизика, доктора технических наук, экстрасенса, рассказывает о том, как автор фотографировал обыкновенным фотоаппаратом «Зенит» мыслеобразы и другие сущности. «Энергетические шары — наиболее распространенные формы концентрации биоэнергии, — писал Л. Прицкер. — Они образуются над высокими остроконечными шпилями, над куполами церквей, увенчанными крестами, над телевышками, высотными зданиями, вершинами гор — там, где происходит энергообмен с Ноосферой».

Анатолий Охатрин создал фотолептонный аппарат, делающий псифотографии (сенсогоафии) мыслеобразое, микролептонных образований — волновых цу-гов, отлетающих от человека во время эмоционального подъема. «Во время массового возбуждения над людьми поднимаются и оседают большие энергетические скопления в виде шаров черного цвета», — пишет Л. Прицкер. На сенсографии, сделанной им на концерте при исполнении музыки Брамса, проявился облик композитора Брамса.

В 1994 году медики Санкт-Петербурга привезли с международного научного симпозиума загадочную видеокассету. То, что они увидели на экране, не укладывалось в известные науке представления о мозге. Герой видеосюжета спокоен, неподвижен, но внутри его черепа и около него пульсируют светящиеся волны с частотой сердечных сокращений. Волны пронизывают всего человека и осеняют пространство вокруг головы. Медики пригласили посмотреть этот видеосюжет академика Анатолия Акимова. Он объяснил медикам, что светящиеся волны, вероятнее всего, биополе (торсионное поле), которое аппаратура электронного парамагнитного резонанса наконец-то сделала видимым для всех. Торсионное поле — некая «пятая сила», открытая в XX веке после сил гравитации и электромагнетизма, сильных и слабых взаимодействий, оно присутствует везде, где есть вращение, — от электрона до Галактики. Торсионный сигнал передается мгновенно. Торсионное излучение, как и электромагнитное (свет), имеет разную частоту, которая воспринимается людьми, как разные цвета. Торсионное поле человека (его фантом) может существовать очень много лет отдельно от человека. Торсионные поля сохраняют свою пространственную структуру, и лишь другие торсионные поля могут ее разрушить.

Во время нашей беседы с А.Акимовым мы показали ему удивительный снимок: переснятая нами икона под стеклом. На негативе и на снимке проявились женский лик и рука, держащая светящийся шар, и еще одна рука с кольцами на пальцах. Что это такое? Акимов ответил:

— Это, видимо, торсионный фантом кого-то из молящихся, из тех, кто раньше приходил к этой иконе.

Подобный же эффект получали на своей фотопленке Леонид Прицкер — неизвестные ему лица, буквы, послания; и автор книги «Невидимые поля в вашем доме «Валентина Лебедева. Когда в кадр попадало зеркало или отражающие предметы, фотоаппарат несколько раз фиксировал мужской лик в профиль или фас, а рядом светящиеся шары. Подобные эффекты получал и Алексей Прийма, автор книги «Неведомые миры «.

По словам Акимова, амебы и шары — это динамические полевые структуры, и они движутся.

Мы рассказали, что они проявляются у пирамидальных конструкций, церквей или у воды. На конференции по биоэнергетике мы засняли почти всех выступающих. Но свечение получилось только над экстрасенсами. Свечения разные — от темно-бордового до черного цвета.

— Они просто в разных торсионных диапазонах. Цвета на пленке — это тоже частоты. Каждый цвет — своя частота, -сказал Акимов и пояснил:

— Свечения разных форм и цветов наблюдаются при съемке геопатогенных и техно патогенных зон. Это может быть отражение турбулентности в атмосфере, свечение торсионной составляющей, которая рождена самой турбулентностью. И третье — это может быть разумная полевая структура. Большую работу в этом направлении проделал ученый из Новосибирска Алексей Николаевич Дмитриев. Он четко классифицировал: есть плазмоиды, которые электрического характера. Есть образования на уровне плазмы, но структурно организованные. А есть разумные полевые сущности, некие «тарелки «, которые выполняют определенные функции. Они построены на основе структуры плазмы, и разрушить ее невозможно. Она существует за счет внутренних связей. Есть технология фоторегистрации, не требующая выполнения условий, когда фиксируется Торсионное излучение. Могут быть реализованы чисто аппаратные методы, которые не требуют участия в фотографировании экстрасенса, а следовательно, и не зависят от степени просветленности кого бы то ни было. Это еще одно доказательство физической объективности тонкого мира.

Байкальская ассоциация биолокации с 1993 года ведет фотосъемки аномальных явлений над геопатогенными зонами, разломами, над Байкалом и техногенными зонами. Фото исследования проводятся в процессе съемки геопатогенных зон с помощью рамок. Аномальные явления фиксируются любыми фотоаппаратами с любой выдержкой, на цветную и черно-белую пленку. Накоплено несколько тысяч фотографий аномальных явлений , которые интерпретируются с учетом сведений о светящихся шарах, геопатогенных зонах, оптических эффектах перед землетрясениями (по Е. Барковскому).

На фото геопатогенных зон фиксируются вертикальные столбы, полосы, дуги, лучи, черные точки-кластеры, диковинные плазматические сущности, различные по оттенкам, иногда в виде птиц, висящих над промышленными комплексами и высокими трубами заводов. Эти сущности фиксируются биолокационным методом, обычно они зависают над головой оператора фотографа и проявляются на фотографии в виде «клеток-инфузорий» с ядром в середине.

Ученые доказали, что животные генерируют лазерные лучи малой мощности. Вероятно поэтому возник серый полупрозрачный шнур на одном из наших снимков над собачкой и шары-плазмоиды у озера и рядом с пирамидальным холмом.

Тело человека тоже излучает энергию фотонов с широким диапазоном длин волн в инфракрасной части спектра.

Человеческий глаз воспринимает лишь три основных цвета: красный, синий и зеленый и их комбинации. Наш глаз не видит очень многого из того, что существует в более тонких состояниях материи (астральном и ментальном), а фотообъектив это фиксирует.

Во время нашей биолокационной съемки на берегу моря в октябре 1998 года у горы Аюдаг в Крыму в небе появился НЛО в виде облака, нам удалось его сфотографировать. Но когда мы сделали фотографию, то на ней, помимо этого НЛО, проявился белый полукруглый след НЛО в море, невидимый во время съемки.

Через год, в октябре 1999 года, на том же самом месте у Аюдага Наталия Глазкова сфотографировала небо в облаках, и на фотографии проявилась удивительная картина — оранжево-коричневые и белые НЛО, невидимые глазом, а вместо светлого неба возник черный цвет. Фото этих НЛО идентичны фотографиям НЛО над горой Монтсеррат в Испании.

Ученый из Ялты Сергей Шарыгин многократно наблюдал НЛО на Южном берегу Крыма и пришел к выводу: при их появлении изменяется геомагнитное поле. Ему неоднократно приходилось фиксировать магнитометрами его всплески во время пролетов НЛО, даже когда они визуально не наблюдались.

16 ноября 1993 года в телепередаче «Экстра-НЛО» демонстрировалась видеозапись НЛО над Севастополем вечером 5 августа 1993 года. В это время в Ялте приборы С. Шарыгина показали всплески напряженности геомагнитного поля. Через несколько часов НЛО появился над морем у Ялты, что вызвало пики показаний на магнитометрах. Один из таких пролетов нескольких НЛО зафиксировал наш фотоаппарат.

Необычные фотографии перед храмом Христа Спасителя сделала Н. Глазкова в день, когда отмечали 850-летие Москвы, 6 сентября 1997 года. Вечером здесь пел огромный сводный хор, и фотографии запечатлели бушующую феерию торсионных полей перед храмом. Наша реальность будто вытесняется другим измерением времени и пространства, остаются видны лишь огни фонарей, а граница перехода означена странными образованиями, напоминающими пучки проволоки.

Архитектура храма и его огромного купола генерирует мощные торсионные поля, они изменяют энергетику пространства. Хор у храма создал второй мощный резонанс полей, звуков, мыслей огромной массы людей, и в результате возникла удивительная аура с неповторимой светимостью и окраской, которая закрыла вначале нижнюю часть храма, а потом и весь храм. Лица фотографируемых скрылись в этих многоцветных сполохах красного, желтого, темно-синего цветов и их оттенков. Невидимая энергия теллурического излучения глубинных разломов в районе храма, вероятно, тоже способствовала этому. Подобный фотоснимок был сделан Н. Глазковой и у католического храма в Ялте днем; одноцветная темно-серая аура торсионных полей отразила лишь энергетику архитектурной формы церкви, без гармонизации пространства хором голосов (окраска уступает московской феерии).

Итак, архитектоника церквей , куполов, храмов по-особому структурирует пространство, и, возможно, физические процессы в поле храма претерпевают изменения, протекают не совсем так, как можно предполагать, исходя из законов привычного мира.

Есть два способа анализа окружающих нас явлений. Первый: если есть что-то, что вы видите, но не понимаете, можно предположить, что оно объясняется чем-то, чего вы не видите, но понимаете.

Когда обнаружилось, что края галактического диска вращаются с той же скоростью, что и центр, это стало модным ответом: края диска крутятся быстрее, чем должны, потому что бóльшей части материи, обусловливающей их вращение, мы не видим.

Второй вариант: то, чего мы не видим, не обязательно существует - а значит, то, что мы видим, обязательно можно (нужно) объяснить, исходя только из того, что мы достоверно наблюдаем.

У этого подхода тоже длинная история, и речь даже не об обоснованной критике слонов и черепахи. В 1983 году Мордехай Милгром предположил, что если мы слегка модифицируем гравитационную константу или чуть-чуть изменим второй закон Ньютона (m = F/a) при очень малых значениях гравитационного ускорения, то всё у нас получится. Если верить его «модифицированной ньютоновской динамике » (Modified Newtonian Dynamics, MoND), скорость звёзд, вращающихся вокруг центра галактики на её периферии, постоянна и не зависит от дистанции до центра. Слабость концепции очевидна: чтобы МоНД работала, нужно ввести настраиваемый параметр, ту самую модификацию. Обосновать последнюю теоретически и строго пока не получается. И это только основная проблема теории, а по её слабостям в целом можно писать тома.

«Ускорения [гравитационной природы], с которыми мы знакомы на Земле, примерно равны 9,8 м/с², - пишет Майкл Маккаллох. - На краях галактик ускорение [которому подвергаются вращающиеся там звёзды] составляет порядка 10 –10 м/с². При таких крохотных ускорениях, чтобы достичь скорости в 1 м/с, вам потребуется 317 лет, а для 100 км/ч - 8 500 лет».

Модель Маккаллоха предполагает следующее: чтобы тщательно рассчитать инертную массу объекта, надо учесть излучение фотонов (или излучение Унру). Оно возникает, когда ускоряющийся наблюдатель видит фон излучения вокруг себя, даже если смотрящий на него неподвижный наблюдатель не видит ничего. Из этого вытекает, что основное квантовое состояние (вакуум) в неподвижной системе кажется состоянием с ненулевой температурой в ускоряющейся системе отсчёта (ускоряющемуся наблюдателю). Таким образом, если вокруг неподвижного наблюдателя находится только вакуум, то, начав ускоряться, он увидит вокруг себя много частиц, находящихся в термодинамическом равновесии, - тёплый газ.

Отметим, что хотя одна работа 2010 года и показала реальность экспериментальной проверки эффекта Унру, на практике его пока не регистрировали.

Свою модель Майкл Маккаллох называет «модифицированной инерцией, вытекающей из эффекта Казимира в хаббловском масштабе» (МиЭКХМ, или квантованной инерцией). По мере возрастания ускорения объекта длины волн излучения Унру растут до хаббловских масштабов. Радиация в МиЭКХМ ответственна за часть инертной массы тела в ускоряющейся системе отсчёта (то есть практически любого тела в реальном мире), и это значит, что падение ускорения ведёт к падению инертной массы тела при сохранении гравитационной на прежнем уровне. Поскольку инертные массы звёзд на периферии галактических дисков очень малы (мало ускорение), то, чтобы вращать их с большой скоростью, нужно гораздо меньшее воздействие, чем в центре диска.

«Смысл в том, - поясняет г-н Маккаллох, - что [для объяснения ускоренного вращения галактических дисков] вы можете или увеличить гравитационную массу (ГМ), чтобы звёзды удерживались большей массой, или уменьшить инертную массу (ИМ) звёзд так, чтобы они могли легче удерживаться на орбите вокруг тех меньших существующих гравитационных сил, что исходят от видимой массы. МиЭКХМ (квантованная инерция) реализует именно этот сценарий».

Логично было бы предположить, что исследователь попробует проверить свою идею, сравнивая её с параметрами вращения наблюдаемых галактик. Правда, по таким сравнениям расчётная скорость вращения краёв галактик и скоплений на 30–50% выше наблюдаемой. Но это, как ни странно, не опровергает теорию. Дело в том, что мы, во-первых, никак не можем определиться с постоянной Хаббла , от которой зависят подобные расчёты, а во-вторых, рассчитать корректно соотношение масс звёзд и их светимости на современном этапе нельзя.

По мере падения ускорения излучение Унру будет иметь нарастающие длины волн, которые превысят хаббловский масштаб, то есть перестанут быть возможны. Что значит «перестанут быть возможны»? «Это такой тип мышления: ”Если вы не можете прямо наблюдать что-то, то забудьте об этом”. Да, он может показаться странным, - признаёт Майкл Маккаллох, - но у него есть выдающаяся история... его использовал Эйнштейн, чтобы дискредитировать ньютоновский концепт абсолютного пространства и сформулировать специальную теорию относительности… Но вернёмся к МиЭКХМ: при малых ускорениях звёзды не могут видеть излучение Унру и очень быстро начинают терять свою инертную массу [которую не дополняет излучение], что облегчает внешним силам задачу вновь ускорить их, после чего они видят больше волн излучения Унру, их инертная масса растёт, и они замедляются».

В рамках этой модели ускорение вращения краёв галактического диска объясняется относительно легко и без неясных модификаторов, требовавшихся МоНД. Правда, тезис «То, чего мы не видим, не существует» в отношении звёзд галактических периферий кажется странным, но всё же следует признать, что он не «страннее» гипотезы тёмной материи.

Как видим, сейчас опровергнуть или подтвердить МиЭКХМ очень сложно. Ясно одно: принцип эквивалентности, внедренный Эйнштейном, с ней не согласен. То есть, конечно, сей принцип экспериментально проверялся, и не раз. Но вот беда: это вовсе не означает, что он опровергает МиЭКХМ.

При нормальном ускорении, наблюдаемом в земных лабораториях (9,8 м/с²), расхождения между принципом эквивалентности (ГМ = ИМ) и МиЭКХМ крохотны и не поддаются измерению (существующими приборами). При 10 –10 м/с² разница существенна, но где на Земле взять такие условия, чтобы на тело действовало столь слабое ускорение?

Более того, имеющиеся методы экспериментальной проверки принципа эквивалентности на Земле вообще не могут установить истину, если МиЭКХМ верна. Ведь чем выше ускорение (а у нас оно всегда немаленькое, ибо гравитация), тем больше инертная масса и тем меньше она отличается от гравитационной!

Так как же проверить экспериментально столь экстравагантную теорию? Самый простой ответ: протестировать всё это на космическом аппарате, находящемся далеко от земной гравитации, в невесомости. Поэтому сейчас физик озабочен получением финансирования для опытного тестирования своей гипотезы.

Соответствующее исследование опубликовано в журнале Astrophysics and Space Science , а с его препринтом можно ознакомиться .

Почему мы видим себя не такими, какие есть на самом деле? July 13th, 2015

Каждому из нас, рассматривая себя на снимках с какой-нибудь вечеринки, приходилось удивляться: «Неужели я и в самом деле так выгляжу?» И, как не прискорбно, чаще всего это далеко не приятное удивление.

Однако у феномена есть научное объяснение.

Разумеется, все мы прекрасно знакомы с тем, как наши лица выглядят в зеркале. Проблема в том, что мы привыкли воспринимать собственные образы «перевёрнутыми».

Психологический эффект, о котором идёт речь, называется «привязанность к просмотренному». Этот термин в 1968 году сформулировал психолог Роберт Зайонц. Суть феномена состоит в том, что человек подсознательно отдаёт предпочтение тому, что видит наиболее часто. Зайонц проверил это на самых разных вещах, от форм до выражений лиц и даже, как ни странно, слов.

Поскольку чаще всего мы видим себя любимых в зеркальном отражении, то это изображение становится для нас предпочтительным. Однако идеально симметричных лиц практически нет. И когда левая и правая сторона наших лиц меняются местами, они начинают представляться нам чужими и непривлекательными.

Вам кажется это объяснение слишком простым и неправдоподобным? У вас есть прекрасный шанс убедиться в его справедливости. Просто взгляните на свой снимок в зеркальном отражении.

Да, зеркало лжёт, и вы можете быть гораздо привлекательней, чем вам кажется. Но маловероятно. В ходе другого исследования (2008 года) выяснилось, что люди имеют тенденцию видеть себя несколько более симпатичными, чем они есть на самом деле.

В ходе одного из экспериментов исследователи использовали реальные снимки мужского и женского лиц (в середине), с компьютерными искажениями разной степени (справа и слева), придававшими им привлекательности или непривлекательности

Для этого эксперимента исследователи при помощи Фотошопа «соединили» реальные фотографии участников с лицами двоих человек того же пола – одного более, а другого менее привлекательного. Затем они перемеша реальные фотографии с разными версиями «комбинированных» лиц и попросили участников выбрать свои собственные, реальные фотографии. Подавляющее большинство выбрали узнали себя в «улучшенных версиях».

Стало быть, в том, что мы не видим себя такими, какие есть на самом деле, виноват не только феномен «привязанность к просмотренному». Тенденция принимать желаемое за действительность тоже играет здесь немалую роль.

Привычное зеркало обладает коварным свойством: оно выворачивает реальный мир наизнанку.Причесываясь правой рукой, обратите внимание на то в какой руке держит расческу ваше отражение. Если вы правша, то он левша. У вас сердце расположено в груди слева, а у вашего зазеркального двойника оно «бьется» справа.
С детства нам говорят что себя можно увидеть только в зеркале, но на самом деле в зеркале мы видим не себя, а своего антипода. Что же делать нам, чтобы увидеть себя, свой истиный а не вывернутый образ? Можно ли увидеть себя таким какие мы есть на самом деле, таким каким видят нас окружающие?

Оказывается увидеть самого себя можно и довольно просто. Прямое зеркало, которое не выворачивает наш образ, показано на рисунке. Надо взять два плоских зеркала и поставить их рядом, как развернутую книгу под углом в 90 градусов. Встаньте по центру их общей грани, и вы увидите, как правая рука отраженная в этом зеркале опять остается правой. Напишите свое имя и взглянув в это зеркало легко прочтете его как обычно справа на лево, убедившись что теперь вы видите себя. В этом зеркале наш образ не вывернут. Сердце у нас слева и у нашего образа тоже слева. И хотя пользоваться этим зеркалом на первый взгляд неудобно, но это всего лишь дело привычки.

У многих в доме стоит такой предмет мебели, как трельяж. Он имеет одно большое главное зеркало в центре и два меньших зеркала по сторонам. Если такое боковое зеркало поставить под прямым углом к среднему, то можно увидеть себя именно в том виде, в каком вас видят окружающие. Зажмурьте левый глаз, и ваше отражение во втором зеркале повторит ваше движение левым глазом. Перед трельяжем вы можете выбирать, хотите ли вы увидеть себя в зеркальном или в прямом отражении.

Оказывается, эту теорию уже протестировали, причем в далеком 1977-м году. Исследование называлось «Reversed Facial Images and the Mere-Exposure Hypothesis ,» которое проводилось психологами Теодором Мита, Маршаллом Дермером и Джеффри Найтом, и оно показало, что «индивиды предпочитали фотографии, которые соотносились с их отражениями в зеркале, а не реальные снимки.» Но что самое любопытное в этом исследовании, это то, что оно объясняет почему вид в зеркале более привлекателен. И как можно понять из названия исследования (Реверсивные изображения лиц и гипотеза присутствия – прим. Cohen), это как-то связано с эффектом присутствия.

Впервые, эффект присутствия был предложен в 60-х годах прошлого века психологом Робертом Зайонцем. Проще говоря, эффект присутствия – это психологический феномен, когда личность развивает предпочтение к стимулу основанное исключительно на многократном воздействии или присутствии оного. Этот эффект был продемонстрирован с множеством различных стимулов (слова, картины, звуки) и в различных культурах. Его даже наблюдали среди других видов.

Так что когда кто-то не любит свою фотографию, то во всем виноват эффект присутствия. Но что самое отличное в этом эффекте – что это не индивидуальное ощущение, поэтому в следующий раз, когда вам попадется фотка, где вы изображены не так как вам хотелось бы, то можете расслабится.
расслабится.

Второй вариант: то, чего мы не видим, не обязательно существует — а значит, то, что мы видим, обязательно можно (нужно) объяснить, исходя только из того, что мы достоверно наблюдаем.

У этого подхода тоже длинная история, и речь даже не об обоснованной критике слонов и черепахи. В 1983 году Мордехай Милгром предположил, что если мы слегка модифицируем гравитационную константу или чуть-чуть изменим второй закон Ньютона (m = F/a) при очень малых значениях гравитационного ускорения, то всё у нас получится. Если верить его « модифицированной ньютоновской динамике » (Modified Newtonian Dynamics, MoND), скорость звёзд, вращающихся вокруг центра галактики на её периферии, постоянна и не зависит от дистанции до центра. Слабость концепции очевидна: чтобы МоНД работала, нужно ввести настраиваемый параметр, ту самую модификацию. Обосновать последнюю теоретически и строго пока не получается. И это только основная проблема теории, а по её слабостям в целом можно писать тома.

Физик Майкл Маккаллох из Плимутского университета (Великобритания) предложил модель, сходную со второй инерциальной версией МоНД. В ней гравитационная масса, определяемая как влияние тела на окружающие тела притяжением, и инертная масса, определяемая как сопротивление тела внешнему воздействию, различны при малых ускорениях. Напомним: в 1907 году Альберт Эйнштейн постулировал, что эти массы равны при всех условиях (принцип эквивалентности).

«Ускорения [гравитационной природы], с которыми мы знакомы на Земле, примерно равны 9,8 м/с², - пишет Майкл Маккаллох. - На краях галактик ускорение [которому подвергаются вращающиеся там звёзды] составляет порядка 10–10 м/с². При таких крохотных ускорениях, чтобы достичь скорости в 1 м/с, вам потребуется 317 лет, а для 100 км/ч - 8 500 лет».

Логично было бы предположить, что исследователь попробует проверить свою идею, сравнивая её с параметрами вращения наблюдаемых галактик. Правда, по таким сравнениям расчётная скорость вращения краёв галактик и скоплений на 30–50% выше наблюдаемой. Но это, как ни странно, не опровергает теорию. Дело в том, что мы, во-первых, никак не можем определиться с постоянной Хаббла, от которой зависят подобные расчёты, а во-вторых, рассчитать корректно соотношение масс звёзд и их светимости на современном этапе нельзя.

При нормальном ускорении, наблюдаемом в земных лабораториях (9,8 м/с²), расхождения между принципом эквивалентности (ГМ = ИМ) и МиЭКХМ крохотны и не поддаются измерению (существующими приборами). При 10–10 м/с² разница существенна, но где на Земле взять такие условия, чтобы на тело действовало столь слабое ускорение?