Стрелецкий бунт 1698 года - восстание московских стрелецких полков, вызванное тяготами службы в пограничных городах, изнурительными походами, притеснениями со стороны полковников.
Предыстория
В марте 1698 года в Москве появились 175 стрельцов, дезертировавших из 4 стрелецких полков, участвовавших в Азовских походах Петра I 1695-1696. Оставленные в Азове в качестве гарнизона стрельцы вместо ожидаемого возвращения в Москву в 1697 были направлены в Великие Луки.
Попытка московских властей арестовать в Москве их челобитчиков на полковое начальство не удалась. Стрельцы укрылись в слободах и установили связь с царевной Софьей Алексеевной, находившейся в заточении в Новодевичьем монастыре; 4 апреля 1698 против стрельцов были посланы солдаты Семёновского полка, которые при содействии посадских людей «выбили» мятежных стрельцов из столицы. Стрельцы вернулись в свои полки, в которых началось брожение.
Ход бунта
6 июня они сместили своих начальников, избрали по 4 выборных в каждом полку и направились к Москве. Восставшие (около 4 тыс. человек) намеревались возвести на престол царевну Софью или в случае её отказа В. В. Голицына, находившегося в ссылке. Правительство выслало против стрельцов Преображенский, Семёновский, Лефортов и Гордонов полки (всего 2300 человек) и дворянскую конницу под командованием А. С. Шеина и П. Гордона.
14 июня после смотра на реке Ходынка полки выступили из Москвы. 17 июня, опередив стрельцов, войска Шеина заняли Новоиерусалимский (Воскресенский) монастырь. 18 июня в 40 верстах к западу от Москвы восставшие были разбиты.
Казни стрельцов
«Утро стрелецкой казни». Картина В. И. Сурикова (1881, ГТГ)
22 и 28 июня по приказу Шеина были повешены 56 «пущих заводчиков» бунта, 2 июля - ещё 74 «беглеца» в Москву. 140 человек были биты кнутом и сосланы, 1965 человек разосланы по городам и монастырям.
Срочно возвратившийся из-за границы 25 августа 1698 Пётр I возглавил новое следствие («великий розыск»). С сентября 1698 по февраль 1699 были казнены 1182 стрельца (современники называли намного большие цифры - до 7000 казненных), биты кнутом, клеймены и сосланы 601 (преимущественно малолетние). В казни участвовал сам царь и (по его приказу) бояре и «все палатные люди».
Дворовые места стрельцов в Москве были розданы, строения проданы. В феврале 1700 Боярская дума приговорила к казни 42 человека, следствие и казни продолжались до 1707. В конце XVII - начале XVIII в. были расформированы 16 стрелецких полков, не участвовавших в восстании. Стрельцы с семьями были высланы из Москвы в др. города и записаны в посадские.
Описание казней
Казни стрельцов начались в Москве 10 октября 1698 года по приказу московского царя Петра I . Всего было казнено около 2000 стрельцов. Пятерым стрельцам Петр І отрубил головы лично.
О массовых пытках и казнях стрельцов, в том числе и с личным участием царя Петра І , пишут многие историки.
Российский историк Николай Костомаров так описывает казни стрельцов и членов их семей:
Снова потом происходили пытки, мучили, между прочим, разных стрелецких жен, а с 11 октября до 21 в Москве ежедневно были казни; четверым на Красной площади ломали руки и ноги колесами, другим рубили головы; большинство вешали. Так погибло 772 человека, из них 17 октября 109ти человекам отрубили головы в Преображенском селе. Этим занимались, по приказанию царя, бояре и думные люди, а сам царь, сидя на лошади, смотрел на это зрелище. В разные дни под Новодевичьим монастырем повесили 195 человек прямо перед кельями царевны Софьи, а троим из них, висевшим под самыми окнами, дали в руки бумагу в виде челобитных. Последние казни над стрельцами совершены были в феврале 1699 года.
По сведениям российского историка Соловьева казни происходили следующим образом:
30 сентября была первая казнь: стрельцов, числом 201 человек, повезли из Преображенского в телегах к Покровским воротам; в каждой телеге сидело по двое и держали в руке по зажженной свече; за телегами бежали жены, матери, дети со страшными криками. У Покровских ворот в присутствии самого царя прочитана была сказка: «В распросе и с пыток все сказали, что было придтить к Москве, и на Москве, учиня бунт, бояр побить и Немецкую слободу разорить, и немцев побить, и чернь возмутить, всеми четыре полки ведали и умышляли. И за то ваше воровство указал великий государь казнить смертию». По прочтении сказки осужденных развезли вершить на указные места; но пятерым, сказано в деле, отсечены головы в Преображенском; свидетели достоверные объясняют нам эту странность: сам Петр собственноручно отрубил головы этим пятерым стрельцам.
Австрийский дипломат Иоганн Корб, присутствовавший на казнях дает такое описание:
Эта казнь резко отличается от предыдущих; она совершена весьма различным способом и почти невероятным: 330 человек за раз, выведенные вместе под роковой удар топора, облили всю долину хотя и русской, но преступной кровью; эта громадная казнь могла быть исполнена потому только, что все бояре, сенаторы царства, думные и дьяки, бывшие членами совета, собравшегося по случаю стрелецкого мятежа, по царскому повелению были призваны в Преображенское, где и должны были взяться за работу палачей. Каждый из них наносил удар неверный, потому что рука дрожала при исполнении непривычного дела; из всех бояр, крайне неловких палачей, один боярин отличился особенно неудачным ударом: не попав по шее осужденного, боярин ударил его по спине; стрелец, разрубленный таким образом почти на две части, претерпел бы невыносимые муки, если бы Алексашка, ловко действуя топором, не поспешил отрубить несчастному голову…
После смерти весной 1682 бездетного царя Федора Алексеевича (1676–1682) престол должен был перейти к его шестнадцатилетнему единоутробному брату, умственно отсталому Ивану.
И Федор, и Иван были сыновьями царя Алексея Михайловича и Марии Милославской. От Милославской же Алексей Михайлович имел и нескольких царевен-дочерей. Но после смерти Марии (1669) Алексей Михайлович вторично женился (1671) на Наталье Нарышкиной, которая в 1672 родила здорового и энергичного сына Петра – будущего Петра I . Законным наследником царя Федора Алексеевича был Иван V, но его явное слабоумие склоняло многих видных русских деятелей устранить Ивана от престола и передать царствование Петру. Московский двор разделился на две партии: Милославских и Нарышкиных . Сторона Нарышкиных оказалась гораздо сильнее; за неё стояло большинство знатных семей и патриарх Иоаким. Милославских же из видных бояр поддерживали только известный западник Василий Васильевич Голицын и не отличавшийся большими талантами воевода Иван Хованский, один из командиров квартировавшего в Москве стрелецкого войска. Однако партия Милославских решила не уступать соперникам и стоять за Ивана V. Её возглавили боярин Иван Милославский и самая умная из дочерей Алексея Михайловича – царевна Софья .Собранные после смерти Федора Алексеевича высшее духовенство и Боярская дума решили спросить о том, кому быть новым царём, «всех чинов Московского государства». На деле этот была лишь видимость «совета со всей землёй». Земского собора со всей России в столицу не созывали. Под видом «всех чинов Московского государства» патриарх собрал в церкви Спаса придворных стольников, дворян, детей боярских, торговых людей и обратился к ним с вопросом: кому теперь царствовать? Собрание, очевидно, было уже подготовленным. Немногие голоса в пользу Ивана Алексеевича были заглушены многочисленными криками за царевича Петра. Патриарх благословил Петра на царство.
Однако Нарышкины не сумели быстро укрепить это избрание, тогда как Милославские действовали быстро и умело. Регентша десятилетнего Петра, его мать Наталья Кирилловна, была «женщиной ума малого», неопытной, лишённой энергии. Наталья не спешила твёрдо брать власть в свои руки, надеясь на правительственное искусство своего родственника, Артамона Матвеева , который некогда и устроил её брак с Алексеем Михайловичем. При Федоре Алексеевиче, сыне Марии Милославской, Матвеев, один из виднейших деятелей эпохи царя Алексея, был сослан. Теперь Наталья Нарышкина велела вернуть его из ссылки, но приезд Матвеева в Москву требовал времени.
Милославские ловко пользовались нерешительностью Нарышкиных, начав сближаться с предводителями главной военной силы столицы – стрелецкого войска. Царевна Софья стала распространять слухи, будто царя Федора отравили его враги, которые незаконно устранили от престола и его брата Ивана. Софья уверяла, что ей и другим царевнам, дочерям Марии Милославской, тоже грозит опасность, и говорила о своём намерении бежать из России. Нарышкиных в Москве недолюбливали. Многим не нравилось слишком быстрое возвышение пятерых братьев царицы Натальи – юношей, не имевших никаких заслуг. Старшему из них, Ивану, было лишь 23 года, а он уже носил сан боярина и оружничего.
Начало стрелецкого бунта 1682
Милославские и царевна Софья нашли опору в лице стрелецкого войска и ловко воспользовались зревшей в его среде бунтовской смутой.
Стрелецкие полки в Москве жили в особых слободах, главным образом в Замоскворечье. Стрельцы были люди оседлые, семейные и зажиточные; так как, получая жалованье, могли еще заниматься разными промыслами и торговлею, не неся посадских повинностей. Но их дисциплина в это время расшаталась, чему способствовал слабый правительственный надзор при болезненном Федоре. Им воспользовались начальники стрельцов. Корыстолюбивые полковники присваивали себе часть стрелецкого жалованья, старались поживиться на счет наиболее зажиточных подчиненных, покупали на их счет лошадей и принадлежности пушечного наряда; заставляли стрельцов даром на себя работать, и даже в праздники; неусердных наказывали батогами. Незадолго до кончины Федора стрельцы стали подавать царю челобитные на полковников. Царь поручил своему любимцу Языкову разобрать дело. Языков взял сторону полковников. Некоторых челобитчиков наказали кнутом и сослали. Ободренные полковники усилили притеснения. 23 апреля 1682 в Стрелецкий приказ явился выборный от полка Семена Грибоедова и подал на него жалобу. Принявший ее дьяк, мирволя полковнику, доложил начальнику приказа, князю Юрию Долгорукому, будто выборный стрелец приходил пьяный и грозил. Когда на следующий день тот же стрелец вновь пришел, его взяли под караул и повели бить кнутом. Но однополчане вырвали его из рук приказных служителей и жестоко их избили. Полк Грибоедова поднял бунт; на следующий день этот бунт охватил почти все стрелецкие полки. Они написали челобитные на своих полковников и, в случае поблажки, грозили сами расправиться с ними. Последовавшая в это время кончина Федора приостановила движение, и стрельцы беспрекословно присягнули Петру. Но уже 30 апреля ко дворцу явилась толпа с челобитными от шестнадцати стрелецких полков и одного солдатского, и с угрозами требовали подвергнуть правежу полковников, чтобы те выплатили должные стрельцам деньги.
Правительство Натальи Кирилловны растерялось и бросилось в противоположную крайность: пошло на уступки участникам стрелецкого бунта. Оно велело посадить обвиняемых полковников под караул; но стрельцы потребовали выдать их головой. По усиленной просьбе патриарха, стрельцы затем согласились, чтобы полковников не присылали к ним в слободы на расправу, а поставили бы на правеж перед Разрядом. Тут несчастных били батогами, пока они не уплачивали иски, предъявленные стрельцами. Стрельцы присутствовали толпами при истязаниях и криками заставляли продолжать или прекращать правеж. Самоуправство стрельцов шло и в их слободах. Там они травили второстепенных начальников, били их палками, бросали камнями; а тех, которые пытались строгостью обуздать своеволие, взводили на каланчи и сбрасывали оттуда; толпа при этом кричала: «любо, любо!»
Разгоравшийся стрелецкий бунт был на руку Милославским. Их вожди, Иван Михайлович и царевна Софья, устраивали заговор. По ночам к Ивану собирались доверенные и обсуждали план действия. По некоторым данным, роль главных его помощников играли: стольники братья Толстые, Иван и Петр, подполковники стрелецкие Циклер и Озеров, выборные стрельцы Одинцов, Петров и Чермный. Постельница царевны Софьи Федора Родимица, ходила в стрелецкие слободы, сыпала деньгами и обещаниями. Один из стрелецких командиров, князь Хованский, прозванный Тараруем, разжигал стрелецкий бунт, смущая стрельцов предсказаниями всяких бед от Нарышкиных, а также опасностью, которая будто бы грозила православию от их склонности к иноземцам. Среди стрельцов было много приверженцев раскола. Мятежному настроению немало способствовало и то, что после восстания Разина многие участвовавшие в нем астраханские стрельцы были переведены в северные города и в столицу. Бунт распространился уже на все стрелецкие полки, которые уже громко похвалялись свергнуть Нарышкиных. Исключение составлял только Сухарев полк. Всех стрелецких полков в Москве тогда было девятнадцать – более 14 тысяч солдат.
12 мая в Москву воротился из ссылки Артамон Матвеев и был с великою радостью встречен царицей Натальей Кирилловной. Бояре приезжали к нему на дом с приветствиями, предполагая, что он займет место главного правителя при царе-отроке Петре. Выборные из всех стрелецких полков поднесли ему хлеб-соль и били челом о своих нуждах. Опытный государственный муж, сразу начал обсуждать положение дел с помощью патриарха Иоакима и престарелого князя Юрия Долгорукого. Царевна Софья и Милославские поняли, что нужно спешить, иначе будет поздно.
Составлен был список тех лиц, которых следовало истребить. Этот список пустили в бунтовавшие стрелецкие полки. Там разносились и нелепые слухи насчет Нарышкиных. Рассказывали, что старший из них, Иван Кириллович, надел на себя царское облачение и, примеривая корону, сказал, что она ни к кому так не пристанет, как к нему; а когда царевна Софья за это стала его упрекать, он бросился на царевича ИванаАлексеевича и схватил его за горло. Подобные россказни отлично подготовили почву для того, чтобы стрелецкий бунт стал уже открытым.
Бесчинства стрельцов в Кремле и Москве
Утром, 15 мая 1682, в стрелецкие слободы прискакали посланные царевной Софьей и её партией Александр Милославский и Пётр Толстой с криком, что Нарышкины задушили царевича Ивана, и звали стрельцов в Кремль. В слободских церквах загудел набат. Стрелецкие полки быстро собрались и с пушками и барабанным боем двинулись к царскому дворцу, захватив правительство врасплох. Время было около полудня. Члены боярской думы только что окончили заседание и начали расходиться. А. С. Матвеев, узнав о стрелецком бунте, вернулся во дворец и поспешил к царице Наталье. Послали за патриархом, пробовали запереть Кремлевские ворота. Но мятежники уже ворвались в Кремль, подступили к Красному крыльцу и потребовали выдачи Нарышкиных, которые-де убили царевича Ивана. По совету Матвеева, Наталья Кирилловна взяла обоих братьев, Ивана и Петра Алексеевичей и в сопровождении бояр вывела их на крыльцо. Толпа опешила, видя, что ее нагло обманули. Некоторые стрельцы спрашивали старшего брата, точно ли он царевич Иван Алексеевич и кто его изводит? «Я самый, – отвечал царевич. – И никто меня не изводит».
Стрелецкий бунт 1682. Картина Н. Дмитриева-Оренбургского, 1862.
(Царица Наталья Кирилловна показывает стрельцам, что царевич Иван невредим)
Матвеев сошел вниз к стрельцам и повел умную речь об их прежних заслугах, напоминал о том, как они сами укрощали бунты. Стрельцы притихли и просили Матвеева ходатайствовать за них перед царем. Тот обещал и воротился в Верх. Стрелецкий бунт уже как будто бы успокаивался, но его вновь разожгла неосторожность Михаила Долгорукого, товарища своего отца Юрия Алексеевича по начальствованию Стрелецким приказом, очень нелюбимого подчиненными. Как говорят, он стал грозить притихшим стрельцам карами, если они сейчас же не уйдут из Кремля, чем привел их в ярость. Клевреты царевны Софьи, вращаясь в толпе, возбуждали ее против намеченных бояр, которые как только избавятся от опасности, так и начнут-де жестоко мстить стрельцам. Им удалось вновь увлечь толпу. Часть стрельцов проникла наверх. Одни схватили Долгорукого и бросили его вниз на копья товарищей, которые затем изрубили его бердышами. Другие напали на Матвеева, хотя царица Наталья и князь Михаил Алегукович Черкасский пытались его загородить собою; убийцы также сбросили его вниз и изрубили в куски. Патриарху Иоакиму не дали говорить. Толпа бунтующих стрельцов ворвалась во дворец и принялась искать свои жертвы. Тут все предалось бегству. Бояре, сопровождаемые всегда отборною челядью, многочисленные дворяне и прочие придворные чины, будучи людьми военными, могли бы оказать значительное сопротивление. Но неожиданность стрелецкого бунта и отсутствие энергичного вождя произвели между ними панику.
Стрельцы рыскали по дворцовым покоям, заглядывали под кровати, перины и в темные углы; причем не щадили теремов цариц и царевен, врывались в дворцовые храмы и даже в алтари, где святотатственно копьями тыкали под жертвенники. Стрельцы приходили с розысками в покои патриарха. Искали главным образом Нарышкиных. Молодого стольника Салтыкова бунтовщики убили, приняв его за брата царицы Афанасия Нарышкина. Сам Афанасий спрятался под жертвенником в алтаре церкви Воскресенья, но царицын карло Хомяк указал его убежище бунтующим стрельцам. Стрельцы умертвили его и выбросили на площадь. Туда же сбрасывали и другие жертвы, причем спрашивали: «любо ли?» Стоявшая на площади толпа любопытного народа должна была отвечать: «любо!» Кто молчал, того стрельцы били. В этот день стрелецкого бунта погибли в Кремле знаменитый белгородский воевода Гр. Ромодановский, обвинённый в измене за сдачу Чигирина туркам, и начальник Посольского приказа дьяк Ларион Иванов. Тела убитых волокли на Красную площадь к Лобному месту; изверги глумились над ними и кричали: «се боярин Артамон Сергеевич! се боярин Ромодановский, се Долгорукий едет, дайте дорогу!»
Стрелецкий бунт разгорался всё сильнее. Стрельцы рассыпались по городу, разыскивая намеченных жертв. Перед вечером толпа убийц явилась к больному восьмидесятилетнему князю Юрию Долгорукому, и притворно раскаивалась в убиении его сына. Старик скрыл свои чувства и даже велел вынести стрельцам пива и вина; а когда они удалились, утешал свою невестку, жену убитого: «Не плачь, щуку они съели, но зубы у нее остались. Быть им повешенным на зубцах Белого и Земляного города». Какой-то холоп слова эти сообщил стрельцам. Те воротились, вытащили князя на двор, изрубили и бросили труп в навозную кучу. Другие толпы в это время громили Судный и Холопий приказы, рвали акты, особенно крепостные и кабальные. Они объявляли боярских холопов свободными, стараясь привлечь их на свою сторону. На ночь стрелецкий бунт притих. Мятежные солдаты ушли в свои слободы, оставив крепкие караулы вокруг Кремля.
Но следующим утром 16 мая стрелецкий бунт возобновился. Стрельцы снова устремились в Кремль и другие места, разыскивая «изменников». В этот день погиб известный любимец царя Федора Иван Языков. Он спрятался в доме своего духовника; но холоп-предатель его выдал. Стрельцы изрубили Языкова на Красной площади. Из домашней челяди было немало предателей, мстивших недобрым господам. Но другие челядинцы отличались преданностью. Несколько таковых тоже пали жертвой стрельцов. Старание мятежников взбунтовать многочисленный класс холопской дворни обещанием свободы и тем превратить чисто стрелецкий бунт в общее восстание простонародья осталось тщетным. Несвободное состояние было в нравах времени, и человек, освободившийся от одного господина, нередко тут же сам закабалялся к другому.
Стрельцы пока тщетно разыскивали Нарышкиных, главным образом Ивана, и царского доктора Даниила фон Гадена, крещеного еврея, которого обвиняли в отравлении Федора Алексеевича. Доктор убежал из Немецкой слободы и скрылся в Марьиной роще. А Нарышкины, отец царицы Натальи Кирилл Полуэктович с сыновьями, и Андрей Матвеев, сын убитого Артамона Сергеевича, спасаясь от стрелецкого бунта, спрятались в комнатах вдовы умершего царя Федора, царицы Марфы Матвеевны. Не нашедши Нарышкиных и в этот день, стрельцы объявили, что придут за ними на следующий.
17 мая стрелецкий бунт и убийства продолжались. Главная толпа стрельцов оцепила дворец, требуя выдать Нарышкиных. Их теперь спрятали в темном чулане, наполненном перинами и подушками, оставив дверь в него непритворенною, чтобы отклонить подозрение. Бунтовщики несколько раз проходили мимо, заглядывали в чулан, но тщательных поисков там не вели. Наконец, они объявили, что не уйдут и побьют всех бояр, пока им не выдадут Ивана Нарышкина. Очевидно, его гибель царевна Софья и князь Хованский считали необходимой. Говорят, что Хованский накануне спрашивал стрельцов, не выгнать ли из дворца Наталью Кирилловну? Те отвечали: «Любо»; однако, не решились на такое дело.
Скрывавшаяся дотоле в тени, царевна Софья теперь, пришедши к царице Наталье, сказала ей в присутствии бояр: «Брату твоему от стрельцов не отбыть; не погибать же нам всем за него». Наталья Кирилловна, потеряв надежду спасти брата, велела исповедовать его и приобщить Святых Тайн. Бояре торопили. Престарелый князь Яков Одоевский сказал: «Сколько вам, государыня, ни жалеть, а расставаться надобно; а тебе, Иван, надо идти скорее, чтобы за тебя одного нам всем не погибнуть». Держа за руку брата, царица вывела его из церкви. Стрельцы бросились на него, как звери, и потащили в Константиновский застенок; там его подвергли жестокой пытке и розыску в мнимой измене и покушении на жизнь царевича Ивана. На все вопросы он отвечал молчанием. Бунтовщики повлекли его на Красную площадь и там разрубили бердышами на части.
Стрелецкий бунт 1682. Картина А. Корзухина 1882.
(Стрельцы влекут за собой Ивана Нарышкина. Его сестра, мать Петра I, Наталья Кирилловна, плачет на коленях, утешаемая десятилетним Петром . Царевна Софья с плохо скрываемой радостью наблюдает за гибелью Ивана)
Младшие братья Ивана успели спрятаться. Их отца Кирилла Полуэктовича стрельцы освободили от смерти с условием, чтобы он постригся в монахи. В тот же день схватили доктора фон Гадена. Царица Марфа Матвеевна и царевны уверяли стрельцов, что он невиновен в смерти Федора. Но вожди стрелецкого бунта кричали, что он чернокнижник. Его пытали, и слабонервный врач, чтобы прекратить свои мучения, подтверждал взведенные на него обвинения. Он также был изрублен в куски на Красной площади.
Трехдневные убийства наконец пресытили участников стрелецкого бунта. Перед вечером они собрались к дворцу и кричали: «Мы теперь довольны. С остальными изменниками пусть царь чинит по своей воле». Стрельцы, конечно, не думали, какие потрясающие впечатления произвели они своим кровавым мятежом на отрока Петра, и как страшно он отплатит им потом за убиение сродников и за унижение своего царского достоинства.
Замечательно, что стрелецкий бунт не был соединен с грабежом имущих классов. Стрельцы даже дали заклятье не трогать имущества побитых ими людей, и сдержали свою клятву; тех, которые ее преступали, они сами казнили за самую ничтожную кражу. Но когда окончилось истребление, начался широкий разгул: разнузданные стрельцы стали пить и бражничать; пьяные шатались по городу вместе с женами, пели срамные песни. Вместо стрелецкого войска они стали называть себя «государевой надворной (т. е. придворной) пехотой». Выборные от них являлись во дворец и требовали наград за «верную» службу или недоданного жалованья, которое высчитывали за много лет назад. Некоторое время все перед ними трепетали. Правительство во время стрелецкого бунта как бы отсутствовало. Но власть, выпавшую из рук Нарышкиных, подхватили Милославские в лице энергичной царевны Софьи.
Перемены в правительстве вследствие стрелецкого бунта – передача власти царевне Софье
Царица Наталья с сыном Петром укрывалась от стрелецкого бунта. Приходя ко дворцу с требованиями и заявлениями, они, за отсутствием других властей, стали обращаться к царевнам; а от имени них отвечала и действовала Софья Алексеевна. В счет недоданного жалованья за прошлые годы она раздала стрельцам большие суммы, и обещала уплатить еще по 10 руб. на человека. Царевна Софья согласилась и на название «надворной пехоты», начальником которой, на место убитых Долгоруких, назначен был князь Хованский. Хованский, руководя стрельцами, 23 мая явился во дворец с выборными от их полков и объявил, что все стрельцы, а равно и чины Московского государства требуют, чтобы на царском престоле были посажены оба брата, Иоанн и Петр Алексеевичи. Для решения сего вопроса царевна Софья созвала Боярскую Думу, духовенство и выборных от разных чинов столицы.
На этом частном Земском соборе послышались некоторые возражения против двоевластия; но большинство под давлением стрелецкого бунта нашло, что оно полезно в случае войны: один царь может отправиться с войском, а другой будет управлять царством. Привели и подходящие примеры двоевластия из истории Византийской. Собор решил быть двум царям. Однако царевна Софья хотела точнее определить их взаимные отношения, и вот снова явились стрелецкие выборные и потребовали, чтобы первым царем был Иоанн, а Петр вторым. На следующий день, 26 мая Боярская Дума с Освященным собором подтвердила это требование. Мать Петра Наталья Кирилловна отодвигалась в силу этого на задний план, а на передний выступили сестры болезненного Иоанна, прежде всего царевна Софья Алексеевна .
Участникам стрелецкого бунта была объявлена особая милость, и во дворце каждый день угощали по два полка. Захватив власть фактически, Софья пожелала и юридически закрепить ее за собою влиянием того же стрелецкого войска. 29 мая бунтовщики заявили новое требование: по юности обоих государей вручить управление царевне Софье. При этом ссылались на примеры Византийской истории: знаменитую Пульхерию, сестру Феодосия II. Бояре и патриарх обратились к царевне с просьбою принять на себя правительственные заботы. Софья по обычаю сначала отказывалась, но потом согласилась. Она стала именовать себя «великая государыня, благоверная царевна и великая княжна Софья Алексеевна».
Едва ли не первым правительственным актом стало утверждение новой стрелецкой челобитной от 6 июня. По-видимому, население столицы стало выражать негодование на совершенные во время стрелецкого бунта убийства. Стрельцов называли бунтовщиками, изменниками, злодеями. В ответ «надворная пехота» просила у царей дозволения поставить на Красной площади каменный столб с прописанием имён убитых «преступников» и их вин и с похвалою надворной пехоте за верную службу; просила запретить называть ее бунтовщиками и другими поносными словами, а также о разных служебных льготах. Просьба стрельцов была немедленно исполнена, каменный столб воздвигнут, и на четырех железных листах с четырех сторон столба, прописаны имена и вины людей, убитых 15–17 мая. Стрелецкий бунт благодаря этому выставлялся переворотом весьма благотворным, а все насилия стрельцов оправдывались мнимой государственной пользой.
Старообрядческое движение в Москве во время стрелецкого бунта 1682
Но царевна Софья видела, что их самоволию стрельцов пора положить предел и освободить власть от их давления. Удобный случай к тому представило возникшее с началом стрелецкого бунта старообрядческое движение.
Несмотря на жестокое гонение, русский «раскол» укоренялся и множился. Он имел уже своих мучеников, с Аввакумом и Лазарем во главе, память которых благоговейно чтилась. Их многочисленные последователи продолжали в Москве раскольничью проповедь. Наиболее сочувствия находила они среди стрельцов и подгородных слобожан; встречались сторонники раскола и среди знатных фамилий, в том числе и в семье Хованских. Растерянность правительства во дни стрелецкого бунта помогла расколу поднять голову; а когда во главе стрелецкого войска явился князь Хованский Тараруй, раскол задумал опереться на вооруженную силу и выступил со своими требованиями.
Спустя несколько дней после Майского бунта, в стрелецком полку Титова старообрядцы надумали подать властям челобитную: зачем они возненавидели старые книги и старую веру и зачем возлюбили новую – латино-римскую? В поисках сведущего, искусного человека, который бы мог сочинить такую челобитную и вести прение о вере стрельцы обратились в Гончарную слободу; там нашёлся старообрядец Савва Романов, который потом описал все это дело со стрелецкой челобитной. Челобитную написал какой-то монах Сергий. Когда Савва Романов прочел из неё в Титовом, а потом и других полках указания на «погрешности» исправленных при Никоне книг, стрельцы решили «постоять за старую веру и кровь свою пролить за Христа света».
Очевидно, это новое движение, сообщавшее стрелецкому бунту религиозный оттенок, происходило с поощрения князя Хованского, который стал действовать уже независимо от царевны Софьи и говорил старообрядцам, что более не допустит, чтобы их по-прежнему вешали или сожигали в срубах. Хованский тоже выслушал челобитную, но монаха Сергия он нашел смиренным и недостаточно речистым для прения с властями. Тогда ему указали на известного суздальского попа Никиту (которого «никониане» пренебрежительно именовали Пустосвятом), снова трудившегося над проповедью раскола, несмотря на свое торжественное от него отречение. Хованский знал его, и с радостью согласился на его участие в прении. Ревнители старой веры хотели, чтобы прение совершилось всенародно на Лобном месте или в Кремле у Красного крыльца в присутствии обоих царей, в ближайшую пятницу, 23 июня, до назначенного на воскресенье 25-го царского венчания. Старообрядцы не хотели, чтобы на этом венчании патриарх служил по новому требнику и таинство Причащения совершал на пяти просфорах с латинским (четвероконечным) крыжем.
Так стрелецкий бунт усилил русскую религиозную распрю. В пятницу состоялось шествие старообрядческой толпы в Кремль, к правительству и царевне Софье. Во главе шли Никита, монах Сергий и другой монах Савватий; народ сбежался посмотреть на эту небывалую процессию. Они остановились у Красного крыльца. Вызвали Хованского. Тот притворился ничего не знающим и приложился к старообрядческому кресту, который нёс Никита. Никита изложил, ему челобитье о старой православной вере, о семи просфорах, трисоставном кресте, о том, чтобы патриарх дал ответ, зачем он гонит людей за старую веру. Хованский взял челобитную и отнес во дворец, к Софье. Воротясь, он объявил, что государи назначили быть собору через несколько дней после своего венчания. Никита настаивал, чтобы царей венчали на семи просфорах, с изображением Истинного креста. Хованский посоветовал ему приготовить такие просфоры и обещал поднести их патриарху, чтобы тот служил на них при обряде коронования.
25-го июня совершилось торжественное коронование обоих царей в Успенском соборе. Никита Пустосвят понес в Кремль свои просфоры. Но тут столпилось такое множество народа, что он не мог пробраться в собор и воротился. Тем не менее, московские старообрядцы готовились ко всенародному прению с патриархом и для подкрепления себя вызвали расколоучителей из волоколамских пустынь: помянутого Савватия, Досифея, Гавриила и пр. Но патриарх и царевна София принимали свои меры, и часть участников стрелецкого бунта ласками и подарками отклонили от раскольников. Когда выборные от Титова полку ходили по слободам и убеждали подписываться под челобитною, то к ней приложили руки только девять стрелецких приказов и десятый Пушкарский; в десяти же других полках возникли споры; многие возражали, что не их дело входить в прение с патриархом и архиереями. Впрочем, и эти полки обещали, что будут стоять за православную веру и не дадут снова жечь и мучить.
Третьего июля 1682 ко дворцу собрались выборные от всех полков, участвовавших в стрелецком бунте, вместе с расколоучителями и толпой посадских. Хованский ввел их в патриаршую Крестовую палату и вызвал патриарха. Иоаким уговаривал их не вторгаться в дела архиерейские и пытался объяснить необходимость исправления книг по согласию со вселенскими патриархами. Раскольники возражали ему и главным образом восставали против несогласного с Христовым учением гонения на старую веру, против стремления убеждать в истине троеперстия огнем и мечом. Старообрядец Павел Данилович, когда выборные подошли к патриарху под благословение, отказался принять его не по старому обычаю. Хованский поцеловал его в голову со словами: «не знал я тебя до сей поры!» Условились быть соборному прению через день, 5 июля, в середу.
На московских улицах и площадях осмелевшие благодаря стрелецкому бунту старообрядцы свободно проповедовали свое учение. Толпы мужчин и женщин собирались около них, а когда «никонианские» священники пытались оправдывать исправление книг, некоторых из них били. Казалось, что Москва накануне нового мятежа. Милославским и царевне Софье грозила страшная опасность.
Прение о вере в Кремле со старообрядцами
Утром 5 июля толпа староверов, с Никитою во главе, с крестом, старыми иконами и книгами, двинулась в Кремль, к царевне Софье, сопровождаемая стрельцами и народным множеством. Раскольничьи старцы, имея худые, постные лица и клобуки старого покроя, производили впечатление на народ и вызывали нелестные замечания о тучности государственного, «никонианского» духовенства. Раскольничья толпа расположилась между Архангельским собором и Красным крыльцом, поставила налои, разложила на них книги, иконы и зажгла свечи. Патриарх не хотел сам выходить к народу. По его приказу к толпе вышел протопоп Василий и начал читать, отречение Никиты от раскола и его покаяние перед собором 1667. Стрельцы бросились на Василия; но помянутый выше монах Сергий вступился и велел ему продолжать чтение. Однако за криками ничего не было слышно. Тогда Сергий встал на скамью и читал тетради соловецких старцев с поучениями о крестном знамении, просфорах и т. п. Толпа, притихнув, с умилением и слезами слушала эти поучения. Но потом снова поднялись шум и волнение.
Стрелецкий бунт, таким образом, всё более приобретал невыгодный Софье и Милославским оборот. Хованский тщетно хлопотал во дворце, чтобы Иоаким с духовенством вышел к староверам и учинил прение на площади перед народом. Царевна Софья не соглашалась на такое требование и указывала на Грановитую палату, где сама хотела присутствовать. Тараруй отсоветывал ей это присутствие; убежденные им бояре также просили Софью отказаться от своего намерения. Но она не желала оставить патриарха без поддержки светской власти и отправилась в Грановитую палату; вместе с Софьей пошли царица Наталья Кирилловна, царевны Татьяна Михайловна и Марья Алексеевна, с боярами и выборными стрельцами. Раскольники, когда Хованский пригласил их войти в палату, не сразу согласились, опасаясь насилия; но Хованский поклялся, что зла им не сделают. Тогда раскольничьи отцы в сопровождении многих людей из народа толпою вошли в палату.
Патриарх убеждал их не «суемудрствовать», повиноваться своим архиереям и не вмешиваться в исправление книг, не имея «грамматического разума». Никита воскликнул: «не о грамматике пришли мы с тобой толковать, а о церковном догмате!» Ему стал отвечать холмогорский архиепископ Афанасий. «Я не с тобой говорю, а с патриархом!» – закричал Никита и бросился на архиепископа, но выборные стрельцы его удержали. Тогда царевна Софья, встав с кресла, стала говорить, что Никита осмелился бить архиерея в присутствии царских особ, и напомнила ему его клятвенное отречение от раскола. Никита сознался, что приносил покаяние под страхом казни, но утверждал, что сочиненное на его челобитную Симеоном Полоцким опровержение под названием Жезл не отвечает и на пятую часть сей челобитной.
Никита Пустосвят. Спор о вере. Картина В. Перова, 1881
Софья приказала читать челобитную, которую принесли раскольники. В ней между прочим говорилось, что еретики Арсений Грек и Никон (бывший патриарх) «поколебали душою царя Алексея». Услыхав это, царевна Софья со слезами на глазах сказала: «Если Арсений и патриарх Никон еретики, то и отец наш и брат и все мы еретики. Такой хулы мы не можем терпеть и пойдем вон из царства». Она сделала несколько шагов в сторону. Но бояре и вы/div/pборные стрельцы уговорили ее воротиться на место. Она упрекнула стрельцов, что они попускают мужикам и невеждам приходить к царям с бунтом, против которого остается уйти царскому семейству в другие города и возвестить о том всему народу. Стрельцы встревожились такой угрозой Софьи и клялись положить свои головы за царей.
Чтение челобитной продолжалось в присутствии царевны Софьи с возражениями. Когда оно окончилось, патриарх взял евангелие, писанное рукою св. митрополита Алексея, заключавшее в себе символ веры, и показал, что этот символ в новоисправленных книгах тот же. По причине наступивших сумерек, прение было отложено, и раскольники отпущены с обещанием издать о них указ. Вышедши к народной толпе, они подняли два пальца и кричали: «тако веруйте, тако творите; всех архиереев перепрехом и посрамихом!»
На Лобном месте они остановились и поучали народ. Потом пошли в стрелецкий Титов полк, где их встретили с колокольным звоном; отслужили молебен, и разбрелись по домам.
Чтобы не дать ещё более разрастись стрелецкому бунту и старообрядческому движению, царевна Софья приняла решительные меры. По ее требованию, во дворец явились выборные всех стрелецких полков, кроме Титова. Софья вопрошала, неужели они, как беззаконные бунтовщики, готовы царскую семью и все Российское государство променять на шестерых чернецов и отдать на поругание святейшего патриарха? Царевна снова грозила покинуть Москву вместе с государями. Выборные Стремянного стрелецкого полка ответили, что за старую веру не будут стоять, что это дело не их, а патриарха. То же повторили и другие. Всех их угостили и одарили. Но когда они воротились в свои слободы, стрельцы упрекали их за измену и грозили побить; особенно шумели в Титовом полку. Стрелецкий бунт грозил возобновиться, однако многие рядовые стрельцы не устояли перед ласкою и угощением из царского погреба и приняли сторону властей против раскольников. Тогда царевна Софья велела схватить главных вожаков. Никите Пустосвяту отрубили голову на Красной площади, а других сослали.
Усмирение стрелецкого бунта 1682 Софьей
Но главный потакатель стрелецкого бунта, Хованский, пока оставался во главе стрельцов, позволял им всякое своеволие и не унимал стрельцов, которые шли ко дворцу с разными наглыми требованиями. Однажды они потребовали выдачи многих бояр по слуху, будто те хотели истребить в отместку за бунт все стрелецкое войско. Распространитель этого слуха, крещеный татарский князь, Матвей Одышевский, был казнён. Но волнения между стрельцами не прекращались. Все лето 1682 двор и столица провели в страхе нового стрелецкого бунта. Открыто действовать против Хованского двор не решался: еще недавно Милославские с его помощью завладели правлением. Тараруй был всегда окружен толпою стрельцов, а его двор охранялся целым отрядом. Пошли слухи, что он, будучи потомком Гедимина, хочет, пользуясь стрелецким бунтом, овладеть престолом и женить своего сына на одной из царевен, чтобы породниться с Романовыми. Известный заговорщик, близкий родственник царевны Софьи , Иван Михайлович Милославский, боясь нового стрелецкого бунта, покинул столицу и «как подземный крот» укрывался в своих подмосковных вотчинах. Из опасения мятежа, 19 августа ни Софья, ни другие члены царского семейства не участвовали в обычном крестном ходе из Успенского собора в Донской монастырь.
Вслед за тем Софья и вся царская фамилия внезапно уехали в село Коломенское. Разъехались из Москвы и большие бояре. Стрельцы встревожились отлучкою царского двора, который мог легко собрать вокруг себя рать из дворян. Выборные из стрелецких полков убеждали не верить слухам о близости нового стрелецкого бунта и просили государей воротиться в столицу. Стрельцов успокоили ответом, что царевна Софья и двор лишь поехали на отдых в подмосковные села,
2 сентября Софья и двор из Коломенского переехал в Воробьево, потом в монастырь Саввы Сторожевского и на несколько дней остановились в селе Воздвиженском. По поводу разных правительственных дел, цари и Софья послали в Москву указ всем боярам и думным людям, в том числе Хованским, а также стольникам и дворянам московским спешить в Воздвиженское. 17 числа там открылось заседание Боярской Думы, в присутствии царей и Софьи. Тут сделан был доклад о стрелецком бунте и беззакониях, чинимых князем Иваном Хованским и его сыном Андреем в приказах Стрелецком и Судном; а затем представлено подметное письмо о том, будто они призывали к себе некоторых стрельцов и посадских и уговаривали их возмутиться, истребить царский дом, на престол посадить князя Ивана, а Андрея женить на одной из царевен.
Дума не стала разбирать подлинность сего известия. Бояре приговорили: казнить Хованских. Последние, по вышепомянутому царскому призыву, разными дорогами ехали в Воздвиженское. Навстречу им Софья выслала князя Лыкова с дворянским отрядом. Старика Хованского Лыков захватил у села Пушкина, а Андрея в деревне на р. Клязьме и обоих доставил к царевне Софье в Воздвиженское. Здесь в присутствии Боярской думы дьяк Шакловитый прочел им смертный приговор за стрелецкий бунт. Хованские взывали к правосудию, требовали очных ставок, но напрасно. Софья велела поспешить казнью, и она совершилась.
За этим последовал скорый конец стрелецкого бунта. Стрельцы сильно всполошились, когда младший сын Хованского, Иван, убежавший из Воздвиженского, привез известие о казни отца, учиненной боярами будто бы без царского указу. Стрельцы вооружились, захватили пушечный наряд, расставили везде караулы, грозили убить патриарха. Но угрозы сменились страхом и унынием, когда бунтовщики узнали, что двор и царевна Софья переехали в укрепленную Троицкую Лавру, куда со всех сторон пошли отряды служилых людей.
Когда в столицу приехал боярин М. Головин, чтобы ведать ею в отсутствие государей, и пришел указ прислать к Троице по два десятка выборных от каждого стрелецкого полку, участники стрелецкого бунта повиновались и просили патриарха спасти их от казни. 27 сентября, дрожа от страха, явились они в Лавру. Софья осыпала их упреками за возмущение против царского дома. Выборные от стрельцов пали ниц и обещали впредь служить верою и правдою. Царевна приказала, чтобы все полки смирились и подали общую челобитную о прощении. Меж тем по четырем главным дорогам, ведущим в столицу (Тверской, Владимирской, Коломенской и Можайской), уже расположились многочисленные ратные силы дворян, готовые подавить стрелецкий бунт. Стрельцы поспешили исполнить требование царевны – послали ей общее челобитье о прощении. По просьбе челобитчиков патриарх отправил с ними от себя ходатая.
Царевна Софья вручила челобитчикам статьи, на которых стрельцы должны были присягнуть: впредь не заводить бунтовских кругов по казацкому образцу, не приставать к раскольникам, о злых умыслах немедля доносить, бояр и полковников почитать, самовольно под караул никого не брать, боярских холопов, записавшихся в стрельцы, возвратить господам. На исполнении этих статей стрельцы торжественно присягнули в Успенском соборе. Стрелецкий бунт 1682 на этом окончился. Выданный стрельцами младший сын Хованского был приговорен к смерти, но помилован и отправлен в ссылку. Софья желала также уничтожить каменный столб, поставленный во время стрелецкого бунта на Красной площади. Стрельцы сами испросили разрешение сломать его.
Спустя несколько дней, 6 ноября, двор воротился в столицу, в сопровождении дворянской рати, члены которой были награждены прибавкою поместий и окладов. Софья назначила начальником Стрелецкого приказа думного дьяка Федора Шакловитого, человека ей преданного. Он усмирил последние остатки стрелецкого бунта. Название «надворной пехоты» перестало употребляться. Вкоренившийся между стрельцами дух своеволия еще давал себя знать некоторыми вспышками. Но Шакловитый скоро укротил его решительными мерами, не отступая и перед смертной казнью. Для предотвращения нового стрелецкого бунта самые беспокойные стрельцы были переведены из столицы в украинные города, а на их место призваны более надежные. В первое время стрельцам даже запретили ходить по Москве при оружии, которое дозволялось иметь только караульным; тогда как придворным чинам и боярским слугам велели быть вооруженными.
События1689 года и роль стрельцов
В 1689 г., когда Петру минуло 17 лет, он мог уже, как взрослый, упразднить регентство Софьи . Неудача второго Крымского похода 1689 г, возбудила общее недовольство и дала удобный повод к действиям против нее. Соображая эти обстоятельства, партия Петра приготовилась действовать; руководителем в этих приготовлениях, по довольно распространенному мнению, был князь Б. Голицын.
Но прямо начать дело против Софьи не решались. В то же время и Софья , понимая, что время близится к развязке, что следует отдать власть Петру, и не желая этого, не решалась на какие-нибудь резкие меры для укрепления себя на престоле. Ей очень хотелось из правительницы стать "самодержицей", иначе говоря, венчаться на царство. Еще с 1687 г. она и Шакловитый думали достигнуть этой цели помощью стрелецкого войска. Но стрельцы не хотели поднимать новый бунт против Нарышкиных и требовать незаконного восшествия на престол Софьи. Лишенная в этом деле сочувствия стрельцов, Софья отказывается от мысли о венчании, но решается самозванно именовать себя "самодержицей" в официальных актах. Узнав об этом, Нарышкины громко протестуют: раздается ропот и в народе против этого нововведения. Чтобы удержать власть, Софье остается одно: привлечь к себе народную симпатию и в то же время возбудить народ против Петра и Нарышкиных. Вот почему и Софья, и ее верный слуга Шакловитый жалуются народу на своих противников и употребляют все средства, чтобы поссорить с ними народ, особенно стрельцов. Но стрельцы весьма мало поддавались речам Софьи, и это лишало ее храбрости. Со страхом следила она за поведением Нарышкиных и ждала от них нападения. Отношения двух сторон с часу на час обострялись.
Петр, вызванный матерью из Переяславля в Москву летом 1689 г., начал показывать Софье свою власть. В июле он запретил Софье участвовать в крестном ходе, а когда она не послушалась, сам уехал, устроив таким образом сестре гласную неприятность. В конце июля он едва согласился на выдачу наград участникам Крымского похода и не принял московских военачальников, когда они явились к нему благодарить за награды. Когда Софья, напуганная выходками Петра, стала возбуждать стрельцов с надеждой найти в них поддержку и защиту, Петр не задумался арестовать на время стрелецкого начальника Шакловитого.
Петр или, вернее, руководившие им лица опасались стрелецкого движения в пользу Софьи. Находясь в Преображенском, они внимательно следил и за положением дел и настроением стрельцов в Москве через преданных им лиц. В то же время и Софья боялась дальнейших неприятностей со стороны Петра и посылала в Преображенское своих лазутчиков. Отношения к началу августа 1689 г. стали до того натянуты, что все ждали открытого разрыва; но ни та, ни другая сторона не хотели быть начинающей, зато обе старательно приготовлялись к обороне.
Разрыв произошел таким образом: 7 августа вечером Софья собрала в Кремле значительную вооруженную силу. Говорят, что ее напугал слух о том, что в ночь с 7 на 8 августа Петр с потешными явится в Москву и лишит Софью власти. Стрельцов, призванных в Кремль, волновали в пользу Софьи и против Петра несколько преданных правительнице лиц. Видя военные приготовления в Кремле, слыша зажигательные речи против Петра, приверженцы царя (в числе их были и стрельцы) дали ему знать об опасности. Но они преувеличили опасность и сообщили Петру, что на него с матерью стрельцы "идут бунтом" и замышляют на них смертное "убийство". Петр прямо с постели бросился на лошадь и с тремя провожатыми ускакал из Преображенского в Троицкую Лавру. В следующие дни, начиная с 8 августа, в Лавру съехались все Нарышкины, все бывшие на стороне Петра знатные и чиновные лица; явилась и вооруженная сила – потешные и Сухарев стрелецкий полк. С отъездом Петра и его двора в Лавру настал открытый разрыв.
Из Лавры Петр и руководящие им лица потребовали от Софьи отчета в вооружениях 7 августа и присылки депутаций от всех стрелецких полков. Не отпустив стрельцов, Софья отправила к Петру патриарха Иоакима как посредника для перемирия. Но преданный Петру патриарх не вернулся в Москву. Петр вторично потребовал представителей от стрельцов и от тяглых людей Москвы. На этот раз они явились в Лавру наперекор желаниям Софьи. Видя, что сопротивляться Петру невозможно, что в стрельцах нет поддержки, Софья сама едет к Троице мириться с Петром. Но ее возвращают с дороги именем Петра и угрозой, если она приедет к Троице, обойтись с нею "нечестно". Возвратясь в Москву, Софья пробует поднять стрельцов и народ на Петра, но терпит неудачу. Стрельцы сами заставляют Софью выдать Петру Шакловитого, которого он потребовал. Лишается Софья и князя В. В. Голицына; после выдачи Шакловитого Голицын добровольно явился в Лавру и ему от Петра была объявлена ссылка в Каргополь (позднее в Пинегу) за самоуправство в управлении и за нерадение в Крымском походе. Шакловитый подвергся допросу и пытке, повинился во многих умыслах против Петра в пользу Софьи, выдал много единомышленников, но не признался в умысле на жизнь Петра. С некоторыми близкими ему стрельцами он был казнен (11 сентября). Не избег казни и преданный Софье Сильвестр Медведев . Обвиненный как еретик и государственный преступник, он сперва был приговорен к ссылке, но позднее (1691), вследствие новых на него обвинений, казнен.
Вместе с участью друзей Софьи решилась и ее участь. Расправляясь с этими друзьями, Петр написал своему брату Ивану письмо о своих намерениях: "Теперь, государь братец, настает время нашим обоим особам Богом врученное нам царство править самим, понеже пришли есмы в меру возраста своего, а третьему зазорному лицу, сестре нашей, с нашими двумя мужескими особами, в титлах и в расправе дел быти не изволяем... Срамно, государь, при нашем совершенном возрасте, тому зазорному лицу государством владеть мимо нас". Так высказывал Петр свое желание отстранить Софью и вступить во власть; а немного позднее этого письма Софья получила от Петра прямое приказание на житье в Новодевичий монастырь (под Москвой), но в монахини не постриглась.
Царевна Софья в Новодевичьем монастыре. Картина И. Репина, 1879
Так, осенью 1689 г. кончилось правление Софьи. Цари стали править без опеки или, точнее, при больном и слабоумном Иване правил один Петр со своими близкими.
Предыстория стрелецкого бунта 1698 – заговор Циклера и Соковнина
В 1698 произошёл новый стрелецкий бунт. Его предыстория такова. В начале 1697 года Петр I решил ехать вместе с русским «великим посольством» за границу под именем урядника Преображенского полка Петра Михайлова. Широко известная уже нелюбовь Петра к старым русским порядкам, посылка людей за границу и неслыханное намерение самому ехать учиться у иноземцев, возбудили против него в России многих. 23 февраля 1697, когда царь, готовясь к отъезду, веселился на прощании у своего любимца, иноземца Лефорта, к нему пришли с доносом пятисотенный стрелец Ларион Елизарьев (который в 1689 году предупредил Петра о замыслах Шакловитого против него) и десятник Силин. Теперь они донесли, что думный дворянин Иван Циклер, получивший назначение ехать на строительство у Азова Таганрога и недовольный этим, собирается убить царя. Оказав важную услугу Петру в деле Шакловитого, Циклер ожидал для себя возвышения. Обманувшись в этом, он сделался врагом царя.
Схваченный Циклер под пыткой показал на окольничьего Соковнина, старообрядца, брата боярыни Морозовой и княгини Урусовой (которых раскольники считали мученицами). Соковнин под пыткой сознался, что говорил о возможности убить государя в соумышлении с зятем своим, Федором Пушкиным, и его сыном Василием. Вражда к Петру происходила, по их словам, оттого, что он начал посылать людей за море. Обвиненные притянули к делу двух стрелецких пятидесятников. Всех их присудили к смертной казни. Циклер перед казнью объявил, что прежде царевна Софья и её покойный брат Иван Милославский уговаривали его убить Петра. Петр приказал вырыть из земли гроб Милославского и привезти в село Преображенское на свиньях. Гроб открыли: Соковнину и Циклеру рубили прежде руки и ноги, потом головы, и их кровь лилась в гроб Милославского. Пушкину и другим просто отрубили головы. На Красной площади был поставлен столп с железными спицами, на которые воткнули головы казненных. Присмотр за содержавшейся в Новодевичьем монастыре Софьей был усилен.
Причины стрелецкого бунта 1698
Вслед за тем Петр уехал за границу. В его отсутствие управление бояр и привело дело к новому стрелецкому бунту. Московским стрельцам стало в это время тяжко. Прежде они проживали в столице, занимаясь промыслами, гордясь значением личной царской охраны, всегда готовые обратиться в бунтовщиков. Теперь их выслали в отдаленные города на тяжелую службу и скудное содержание. Четыре полка стрельцов были отправлены в недавно отбитый у турок Азов. Через некоторое время, на смену им, послали другие шесть полков. Прежние четыре полка думали, что их вернут в Москву, однако им приказали идти в Великие Луки, на литовскую границу, в войско Ромодановского. Они вначале повиновались, но бунтовские настроения стали среди стрельцов быстро расти, и в марте 1698 сто пятьдесят пять человек самовольно ушли из Великих Лук в Москву бить челом от лица всех товарищей, чтобы их отпустили по домам. В прежние времена случаи самовольного побега со службы были не редкостью и сходили с рук, но на сей раз начальник Стрелецкого приказа, Троекуров, велел стрельцам немедленно идти назад, а четырех выборных, которые к нему пришли объясняться, засадил в тюрьму. Стрельцы силой отбили своих товарищей и стали бунтовать. Бояре выгнали их из Москвы лишь с помощью Семеновского полка.
Стрелецкий бунт 1698 и его подавление
Стрельцы воротились в Великие Луки. Ромодановскому было велено расставить свои четыре стрелецких полка по западным пограничным городам, а тех, которые ходили с челобитной в Москву, навечно сослать в Малороссию. Стрельцы заволновались и не выдали своих товарищей, ходивших в Москву, а у Ромодановского было малой войск, чтобы сразу усмирить ширящийся стрелецкий бунт. Стрельцы, как будто повинуясь приказанию идти в назначенные города, ушли, но на дороге, 16 июня устроили круг на берегу Двины. Один из ходивших в Москву, стрелец Маслов, начал читать письмо от царевны Софьи, в котором она убеждала стрельцов прийти к Москве и просить ее снова на державство, а если солдаты не пустят их в Москву, то биться с ними.
Новый стрелецкий бунт теперь разразился окончательно. Стрельцы решили идти на Москву. Раздавались голоса, что надо перебить всех немцев, бояр, а царя не пускать в Москву и даже убить за то, что "сложился с немцами". Впрочем, это были только толки, а не приговор круга.
Когда в Москве заслышали о стрелецком бунте и подходе стрельцов к столице, многие жители с имуществом побежали из города в деревни. Бояре выслали навстречу стрельцам войско из 3700 человек с 25 пушками. Им командовал боярин Шеин и генералы Гордон и князь Кольцо-Мосальский. Высланное боярами войско встретилось со стрельцами 17 июня у Воскресенского монастыря. Сначала Шеин отправил к стрельцам Гордона, который потребовал, чтобы стрельцы прекратили бунт, немедленно ушли в назначенные им места и выдали сто сорок человек из тех, которые ходили перед тем в Москву.
«Мы, – отвечали стрельцы, – или умрем, или непременно будем в Москве хоть на три дня, а там пойдем, куда царь прикажет».
Стрельцы рассказывали, как они терпят и голод и холод, как строили крепости, тянули суда по Дону от Азова до Воронежа; как им дают мало месячного жалованья, говорили, что в Москве хотят только повидаться с женами и детьми.
Гордон в ответ сказал, что если они «не примут милости его царского величества», стрелецкий бунт будет подавлен силой. Стрельцы, однако, стояли на своем, подав челобитную, где говорилось, что в Москве «всему народу чинится наглость, что идут к Москве немцы и то знатно последуя брадобритию и табаку во всесовершенное благочестия исповержение».
Шеин тогда послал против стрельцов Гордона с 25 пушками, а между тем кавалерия стала окружать их стан. Ещё дважды выслав к стрельцам дворян с советом покориться, Гордон приказал дать залп, но так, что ядра пролетели над головами стрельцов.
Стрельцы стали кричать свой боевой клич: «Святой Сергий!». Тогда Гордон стал стрелять из пушек по ним. Стрельцы смешались и бросились врассыпную. Убито у них было 29 человек и ранено 40. Остальных похватали и повязали. Стрелецкий бунт был усмирён.
Бояре приказали Шеину вести розыск. Начались пытки кнутом и огнем. Под пытками стрельцы винились, что хотели захватить Москву и бить бояр, но никто из них не показал на царевну Софью. Шеин самых виновных повесил на месте, а других разослал по тюрьмам и монастырям. По показанию Гордона, казнено было до 130 человек, а по монастырям разослано 1845. Из этих последних 109 человекам удалось бежать.
Следствие Петра по делу о стрелецком бунте 1698 и казни стрельцов в Москве
Бояре полагали, что суд этим и кончится, но Петр, узнав в Вене о новом стрелецком бунте, пришёл в ярость и тотчас поскакал в Москву.
Он прибыл в столицу 25 августа, а на другой день в Преображенском начал делать то, что так возмущало стрельцов. Петр стал собственноручно резать бороды боярам и приказал им одеться в европейское платье, чтобы нанести решительный удар русской старине, вызвавшей этот повторный стрелецкий бунт. Начался новый розыск. Стрельцов – всего 1714 человек – свезли в Москву и подмосковные села.
Допрос по делу о стрелецком бунте происходил в Преображенском селе под руководством Федора Ромодановского, заведывавшего Преображенским приказом. Признания добывались пытками. Подсудимых сначала пороли кнутом до крови, подвесив к перекладине за связанные назад руки; если стрелец не давал желаемого ответа, его клали на раскаленные угли. В Преображенском ежедневно курилось до тридцати костров с угольями для поджаривания стрельцов. Царь с видимым удовольствием присутствовал при этих истязаниях. Под пытками стрельцы сперва сознались, что хотели поручить правление царевне Софье и истребить немцев, но никто из них не показал, чтобы царевна сама подущала их к этому.
Петр приказал пытать участников стрелецкого бунта сильнее, чтобы вынудить у них показания против Софьи. Тогда некоторые стрельцы показали, что один из их товарищей (которого так и не нашли) привез из Москвы письмо от имени Софьи – то, которое стрелец Маслов читал перед полками на Двине. Тогда взяли кормилицу Софьи, Вяземскую, и четырех ее постельниц, подвергли их жестоким пыткам. Но и они желаемых свидетельств не дали. Сама Софья объявила, что не посылала никаких писем в стрелецкие полки. Пытали и служительницу одной из сестёр Софьи, Жукову, которая наговорила на одного полуполковника. Потом Жукова сказала, что возвела оговор напрасно. Ее снова пытали, и она опять обвинила полуполковника. Это показывает, какого рода показания выбивались на следствии.
30 сентября у всех ворот московского Белого города были расставлены виселицы для казни тех, кто принимал участие в стрелецком бунте. Собралась несметная толпа народа. Патриарх Адриан, исполняя обычай древних русских архипастырей просить милости опальным, приехал к Петру с иконою Богородицы. Но Петр гневался на патриарха за то, что тот противился иноземному брадобрития. «Зачем пришел сюда с иконою? – сказал Петр Адриану. – Убирайся, поставь икону на место и не мешайся не в свои дела. Моя обязанность и долг перед Богом охранять народ и казнить злодеев».
Петр, как говорят, лично отрубил головы пятерым стрельцам в Преображенском. Затем длинный ряд телег потянулся из Преображенского в Москву; на каждой телеге сидело по два стрельца; у каждого из них было в руке по зажженной восковой свече. За ними бежали их жены и дети с душераздирающими криками и воплями. В этот день перевешан был у разных московских ворот 201 человек.
Потом опять пошли пытки, мучили и стрелецких жен, а с 11 октября до 21-го в Москве ежедневно были казни виновных в стрелецком бунте. Четверым на Красной площади ломали руки и ноги колесами, другим рубили головы; большинство вешали. Так погибло 772 человека, из них 17 октября 109-ти человекам отрубили головы в Преображенском. Этим занимались, по приказанию царя, бояре и думные люди, а сам царь глядел на это зрелище. Под Новодевичьим монастырем повесили 195 человек прямо перед кельями царевны Софьи. Троим из них, висевшим под самыми окнами, всунули в руки бумагу в виде челобитных. Последние казни над стрельцами совершались в феврале 1699. Тогда в Москве казнено было 177 человек.
Утро стрелецкой казни. Картина В. Сурикова, 1881
Тела казненных по делу о стрелецком бунте не убирались до весны, и только тогда велено было зарыть их в ямы, над которыми поставили каменные столпы с чугунными досками, где были написаны их вины. На столпах были спицы с воткнутыми головами.
Софью, по приказанию Петра, постригли под именем Сусанны в том же Новодевичьем монастыре, где она жила прежде. Прочим сестрам запрещено было ездить к Софье, кроме Пасхи и храмового праздника Новодевичьего монастыря. Софья томилась под самым строгим надзором ещё пять лет и умерла в 1704.
Литература о стрелецких бунтах
Устрялов. История Петра Великого
Соловьев. История России (т. XIII и XIV)
Соловьев. Публичные чтения о Петре Великом
Костомаров. Русская история в жизнеописаниях. Царевна Софья
Аристов. Московские смуты в правление царевны Софьи
Погодин. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великого
Восстание в Москве 1682 года – Сборник документов. М., 1976
Стрелецкий бунт 1682 года (хованщина) — восстание московских стрельцов, в результате которого кроме Петра I был коронован его брат Иван V, большая часть родственников Петра I (Нарышкины) была убита или сослана, а фактическим правителем стала царевна-регентша Софья — к власти пришёл клан Милославских.
Кратко о сути стрелецкого бунта 1682 года
Причины и цели
- После создания полков нового строя при Федоре Алексеевиче, положение стрельцов ухудшилось — из элитных военных частей они стали превращаться в городскую милицию
- Жалование стрельцам выплачивалось нерегулярно, командиры злоупотребляли властью — присваивали себе жалование рядовых, заставляли их выполнять хоз.работы
- Клан Милославских, поддерживающий Ивана V, решил воспользоваться ситуацией и с помощью стрельцов возвести на престол своих кандидатов — среди стрельцов начали распространять слухи, что Нарышкины собираются ещё больше притеснять стрелецкие части и снижать их значение в русской армии.
- Непосредственным поводом к восстанию 15 мая стал наговор Милославских о том, что Нарышкины задушили царевича Иоанна Алексеевича, а также их призывы к стрельцам прибыть в кремль.
Итоги и результаты
- Несмотря на то, что Иван оказался жив, стрельцы были слишком распалены и бросились убивать как собственных нерадивых командиров, так и представителей клана Нарышкиных.
- На несколько месяцев (май-сентябрь) фактическая власть в Москве принадлежала стрельцам под предводительством И. А. Хованского
- Старообрядцы, решившие воспользоваться слабостью царской власти и поддержанные Хованским, попытались восстановить собственные права в теологическом споре с официальными представителями новообрядной церкви — в итоге глава старообрядческой делегации Никита Пустосвят был обезглавлен.
- В результате восстания на престол вместе с Петром I был коронован Иван V, но ввиду их детского возраста фактической правительницей стала царевна-регентша Софья — клан Милославских пришёл к власти, а Петр I и его Мать покинули Москву.
История стрелецкого бунта 1682 года и хронология событий
После смерти отца Петра I, Алексея Михайловича, на короткое время трон занял старший из его сыновей — Фёдор. Когда умер и он — за власть начали бороться два клана, поддерживающие детей от двух браков Алексея Михайловича: со стороны Петра I это были Нарышкины, со стороны Ивана V — Милославские.
Боярская дума, лично заинтересованная в том, чтобы выбранный ею царь оказался лояльным, долго пыталась принять окончательное решение о том, кто будет править государством. Несмотря на старшинство, Иван был очень болезненным ребенком, что в конечном итоге склонило выбор в пользу Петра, и 27 апреля 1682 года - когда его брат Фёдор Алексеевич умер - Пётр был провозглашён царём.
Естественно, Милославские не были готовы упустить власть, поэтому царевна Софья и её сподвижники решили воспользоваться недовольством среди стрельцов, чтобы качнуть чашу весов в борьбе за трон в свою пользу. Князья Голицын и Хованский, не желавшие возвышения клана Нарышкиных — примкнули к Софье в её борьбе.
Эмиссары Милославских начали преумножать недовольство стрельцов, пуская среди них слухи о будущих лишениях и притеснениях в случае восхождения к власти Нарышкиных. Зерна сомнений упали на благодатную почву — среди давно не получавших нормального жалования стрельцов участились случаи нарушения дисциплины, а нескольких пытающихся восстановить порядок командиров втащили на высокую колокольню и сбросили наземь.
Царица Наталья Кирилловна показывает Ивана V стрельцам, чтобы доказать, что он жив-здоров. Картина Н. Д. Дмитриева-Оренбургского
15 мая один из ближних бояр Милославский со своим племянником проскакали по стрелецким гарнизонам близ Москвы и звали стрельцов скорее прибыть в Кремль, так как Нарышкины задушили царевича Иоанна Алексеевича. Под удары набатного колокола многие стрельцы ворвались в Кремль с оружием и смяли царскую охрану, заполнив Соборную площадь перед дворцом.
Царица Наталья Кирилловна с царевичами Иваном и Петром вышли на Красное крыльцо в сопровождении нескольких бояр и патриарха. Стрельцы оказались в замешательстве — так как сам царевич Иван на их расспросы отвечал:
«Меня никто не изводит, и жаловаться мне не на кого»
Иван V
Таким образом, претендовавшие на роль защитников законности и стражей государства, стрельцы представали зачинщиками бунта. Возможно, этим бы всё и кончилось, но князь Михаил Долгоруков в гневе начал обвинять стрельцов в измене, угрожать им пытками и казнью за самовольное оставление гарнизонов.
И без того напряженная толпа взорвалась — стрельцы бросились на крыльцо и скинули Долгорукого на подставленные снизу копья, а далее — разыгралась кровавая драма. Артамон Матвеев, один из лидеров Нарышкиных, брат царицы Афанасий Нарышкин и еще несколько бояр были зарезаны в течении нескольких минут. По всему городу убивали сторонников Нарышкиных и стрелецких командиров, по всей территории Кремля стрельцы расставили своих часовых — фактически были взяты в заложники все, кто находился на тот момент в сердце столицы.
Мятеж стрельцов в 1682. Стрельцы выволакивают из дворца Ивана Нарышкина. Пока Пётр I утешает мать, царевна Софья наблюдает с удовлетворением. Картина А. И. Корзухина, 1882
На следующий день, угрожая истребить всех бояр, стрельцы пришли к Кремлю и потребовали выдачи Ивана Нарышкина, получив которого (Софья и бояре вынудили Наталью Кирриловну выдать его) сначала зверски пытали его, а затем — казнили. Отца царицы, Кирилла Поэлуэктовича Нарышкина постригли в монахи и сослали в Кирилло-Белозерский монастырь.
Хаос, казни бояр и стрелецких начальников продолжались до 18 мая
. Государственная власть фактически отсутствовала: царём номинально являлся малолетний Пётр, его мать Наталья Кирилловна - регентшей, но все их родственники и сторонники были либо изгнаны из Москвы, либо убиты.
19 мая стрельцы послали выборных к царю с челобитной (фактически - ультимативное требование, а не просьба) оплатить все долги по жалованию, на общую сумму 240 000 рублей. Казна была пуста, но отказать стрельцам не было никакой возможности, поэтому Софья приказала собирать для выплаты по всей стране деньги, а также переплавлять столовое серебро и золото.
23 мая стрельцы вновь подали челобитную, в которой требовали чтобы царевич Иван был также коронован, и притом старшим царем кроме Петра.
29 мая еще одна челобитная сообщала о необходимости назначения регентшей при малолетних царях Софьи Алексеевны. Очевидно, данные требования были подсказаны Милославскими, а сами стрельцы пытались оградить себя от мести Нарышкиных. Боярская дума и Патриарх выполнили их требования и 25 июня Иван V вместе с Петром I были венчаны на царство.
Софья при царях Петре I и Иване V
Хотя стрельцы получили возможность диктовать свою волю правительству, они прекрасно понимали шаткость собственного положения — им стоило покинуть Кремль и всласть их закончится. Пытаясь обезопасить себя от будущих преследований они выдвигают новый ультиматум — признать все их действия отвечающими интересам царей и государства и на Лобном месте вкопать памятный столб с вырезанными на нём именами убитых бояр, с перечислением их злодеяний (часть из которых была выдуманными). Не имея альтернативы правители вынуждены были выполнить эти требования.
Хованщина
Начальником над стрельцами на время бунта Софья назначила князя И. А. Хованского, который выступал за Милославских. Расчёт Софьи оказался не верным — вместо того, чтобы утихомирить стрельцов, Хованский потакал им и пытался за их счёт оказывать давление на саму Софью:
« Когда меня не станет, то в Москве будут ходить по колена в крови
И. А. Хованский»
Под предлогом охраны стрельцы не покидали Кремль, удерживая за собой инициативу. По фамилии их предводителя стрелецкий бунт 1682 года и последующий период стрелецкого контроля в кремле получил историческое название «Хованщина».
Почувствовав слабость текущих правителей, подвергающиеся гонениям старообрядцы решили попытаться вернуть утраченные позиции. Из дальних скитов собрались в Москве их проповедники, и начали призывать стрельцов вернуться к старым церковным обрядам. Хованский решил воспользоваться еще одним рычагом влияния на царевну-регентшу и с энтузиазмом поддержал старообрядцев. Конечное слово должна была сказать церковь, но старообрядцы уже были признаны еретиками на Вселенском Соборе, а для самой Софьи признать правоту сторонников старых обрядов было равносильно поставить под сомнение политическое решение её отца Алексея Михайловича о поддержке новых церковных обрядов.
Предложенный старообрядцами теологический диспут для разрешения церковно-обрядного спора был поддержан Хованским. Понимая, что проведение диспута на Красной площади будет опасным ввиду антипатии толпы к власти, патриарх, при помощи Софьи, перенёс место обсуждений в Грановитую палату Кремля, способную вместить лишь патриаршую свиту, бояр и стражу.
Состоявшийся 5 июля диспут о вере свелся в итоге к взаимным обвинениям в ереси, ругани и чудом не дошел до драки. Выступавший со стороны старообрядцев Никита Пустосвят был вынужден покинуть Кремль, а патриарх Иоаким объявил о своей полной победе. Софья, тем временем, заявила стрельцам в Грановитой палате:
« Чего вы смотрите?
Хорошо ли таким мужикам-невеждам к нам бунтом приходить, творить нам всем досады и кричать?
Неужели вы, верные слуги нашего деда, отца и брата, в единомыслии с раскольниками?
Вы и нашими верными слугами зовётесь: зачем же таким невеждам попускаете?
Если мы должны быть в таком порабощении, то царям и нам здесь больше жить нельзя:
пойдём в другие города и возвестим всему народу о таком непослушании и разорении.»
Софья Алексеевна
Для стрельцов это был недвусмысленный намек: покинув Москву правительство имело возможность собрать дворянское ополчение и уничтожить их. Испугавшись такой перспективы, стрельцы обвинили старообрядцев в смете и попытке восстановить народ против царей, а затем обезглавили Пустосвята. Гарантировавший старообрядцам безопасность Хованский успел спасти остальных. Этот случай стал переломным в отношениях Хованского и царевны Софьи — теперь она рассматривала его исключительно как противника.
До середины августа правительство оставалось в зависимом положении от стрелецких полков, а затем Софья придумала способ избавиться от стрелецкой «опеки».
19 августа планировался крестный ход в Донском монастыре, обычай которого предполагал участие царей. Под этим предлогом вся царская семья под конвоем собственной охраны покинула столицу, направилась якобы в монастырь, но на самом деле — в объезд Москвы через Коломенское и проселки до села Воздвиженского. Расположенный рядом Троице-Сергиевый монастырь был выбран в качестве опорного пункта на время противостояния со стрельцами. Сюда же вскоре собрались остатки бояр, царского двора и всех кто остался верен правительству.
Встревоженные таким манёвром, князь Хованский со своим сыном Андреем решили поехать в Воздвиженское для переговоров, но во время ночевки в селе Пушкино были схвачены царскими стольниками и 17 сентября (день рождения Софьи) привезены в Воздвиженское. Им зачитали обвинения в предательстве, попытке захвата власти и вынесли смертный приговор, казнив на месте. Переселившись в монастырь окончательно, Софья начала собирать дворянское ополчение для дальнейшей борьбы со стрельцами.
Конец стрелецкого бунта 1682
Оставшись без лидера, стрельцы не смогли планировать свои действия. Они пытались задобрить Софью, посылая уверения в желании «верно служить на щадя живота», просили не лишать милости и даже выдали младшего сына Хованского — Ивана, направленного впоследствии в ссылку.
В октябре стрельцы даже прислали челобитную, признавая собственные действия во время бунта 15-18 мая незаконными, и умоляя царей помиловать их, соглашаясь на снос памятного столба на Лобном месте. Софья заявила стрельцам, что готова простить их в случае выдачи ближайшего соратника Хованского — Алексея Юдина. Назначенный начальником над стрелецким приказом, думный дьяк Фёдор Леонтьевич Шакловитый достаточно быстро восстановил порядок и дисциплину. Репрессий, все же, избежать не удалось — когда в полку Бохина стрельцы опять затеяли смуту, четверо зачинщиков были немедленно казнены.
В начале ноября царь Иван V, регентша Софья и весь двор вернулся в Москву, но мать Петра I сочла небезопасным для себя и сына оставаться в Кремле, и решила перебраться в загородную резиденцию царя Алексея Михайловича - село Преображенское. Пётр I жил там с матерью, выезжая в Москву исключительно для участия в обязательных церемониях.
Власть Софьи Алексеевны в качестве регента при Петре I и Иване V, просуществовала 7 лет, до сентября 1689 года — повзрослевший Петр I при помощи собственной матери и верных им людей смог отстранить сестру от власти и сослать её в монастырь. Их дальнейшее противостояние ненадолго вспыхнуло в 1698, во время еще одного стрелецкого бунта, после подавления которого Петр I принял окончательное решение в полном реформировании армии и расформировании стрелецких полков, а саму Софью насильно постригли в монахини
Стрелецкие казни
Правительство Петра I перевело стрелецкие полки в пограничные города - в Азов и на литовскую границу. Стрельцы переживали тяжелое время. Раньше они спокойно жили в столице, занимались промыслами и назывались царской охраной. Теперь они несли службу в отдаленных городах со скудным содержанием.
В июне 1698 г. стрелецкие полки установили тайную связь с царевной Софьей, которая была заключена в Новодевичий монастырь, и подняли новый бунт. Они требовали возвращения их в Москву, уничтожения Немецкой слободы и «потешных» полков Петра I. После того как требования стрельцов удовлетворены не были, они пошли на Москву.
Под Воскресенским монастырем на р. Истре стрельцы были разбиты, зачинщики бунта арестованы.
Боярину А.С. Шеину (1662–1700) поручили произвести розыск . Стрельцов подвергли пыткам и они признались, что хотели захватить Москву и перебить бояр, однако никто не показал на участие в заговоре Софьи. Главные зачинщики были повешены, многих отправили в тюрьмы и монастыри. По некоторым сведениям, сподвижник Петра генерал Патрик Гордон (1635–1699) казнил около 130 человек, сослал 1845 человек.
Но этим дело не закончилось, как предполагали бояре. Петр узнал о бунте стрельцов и 25 августа прибыл в столицу. 26 августа Петр начал резать бороды боярам, решив сразу покончить со стариной, которая и была одной из причин стрелецкого бунта.
Через полмесяца начался новый розыск. Из ссылок привезли стрельцов в количестве 1714 человек. Допрос вел князь Федор Юрьевич Ромодановский (г. р. неизв. - ум. 1717). Для выбивания нужных показаний было сооружено четырнадцать пыточных застенков. Если стрелец не давал желаемых сведений после порки кнутом, его пытали раскаленными углями. Современники свидетельствуют, что в Преображенском селе ежедневно дымилось до тридцати костров с горящими углями. Если тот, кого пытали, терял сознание, его приводили в чувство лекари. Под пытками многие признались, что хотели посадить на трон Софью и побить немцев, но никто не показал, что к этому причастна сама Софья. Подвергли пыткам кормилицу Софьи и ее постельниц, но по их показаниям Софью обвинить было невозможно. Софью допрашивал и сам Петр, но она наотрез отрицала свою причастность.
Массовая казнь стрельцов состоялась 30 сентября. У всех ворот Белого города расставили виселицы.
Говорят, что Петр собственноручно отрубил головы пятерым стрельцам в Преображенском. Из Преображенского стрельцов везли в телегах, по два человека в каждой. У них в руках горели восковые свечи. За санями с плачем бежали стрелецкие жены и дети.
У московских ворот повесили за один день 201 человека. После этого пыткам подвергались жены стрельцов, а с 11 по 21 октября в Москве ежедневно совершались казни: четвертовали, рубили головы, вешали. Считают, что казнено было 772 человека. Сам царь смотрел с лошади на казни, которые осуществляли по его приказу думные люди и бояре. 195 человек повесили прямо перед кельей Софьи, у троих повешенных в руках были бумаги, похожие на челобитные. Последние казни над стрельцами прошли в феврале 1699 г. Казнено было 177 человек.
Тела казненных не разрешали убирать до самой весны и только потом закопали в ямы возле дорог. Над захоронениями поставили каменные столбы с чугунными досками, на которых описывались провинности казненных, а на колах повесили головы стрельцов.
Из книги История России XVIII-XIX веков автора Милов Леонид Васильевич§ 1. «Двоецарствие» Ивана и Петра. Стрелецкие бунты и политика Софьи 30 мая 1672 г. у Алексея Михайловича родился последний - шестой - сын Петр, бывший четырнадцатым ребенком царя. Мать Петра, вторая жена царя, Наталья Кирилловна Нарышкина, была вдвое моложе 42-летнего мужа.
Из книги Черная книга коммунизма: Преступления. Террор. Репрессии автора Бартошек Карел Из книги Беседы с палачом. Казни, пытки и суровые наказания в Древнем Риме автора Тираспольский Геннадий ИсааковичГлава 1-я. КАЗНИ § 1. Вступительные замечанияПо степени жестокости и неотвратимости (критерии которых, впрочем, далеко не бесспорны) традиционные древнеримские казни можно разделить на пять разрядов: 1) обычные; 2) квалифицированные; 3) умеренные; 4) смягчённая; 5) казнь
Из книги От Эдо до Токио и обратно. Культура, быт и нравы Японии эпохи Токугава автора Прасол Александр ФедоровичКазни и палачи Преступников казнили во внутреннем дворе тюрьмы. Всего в столице было три площадки для казней - каждая примерно 50 на 100 метров. Сначала головы рубили тюремные полицейские (досин), но эта работа считалась нечистой, и они не упускали случая от нее уклониться.
Из книги Красный террор в России. 1918-1923 автора Мельгунов Сергей ПетровичЦинизм в казни 18 человек в Ч.К. решают вопросы о смерти! Нет, решают двое-трое, а иногда и один.Смертный приговор имел право выносить фактически даже народный судья. По этому поводу между двумя подведомственными учреждениями в 1919 г. произошла даже своего рода коллизия. 20-го
Из книги История России с начала XVIII до конца XIX века автора Боханов Александр Николаевич§ 1. «Двоецарствие» Ивана и Петра. Стрелецкие бунты и политика Софьи 30 мая 1672 г. у Алексея Михайловича родился последний, шестой сын - Петр, бывший четырнадцатым ребенком царя. Мать его, вторая жена царя, Наталья Кирилловна Нарышкина, была вдвое моложе 42-летнего мужа. Со
Из книги 100 великих тайн археологии автора Волков Александр Викторович Из книги Василий Шуйский автора Скрынников Руслан ГригорьевичТАЙНЫЕ КАЗНИ Прошло несколько лет после окончания Ливонской войны, а последствия войны и разрухи не были преодолены. В 1587–1589 гг. на страну обрушились новые стихийные бедствия. Неблагоприятные погодные условия погубили урожай. Цены на хлеб взлетели в Москве и Новгороде,
Из книги Книга 1. Западный миф [«Античный» Рим и «немецкие» Габсбурги - это отражения Русско-Ордынской истории XIV–XVII веков. Наследие Великой Империи в культ автора8. Красные стрелецкие кафтаны на гербах старинных владельцев Шильонского замка Материал для настоящего раздела любезно предоставлен нам С.М. Бурыгиным, посетившим Шильонский замок в 2000 году.Шильонский замок находится в Швейцарии, в кантоне Во, на берегу Женевского
Из книги Сатирическая история от Рюрика до Революции автора Оршер Иосиф ЛьвовичКазни Наконец не стало бояр на Москве. Все были казнены.– Странные люди эти бояре! – говорил, пожимая плечами, Иоанн Васильевич. – Никак не могут приучиться жить без головы. Чуть огрубишь голову, глядишь, а уже боярин окочурился.– Избалованный народ! – поддакивали
Из книги Дон Кихот или Иван Грозный автора Носовский Глеб Владимирович8. Красные стрелецкие кафтаны и османские = атаманские полумесяцы со звездой на гербах старинных владельцев знаменитого Шильонского замка в Швейцарии Наше внимание на старинные гербы известного Шильонского замка (Chillon) обратил С.М. Бурыгин, посетивший замок в 2000 году. Об
Из книги Тайны российской аристократии автора Шокарев Сергей ЮрьевичСтрелецкие головы В исторической литературе неоднократно отмечалось особое положение московских стрельцов, выполнявших роль царской гвардии. Видный петербургский историк А. П. Павлов указывал на то, что стрелецкие головы были верной опорой Бориса Годунова на его пути к
Из книги Черная книга коммунизма автора Бартошек КарелКазни Количество казненных неизвестно, но в северокорейском Уголовном кодексе насчитывается на менее 47 составов преступления, наказываемых смертью. Они подразделяются на следующие категории: преступления против суверенитета государства; преступления против
Из книги Жанна д’Арк, Самсон и русская история автора Носовский Глеб Владимирович9. Красные стрелецкие кафтаны на гербах старинных владельцев Шильонского замка Материал для этого раздела любезно предоставлен нам С.М. Бурыгиным, посетившим Шильонский замок в 2000 году.Шильонский замок находится в Швейцарии, в кантоне Во, на берегу Женевского озера. В
Из книги Русь и ее самодержцы автора Анишкин Валерий ГеоргиевичСтрелецкие казни Правительство Петра I перевело стрелецкие полки в пограничные города - в Азов и на литовскую границу. Стрельцы переживали тяжелое время. Раньше они спокойно жили в столице, занимались промыслами и назывались царской охраной. Теперь они несли службу в
Из книги Быт и нравы царской России автора Анишкин В. Г.Говорят, что причиной жестоконравия Иоанна Грозного стало его трудное детство. С малолетства он принужден был видеть грызню за престол вокруг него, отягощенную не только интригами, но и убийствами. Когда в сознание юного царя закладывается не уважение к человеческой жизни подданных, а наоборот убеждение, что она ничего не стоит, то вряд ли стоит ожидать, что в зрелом возрасте он начнет ее ценить.
На характере и мировоззрении Петра I безусловно, отразился стрелецкий бунт 1682 года.
До взрыва стрельцов довели задержки жалования и самоуправство начальников. А поводом к выступлению послужил слух, что старший брат Петра – наследник царского престола Иван тайно задушен. Под барабанный бой стрельцы вступили в Кремль. Чтобы успокоить их мать Петра – Наталья Нарышкина вывела на дворцовое крыльцо обоих царевичей – Ивана и Петра. Стоя на Красном крыльце подле матери 11-летний Петр проявил удивительное самообладание и не изменился в лице даже тогда, когда стрельцы подхватили на копья боярина Матвеева и его сторонников.
Разбушевавшихся стрельцов не остановил вид живого и невредимого царевича Ивана. Унять их было некому. Дворяне и бояре попрятались. Стрельцы расхаживали по Кремлю, разыскивая Нарышкиных, а потом три дня буйствовали по всей Москве, грабя боярские и купеческие дома. В честь своего бунта стрельцы воздвигли на Красной площади столп, на котором были перечислены их заслуги и фамилии казненных ими бояр.
Между тем стрельцы, почувствовав себя настоящими хозяевами, попытались поставить во главе Российского государства начальника Стрелецкого приказа князя И. Хованского. Однако Хованский был обманом вызван к царевне Софье, схвачен и казнен. После этого стрелецкий столп на Красной площади был срыт, а многие участники бунта казнены.
Августовской ночью 1689 года Петр был разбужен в селе Преображенском. Ему сообщили, что стрелецкие полки опять взбунтовались и хотят схватить его. Пока сторонники царя собирали силы, Петр ускакал в Троице-Сергиев монастырь. Пережитые волнения оставили у него память в виде конвульсивных подергиваний лица, проявлявшиеся в стрессовых ситуациях. Он почувствовал себя спокойным только когда к монастырю подошли его верные Преображенский и Семеновский полки с развернутыми знаменами. Вскоре стрельцы были усмирены, а их руководитель Ф. Шкловитый – казнен.
Когда стрельцы взбунтовались в третий раз, то их очередной мятеж окончательно допек Петра I.
Поводом для возмущения стало решение передислоцировать стрелецкие части в город Великие Луки для защиты западных границ. Не то, чтобы стрельцы сильно противились этому, но у них уже накопилось раздражение от задержек выплаты жалования, да тут еще из-за нехватки тягловых лошадей им предстояло тянуть в Великие Луки часть пушек на себе.
Сначала они отправили делегацию с петицией в Москву. Но царь Петр в это время постигал премудрости флотостроения за границей, а без него никто не захотел заниматься стрелецкими проблемами. 6 июня 1698 году недовольство стрельцов переросло в бунт, они взяли оружие и отправились строем в Москву.
18 июня их встретили у Новоиерусалимского монастыря верные царю части в составе в составе «потешных» полков и дворянского кавалерийского ополчения под руководством А.С. Шеина и П. Гордона. (2300 человек в составе «потешных» полков и дворянское кавалерийское ополчение). Стрельцы не стремились воевать, поэтому были быстро рассеяны залпами артиллерии и побежали. Кавалерия согнала их в одно место, где они были арестованы и отданы под суд. Шеин и князь-кесарь Ромодановский прямо в поле провели дознание и тут же повесили 57 стрельцов, признанных зачинщиками мятежа.
Известие об очередном стрелецком бунте застало Петра I в Австрии. Он немедленно отправился на родину. Но когда приехал, все уже закончилось. Складывается впечатление, что Петр решил раз и навсегда покончить со стрелецким источником смут. Он распорядился провести новое масштабное следствие, а для этого даже приказал выстроить в Преображенском разбойном приказе 14 новых пыточных камер. 4 тысячи арестованных стрельцов угодили в настоящий конвейер пыток и допросов.
Благодаря их признаниям, полученным под пытками, стрелецкий бунт обрел новые политические мотивы. Якобы стрельцы предполагали свергнуть Петра I и возвести на престол Царевну Софью, после чего предать огню Немецкую слободу и уничтожить всех иностранцев в Москве.
После этого начались массовые казни. 30 сентября 1698 года первая партия осужденных стрельцов в количестве 200 человек была приведена на Лобное место в Москве. Петр I был так возбужден стрелецким бунтом, что взялся лично рубить головы осужденным и приказал своей свите встать к плахам вместо палачей. Хотя головы рубили всей свитой, но процесс занял два часа. Поэтому для ускорения казней впредь было решено использовать не плахи, а бревна и укладывать на них осужденных не по одному, а, сколько достанет длины бревна.
11 октября 1698 года так и поступили. На двух длинных корабельных соснах одновременно укладывали свои головы до 50 человек и умерщвление превратилось в некий технологический процесс.
Стрельцы в линию становились на четвереньки, пристраивая свои шеи на длинном бревне. И сразу четыре палача с топорами обезглавливали их одновременно одного за другим. В три приема были казнены сразу 144 стрельца. У штатных палачей «рука махать устала» и стали выкликать добровольцев из толпы. Добровольцы быстро сыскались, их бесплатно поили водкой и вручали в руки топоры.
На следующий день по той же схеме обезглавили еще 205 стрельцов. Потом, 13 октября - еще 141-го. Чтобы разнообразить конвейер смерти, осенью 1698 года процедуре казни придали больше торжественности. Осужденных стали вывозить к Лобному месту в черных санях, увитых черными лентами, в которых стрельцы сидели по двое с зажженными свечами в руках. После того как были обезглавлены около тысячи стрельцов, казни на некоторое время прекратились.
Но это оказалось лишь антрактом. В январе - феврале 1699 года были казнены еще 215 стрельцов. Только теперь уже ратным людям не рубили головы. Их вешали на стене, окружавшей Новодевичий монастырь в Москве. Эти казни тоже были поставлены на конвейер. На одной виселице вздергивали по десять человек разом. В записках Желябужского сказано, что «по обе стороны сквозь зубцов городовых стен просунуты были изнутри Белого города, а други концы тех бревен выпущены были за город, и на тех концах вешаны стрельцы».
Некоторых стрельцов подвергли колесованию. Им сначала раздроблялись руки и ноги. А потом их тела поднимались на колесо, горизонтально укрепленное на высоком колу. На него клали осужденного, а раздробленные его конечности пропускали между спицами. Если желали прекратить мучения, то осужденному стрельцу отсекали голову и надевали ее на кол. Желябужский описывал эту казнь так:
«У них, за их варварство, ломаны руки и ноги колесами. И те колеса воткнуты были на Красной площади на колье, и те стрельцы положены были на те колеса, и живы были на тех колесах не много не сутки, и на тех колесах стонали и охали».
Об одной драматической ситуации в ходе стрелецкой казни писал свидетель тех событий Корб:
«Перед Кремлем встащили живых на колеса двух братьев, предварительно переломав им руки и ноги... Привязанные к колесам преступники увидали в груде трупов своего третьего брата. Жалостные вопли и пронзительные крики несчастных тот только может себе представить, кто в состоянии понять всю силу их мучений и невыносимой боли. Я видел переломанные голени этих стрельцов, туго привязанные к колесам».
Существует легенда про Петра I, до некоторой степени объясняющая его суровость и крайнюю скупость на помилования. После подавления стрелецкого бунта трое братьев-мятежников были осуждены на смерть, но их мать умолила царя простить самого младшего из них - опору ей на старости лет. Окончив душераздирающее прощание с двумя старшими сыновьями, стрельчиха повела из острога младшенького. Не успев выйти за ворота тюрьмы, он споткнулся, упал, ударился головой о камень и умер. Петр считал, что все трое приговорены к казни справедливо, как злодеи, и в происшествии он увидел перст Божий.
Всего были казнены 1182 стрельца, более 600 человек были отправлены в Сибирь, сестры царя Софья и Марфа за поддержку стрелецкого бунта были заточены в монастырях, где через несколько лет и скончались.
Тела колесованных, поднятые ввысь на колесах и отрубленные головы стрельцов, одетые на колья, оставались на площадях более трех лет. Но даже это жестокое назидание не отвратило стрельцов от нового бунта.
10 августа (30 июля по ст. стилю) 1705 года поднялся стрелецкий бунт в Астрахани. Бывшие там стрельцы не пожелали брить бороды и надевать солдатские, новой формы, кафтаны. Ночью они убили астраханского воеводу Ржевского с детьми и перебили 300 человек чиновников. Однако Петр I жестоко подавил и этот их мятеж, а потом окончательно расформировал стрелецкие части.
Стрелецкие казни выработали наплевательское отношение к человеческой жизни. А это нашло отражение в реформированном Петром I российском законодательстве. Если в судебнике царя Алексея Михайловича смертной казнью были чреваты около шестидесяти составов преступлений, то в законах Петра I таких преступлений стало уже 123.
Артикулы Петра I устанавливали не только наказание в виде смертной казни за то или иное преступление, но и вид этой казни.
Так, за государственные преступления в виде вооруженного восстания или подготовки убийства государя полагалось четвертование. За устное оскорбление царя отрубалась голова. Бунтовщики и возмутители государственного порядка приговаривались к повешению.
Наказания за должностные преступления карались мягче, но для взяточников тоже была предусмотрена смертная казнь.
Сурово преследовались и преступления против личности. За умышленное убийство - отсечение головы, за неосторожное убийство - тюремное заключение, шпицрутены (толстые прутья, которыми били преступника, прогоняя его сквозь строй). Разрешалось подвергнуть смертной казни врача, по халатности, умертвившего больного. За заказное убийство, к примеру, отравление отца, матери, ребенка или офицера, полагалась одна из самых страшных казней - колесование. За похищение людей рубили голову.
Из имущественных преступлений строже всего наказывали за кражи. Смертная казнь через повешение применялась за кражу в четвертый раз, за кражу госимущества, за кражу во время стихийного бедствия, наводнения или пожара. Если ценность краденого превышала двадцать рублей, то разрешалось казнить уже после первой же кражи.
Жестко карались и преступления против нравственности. За изнасилование, мужеложство - смертная казнь или ссылка на галеры.
Правда, Петр I значительно смягчил наказания за преступления
против религии.
Надо сказать, что царь Петр все-таки старался использовать преступников для
пользы государевой – на строительстве городов и кораблей, на гребных галерах,
поэтому старался людей на тот свет, без отработки вины ударным трудом на этом,
не отправлять. Однако при этом каторжные гребцы и строители подвергались еще
членовредительским наказаниям.
15 января 1724 года Петром I был издан указ «О вырывании ноздрей у каторжных и колодников». «Во всех местах, – говорится в указе, – из которых в каторжную вечную работу присылаются, вынимать следует у каторжных невольников ноздри до кости, дабы, когда случается таким бежать, чтобы везде утаиться было не можно, и для лучшей поимки были знатны». Членовредительные наказания были отменены в России лишь в 1817 году.
Любопытно как царь Петр отозвался о прусских законах, согласно которым смертной казнью каралось даже самое незначительное преступление, например, связь с женщиной. Петр I сказал: «Видимо, у Карла в его государстве более лишнего народа, нежели в Москве. На беспорядки и преступления надлежит, конечно, налагать наказания, однако же и сберегать жизнь подданных, сколько возможно».
В правление Петра I была введена в обиход даже казнь по жребию. Она применялась в тех случаях, когда среди множества людей нельзя было выявить конкретных виновников или когда в преступлении участвовало много людей, но не было смысла казнить всех. Например, за коллективную драку между селами за спорные земли казнили по жребию каждого двадцатого.
Смертью карался переход в другую веру. Жена капитана морской службы Александра Возницына как-то донесла на мужа, что тот, будучи в Польше у жида Бороха Лейбова, принял жидовство (иудаизм) с совершением обрезания. После этого Возницын был жестоко пытан на дыбе и сожжен на костре.
Для сохранения строевого леса, столь необходимо для флота и новых городов образцово-показательно предавали смерти браконьеров. От городской черты строящегося Петербурга в обе стороны - вдоль Финского залива и по берегам Невы до Ладоги - через каждые пять верст были установлены виселицы, на которых казнили пойманных с поличным порубщиков леса. Петр I лично распоряжался о проведении облав на крестьян, ворующих лес, и однажды велел казнить каждого десятого из пойманных.
Легкость, с которой Петр I отправлял людей на казнь, нашла свое отражение в легендах и исторических анекдотах. Например, в памяти народной сохранилась такая история:
«Зимой на Неве ставились рогатки, чтобы после наступления темноты не пропускать никого ни в город, ни из города. Однажды император Петр I решил сам проверить караулы. Подъехал он к одному часовому, прикинулся подгулявшим купцом и попросил пропустить его, предлагая за пропуск деньги. Часовой отказывался пропускать его, хотя Петр дошел уже до 10 рублей, суммы по тем временам очень значительной. Часовой же, видя такое упорство, пригрозил, что будет вынужден застрелить его.
Петр уехал и направился к другому часовому. Тот же пропустил
Петра за 2 рубля.
На следующий день был объявлен приказ по полку: продажного часового повесить, а
полученные им рубли просверлить и подвесить ему на шею. Добросовестного же
часового произвести в капралы и пожаловать его десятью рублями».
Что касается видов казни, то они в правление Петра I остались в основном традиционными: обезглавливание, повешение, колесование, утопление, сожжение.
Правда, он обогатил этот арсенал расстрелом, который при нем стал одной из основных воинских казней. Законодательно расстрел был введен Воинским уставом в 1716 году. Применялся он только к военным и за воинские преступления. Расстреливали перед строем полка. После чтения приговора осужденный заковывался в кандалы, лишался мундира и оружия.
Правда при Петре I фактически перестала применяться казнь для женщин, убивших своих мужей, через окапывание. Возможно на это повлияло мнение иностранцев, ставших свидетелями казни Анфисы Семеновой, осужденной за убийство мужа, торгового человека Андрея Викулова, по прозванию «Тябота».
Свидетелем этой казни оказался также этнограф Е. Карпович, который весьма живописно обрисовал поведение женщины:
«По прочтении этого приговора палачи подтащили молодую женщину к самой яме и опустили ее почти до подмышек, как в мешок. Они взялись за заступы и живо закидали пустое пространство землею, которую потом плотно утоптали ногами. Над утоптанным местом виднелось бледное, искаженное ужасом лицо Анфисы, которая отчаянно мотала головою и двигала плечами, как будто силясь раздвинуть охватившую ее могилу и вырваться оттуда. Заметно было, что она хотела закричать или сказать что-то, но не могла, и губы ее только судорожно шевелились. Длинные и густые ее русые волосы от сильного движения головы разметались во все стороны и прикрыли ей лицо».
Казнь Анфисы Семеновой не укрылась от внимания иностранцев. На следующий день они, прогуливаясь с Петром, высказали ему свое негативное мнение о ней. Русский государь заметил им, что сия казнь справедливая - ведь она мужа убила. Но иностранцы возразили, что русские мужчины бьют своих жен чем ни попадя, вот те порой и отвечают им той же монетой. А, мол, в Англии отношение к женщине совсем другое и подобных преступлений там почти нет. Один англичанин спросил: какой будет гражданин, если он знает, что его мать зарыли в землю, а потом ее труп бесстыдно повесили за ногу? Петр подумал и приказал застрелить Анфису, тем самым избавив ее от мук. А казнь окапыванием после этого почти не практиковалась.
Зато при Петре I практиковался необычный способ сожжения преступников, который скорее можно назвать копчением. В 1701 году этой казни подвергли за распространение возмутительных «тетрадей» (листовок) о Петре I некоего Гришку Талицкого и его подельника по фамилии Савин.
Обоих осужденных в течение восьми часов держали над медленным огнем, окуривая каким-то едким дымом, от которого у них вылезли все волосы на голове и бороде, а тело медленно тлело, как воск. В конце концов, их обезображенные тела были сожжены вместе с эшафотом.
Среди многочисленных западных обычаев Петр I опробовал и некоторые их ритуалы казней. Например, по аналогии с инквизиторскими сожжениями изображений заочно осужденных, он также осуществил несколько казней кукол.
После измены украинского гетмана Мазепы в 1708 году была изготовлена его кукла в человеческий рост, одетая в подлинную одежду гетмана и с лентой ордена св. Андрея Первозванного через плечо. Палачом для куклы заделался Александр Меншиков, который предал ее казни, предназначенной для изменников, - четвертованию. В 1718 году аналогичной казни предали куклу генерала Ностица, бежавшего с русской службы с большой суммой казенных денег.
Можно легко понять желание царя Петра предать лютой казни Мазепу, который обманул его доверие самым коварным образом. Петр I настолько доверял Мазепе, что посчитал клеветой сообщение бежавшего в Россию полковника Василия Кочубея о тайных переговорах Мазепы со шведским королем Карлом XII и польским королем Лещинским, целью которых было отделение Украины от России и подчинение ее власти Швеции и Польши. Русский царь даже выдал «клеветников» - Кочубея и его товарища полковника Искру, украинскому гетману. И тот казнил их 26 июля 1707 года. А в самый трудный для России период войны со Швецией, Мазепа изменил Петру I и перебежал на сторону его врага. Однако Мазепа жестоко просчитался со своими планами. Войну выиграл царь Петр. И пусть он не смог добраться до Мазепы, чтобы казнить его, но тому пришлось с клеймом предателя бегать от мести русского царя до конца своих дней.
А Петр I был памятлив на хорошее и на плохое. По приказу царя Петра спустя 13 лет после смерти было извлечено из могилы тело боярина Милославского, который был сторонником царевны Софьи и подбивал стрельцов на неповиновение в 1682 году. Труп Милославского водрузили на тележку, запряженную шестью свиньями, привезли в Преображенский приказ, где облили кровью казненных преступников, а затем рассекли на части. «И во всех застенках под дыбами оныя скаредныя части его закопаны, и умножаемою воровскою кровию доныне обливаются, по псаломскому слову: мужа кровей и мести гнушается Господь».
Двойной казни физической и религиозной Петр I подверг майора Степана Глебова, с которым якобы имела любовную связь первая супруга государя Евдокия Лопухина. Она была пострижена в монастырь под именем иноки Елены. Но спустя несколько лет Петру I донесли, что Глебов, будучи комиссаром по набору рекрутов, посетил монастырь, где содержалась в заточении опальная царица, и вступил в ней в связь.
Если это так, то расплата за любовь для майора стала просто ужасной. Его четырежды пытали. Сначала пороли кнутом. Потом к открытым ранам после порки прикладывали раскаленные угли. Но Глебов и после этого упорствовал и не сознавался, что спал с бывшей царицей. Тогда Петр I приказал привязать его к доске, утыканной гвоздями. Глебов пролежал без движения на этой доске трое суток, после чего не выдержал и «сломался». Он признался и в том, что спал с Евдокией и в том, что состоял в заговоре с епископом Ростовским Досифеем. Так, что казнили Глебова не за секс с царицей, а заговор против государя.
Однако его не четвертовали как других изменников. А предали эксклюзивному для России способу умерщвления. 15 марта 1718 года в Москве в третьем часу пополудни Степана Глебова живьем посадили на неструганый «персидский» кол. Во время этой жесточайшей экзекуции он не проронил ни слова, а на все призывы к покаянию со стороны священников отвечал, что каяться ему не в чем. По отношению к майору проявили некое садистское милосердие – для защиты от свирепствовавшего тридцатиградусного мороз, его укутали в тёплую меховую шубу и надели шапку. Но это только продлило муки несчастно. Он умирал около 16 часов. Смерть Глебова последовала в половине восьмого утра 16 марта. Говорят, что на рассвете перед смертью Степан успел испросить украдкой у одного иеромонаха причащение святых тайн, после чего скончался.
Голова его была отрублена, а тело было снято с кола и брошено среди тел других казненных.
Спустя три года Петр I вновь вспомнил про Степана Глебова и повелел Святейшему Синоду предать его церковному проклятию. Варлаам, епископ Суздальский и Юрьевский предал Глебова анафеме в специальном указе от 22 ноября 1721 года, в котором называл его «злолютым закона Божия преступником» , «царского величества противником» «лютейшим благочестия преступником и презирателем».
Между тем прелюбодеяние монахини и майора жестоко аукнулось еще многим людям.
Незадолго до казни Глебова увидел свет царский манифест от 6 марта 1718 года, составленный по результатам почти годового расследования. В нем прямо говорилось, что опальная царица и Степан Глебов блудили на протяжении двух лет, чему потворствовали сторонники царевича Алексея. Их тоже приговорили к смертной казни вместе с Глебовым. Петр I обязал присутствовать своего сына Алексея при исполнении приговора его друзьям и единомышленникам.
Боярин Кикин, секретарь Царевича, был приговорен к колесованию и битью кнутом - 4 раза по 100 ударов. Трудно сказать, как он выдержал все это. Современник писал о его казни: «Мучения его были медленны, с промежутками для того, чтобы он чувствовал страдания. На другой день царь проезжал мимо. Кикин еще жив был на колесе; он умолял пощадить его... По приказанию царя его обезглавили и голову воткнули на колесо».
Камердинеру Афанасьеву было назначено отрубание головы, что и было исполнено без лишних проволочек. Епископа Досифея, как одного из руководителей заговора колесовали и выпотрошили, после чего голову его насадили на кол, а внутренности сожгли. Колесовали и подьячего Докукина. Лежа на колесе, он сказал, что откроет своих сообщников. Его сняли и отвезли в Преображенское на допрос, после чего отрубили голову и воткнули на кол, а тело положили на колесо. Поклановскому, после порки кнутом отрезали нос, уши и язык.
Отголоском процесса о прелюбодействе и преступном заговоре против государя стала казнь Абрама Лопухина, брата царицы Евдокии и сторонника царевича Алексея. 8 декабря 1718 года ему отрубили голову и водрузили ее на кол, на котором она устрашала честной народ 5 лет и 4 месяца. В апреле 1724 года вдова Лопухина официально обратилась к Петру I с просьбой выдать ей голову мужа для захоронения. Только после этого ее сняли с кола.
Не избежала наказания за неверность и опальная царица Евдокия. Франц Вильбуа в своих «Рассказах о Российском дворе» писал:
«Она была заключена в четырех стенах Шлиссельбургской крепости, после того как ей пришлось пережить осуждение и гибель в тюрьме ее единственного сына Алексея Петровича, смерть своего брата Абрама Лопухина, которому отрубили голову на большой московской площади, а также смерть своего любовника Глебова, который был посажен на кол на той же площади по обвинению в измене…
…Она пробыла в этой тюрьме с 1719 до мая 1727 года. И единственным ее обществом и единственной помощницей была старая карлица, которую посадили в тюрьму вместе с ней, чтобы она готовила пищу и стирала белье. Это была слишком слабая помощь и часто бесполезная. Иногда она была даже в тягость, так как несколько раз царица была вынуждена, в свою очередь, сама ухаживать за карлицей, когда недуги этого несчастного создания не позволяли ей ничего делать».
Монахине Евдокии, бывшей царице, разрешили вернуться из ссылки в столицу в 1728 году. По этому поводу некий Григорий Чечигин прилюдно заметил что, мол, в Москву едет царица, «которую Глебов блудил». Об этих его высказываниях тут же донесли куда следует. Чечигина арестовали и подвергли пытке, чтобы выведать по чьему наущению он распространяет «поносные речи». Чечигин не стал скрывать и заявил, что о блуде Евдокии и Глебова он узнал из царского манифеста от 6 марта 1718 года, в котором говорилось за что майора будут казнить. Хотя Чечигин и оправдался, но чтобы не болтал лишнего, его наказали кнутом и сослали в Сибирь на вечное поселение.
С Екатериной царь Петр жил гораздо более счастливо, чем с Евдокией. Говорят, что в Екатерине он души не чаял и после смерти намеревался оставить ей престол. 7 мая 1724 года он устроил торжественную и пышную коронацию Екатерине. Однако вскоре Петру I пришлось убедиться, что и его новая супруга не святая. Царицу скомпрометировал ее любимец и правитель ее Вотчинной канцелярии камергер Вильям Монс, брат известной Анны Монс. Пользуясь близостью к императрице, Монс беззастенчиво занимался различными злоупотреблениями для собственного кармана. 14 ноября 1724 года суд признал Монса виновным в следующих преступлениях:
«1) взял у царевны Прасковьи Ивановны село Оршу с деревнями в ведение Вотчинной канцелярии императрицы и оброк брал себе. 2) Для отказу той деревни посылал бывшего прокурора воронежского надворного суда Кутузова и потом его же отправил в вотчины нижегородские императрицы для розыску, не требуя его из Сената. 3) Взял с крестьянина села Тонинского Соленикова 400 рублей за то, что сделал его стремянным конюхом в деревне ее величества, а оный Солеников не крестьянин, а посадский человек».
С ближайшими помощниками Монса поступили сурово, но не жестоко. Его секретаря Столетова высекли кнутом и сослали на 10 лет на каторгу в Рогервик. Его сестру Матрену Балк тоже подвергли порке кнутом, после чего сослали в Тобольск. Но кого в этой истории по настоящему жаль так это царского шута Ивана Балакирева, которого били батогами и сослали в Рогервик на три года. Вина Балакирева в приговоре звучала так: «Понеже ты, отбывая от службы и от инженерного учения, принял на себя шутовство и чрез то Вилимом Монсом добился ко двору его императорского величества, и в ту бытность при дворе во взятках служил Вилиму Монсу и Егору Столетову».
Монс же был приговорен к смертной казни. Которую царь Петр Алексеевич превратил в испытание для своей супруги. Однако Екатерина это испытание выдержала достойно. Она держалась невозмутимо и ничем не выдала своей жалости к любимцу.
О казни Монса было сделано специальное объявление, как о каком-то представлении:
«1724 года ноября в 15 день, по указу Его Величества Императора и Самодержца всероссийского, объявляется во всенародное ведение, что завтра будет во десятом часу перед полуднем на Троицкой площади экзекуция бывшему камергеру Виллиму Монсу, да сестре его Балкше, подьячему Егору Столетову, камер-лакею Ивану Балакиреву за их плутовство такое, что Монс и сестра его и Егор Столетов, будучи при дворе Его Величества, вступали в дела противныя указам Его Величества и укрывали винных плутов от обличения вин их и брали за то великие взятки, и Балакирев в том Монсу и прочим служил. А подлинное описание их вин будет объявлено при экзекуции».
Когда Монса вели на плаху, Екатерина с дочерьми беззаботно разучивала новые танцы. Она не проронила слезинки и когда его лишали жизни. А между тем экзекуция, которой подвергли Вильяма была в духе того времени жестокой.
После казни Петр I посадил царицу в сани и повез на лобное место. Глядя на отрубленную голову любимца, Екатерина спокойно улыбалась. Тогда Петр решил продлить испытание, он приказал поставить в покоях супруги заспиртованную в стеклянном сосуде голову Монса. При этом царь разбил зеркало со словами: «Видишь стекло сие? Презрительное вещество, из коего оно составлено, было очищено огнем и служит ныне украшением дворца моего. Но одним ударом руки моей оно снова превратится в прах, из коего извлечено было». «Разве теперь твой дворец стал лучше?» - нашлась что ответить Екатерина.
Позже голова Монса составила в Кунсткамере компанию заспиртованной голове казненной любовнице царя - Марии Гамильтон. Захоронить их головы решилась только Екатерина II.
Есть версия, что царь Петр собирался казнить и жену Екатерину, по примеру английского короля Генриха VIII, поступившего так со своей супругой Анной Болейн. Но его отговорили под тем предлогом, что после этого ни один порядочный королевский дом не захочет породниться с дочерьми Екатерины и Петра. Царь не стал пороть горячку и спустя 8 дней после казни Монса обручил дочь Анну с герцогом Голштинским.
Из других знаменитых казней Петра I вошли в историю еще несколько:
26 июня 1718 года в Петропавловской крепости приведен в исполнение смертный приговор «за измену государю и отечеству» особого трибунала в отношении 28 летнего царевича Алексея, наследника престола. Петра I приказал слугам убить сына «не больно» и тихо, чтобы «не поругать царскую кровь» публичной экзекуцией. Распоряжение государя выполнили: Алексея удушили ночью подушками. По рассказу Александра Румянцева, участвовавшего в расправе, царевич перед смертью «никого не слушал, а только плакал и хулил царское величество, нарекая детоубийцею».
14 марта 1719 года в Петербурге казнена Мария Гамильтон, камер фрейлина Екатерины I и фаворитка Петра I. В 1709 году она появилась при русском дворе, где ее заметил царь, «распознав в юной красавице дарования, на которые невозможно было не воззреть с любованием». Вскоре, однако, Петр охладел к Марии и бросил её, она же сошлась с императорским денщиком Иваном Орловым, которому для подарков крала у царицы деньги и драгоценные вещи. Однако главным пунктом обвинения было убийство ею своего новорожденного ребенка. Марию судили и приговорили к смерти, не помогли даже ходатайства Екатерины. Казнь была назначена на Троицкой площади. Гамильтон, ожидая от царя помилования, нарядилась в роскошное белое платье из шёлка с черными лентами. Петр приехал на площадь, но бывшую любовницу не помиловал. Он сказал ей: «Без нарушения Божественных и Государственных законов не могу я спасти тебя от смерти. Итак, прими казнь и верь, что Бог простит тебя в грехах твоих, помолись только ему с раскаянием и верою». Царь сам проводил разнаряженную красавицу-детоубицу к плахе и отдал в руки палача. Когда отсеченная голова Гамильтон скатилась на помост, Петр поднял ее, поцеловал в мертвые губы, бросил в грязь, перекрестился и уехал.
Сибирского губернатора Гагарина фактически отправил на плаху государственный фискал Нестеров, распутавший его мудреную систему злоупотреблений. Губернатор был обвинен в целом букете злоупотреблений: в утайке хлеба и раздаче его иноземцам, присвоении казенных денег и товаров на тобольской таможне, передаче за взятки казенных статей дохода на откуп купцам и присвоении алмазов, предназначавшихся царице.
Вообще-то боярин Матвей Гагарин не был прирожденным взяточником, весьма достойно он проявил себя, будучи и комендантом Москвы и на посту судьи Сибирского приказа. Но, видимо став губернатором, почувствовал себя маленьким царьком, которому все дозволено. От того-то почти не скрывал нахлынувшего на него вдруг богатства. Отгрохал себе большой дворец в венецианском стиле в Москве и сорил деньгами всюду, где появлялся. В ходе следствия выяснилось, что брал губернатор не по малу. Например, купец Турчанинов за откуп на винную и табачную торговлю презентовал Гагарину семь коробов золота.
14 марта 1721 года сенаторы постановили, что за свои злоупотребления сибирский губернатор достоин смертной казни. Матвей Гагарин написал царю покаянное письмо с просьбой о помиловании, в котором признавал свою вину: «...И я раб Ваш, приношу вину пред Вашим Величеством, яко пред самим Богом, что правил Сибирскую губернию и делал многие дела просто, непорядочно и не приказным поведением, також многие подносы и подарки в почесть и от дел принимал и раздачи иные чинил, что и не пoд-ежало, и погрешил перед Вашим Вeличecтвoм...»
Петр I милости к взяточнику не проявил и 27 марта 1721 года, спустя два дня после вынесения приговора, Гагарин был повешен перед окнами Юcтиц-коллегии. Потом виселицу перенесли к зданию новой биржи, и полуистлевший труп еще около года устрашал всех жителей Петербурга и служил назиданием прочим казнокрадам.
28 февраля (15.02. по ст. стилю) 1723 года была назначена казнь сенатора и подканцлера Павла Шафирова. Сенатор пострадал за свой несдержанный язык. Однажды он повздорил со своим давним недругом обер-прокурором Сената Скорняковым-Писаревым, во время ссоры, обозвав его «вором», а заодно обвинил Меншикова во взяточничестве и казнокрадстве. За неуважительное отношение к власти Шафиров был приговорен к смертной казни путем отсечения головы. Причины, по которым обличитель коррупционеров был наказан так строго, Петр объяснил позже, в указе от 5 февраля 1724 года: «Понеже, видя другого неправдою богатящегося и ничего за то наказания не имущего, редкий кто не прельстится, а тако по малу все бесстрашие придут, людей в государстве разорят, Божит гнев подвигнут...» Сенатора возвели на эшафот, поставили на колени. Но топор палача вонзился в плаху рядом с шеей государственного сановника. Секретарь тайного кабинета Михайлов провозгласил, что император решил из уважения к заслугам Шафирова заменить казнь заточением в Сибирь. Шафиров поднялся на ноги и сошел с эшафота со слезами на глазах.
А 24 января 1724 года обер-фискала Нестерова казнили на том же месте, где был повешен разоблаченный им губернатор Гагарин. Только смерть обер-фискала была куда ужасней. Сначала были отрублены головы трех фиcкaлoв - подчиненных Нестерова, а затем самому Алексею Нестерову поочередно раздробили конечности и поволокли по помосту к тому месту, где были отрублены головы его помoщникoв. Обep-фискала бросили лицом в их кровь и палач отсек ему гoлoвy. Затем головы всех четырех казненных водрузили на четыре высоких шecтa. Царь наблюдал за действием из окна Рeвизиoн-кoллeгии.
Чтобы обер-фискал жил безбедно и не поддавался корыстолюбивым порокам, Петр I пожаловал Нестерову большое количество крестьян. Но тот доверия не оправдал. Было установлено, что ярославский фискал Савва Попцов брал «немалые откупа», которыми делился со своим начальником - обер-фискалом Нестеровым. За обман царева доверия главный российский жестоко поплатился.
Стрессы с обманами и предательством, жен, сына и ближайшего окружения не могли не сказаться на здоровье императора. Петр I тяжело заболел. Предчувствуя наступление смерти, он 26 января 1725 года освободил от каторги всех преступников, не совершавших государственных преступлений и смертоубийств. А на следующий день простил всех осужденных на смерть или на каторгу по военным артикулам, за исключением разбойников и убийц. На помилование у Петра I сил еще хватило, а на передачу власти уже нет. На исходе второго часа 27 января царь начал было писать завещание, но перо выпало из рук его, из написанного смогли разобрать только слова «отдайте все…». После полуночи Петра Великого не стало.
