Возможно это была первая столь масштабная и столь блестяще проведённая полицейская операция. Для того, чтобы никто из тамплиеров не смог уйти, французский король Филипп Красивый загодя разослал предписания своим сенешалямСенешаль (от лат. Senex и древнегерманск. Scalc - старший слуга) - одна из высших придворных должностей во Франции X-XII вв. Позднее под сенешалями подразумевался военно-административный и военный институт королевских чиновников. 1 по всей стране. Предписания надлежало вскрыть одновременно на рассвете 13 октября 1307 года (этот день выпал на пятницу). В письмах содержался приказ об аресте всех тамплиеров на подведомственной территории.

Разгром ордена вынужденно, хотя и не безоговорочно, поддержал Папа римский Климент V, что и не удивительно, ведь на трон Святого Петра он попал исключительно благодаря французскому королю Филиппу Красивому и был, в сущности, его послушной марионеткой. Поскольку Жак де Моле отсутствовал во Франции - на Кипре он готовился к войне с сарацинами - Климент отдал ему распоряжение прибыть во Францию. Жак де Моле повиновался, не догадываясь, что отправляется в западню.

Источников о жизни и деятельности Жака де Моле довольно много. Их тем более много, что после ареста магистр допрашивался неоднократно и отвечал на многочисленные вопросы о деятельности ордена и своём в нём участии. Однако документы освещают в основном период его биографии после присоединения к ордену тамплиеров. О его юности известно мало.

Жизнь до ордена

Жак де Моле родился на востоке Франции в местечке, которое сегодня называется Витре-сюр-Манс в Франш-Конте (население на 2010 г. составляло 291 человек). Название Франш-Конте появилось только в 1478 году, а раньше эта местность называлась графство Бургундия. Бургундское графство, отметим, очень часто выступало оппозицией франкским королям - сперва Меровингам, а затем и Каролингам.

Место, где родился Жак де моле. Коммуна Витре-сюр- Манс сегодня.

maps.google.com

Точная дата рождения будущего последнего магистра тамплиеров неизвестна. Историки оценивают его рождение между 1244 и 1249 г.г. О его семье известно только, что это было не самое знатное дворянское семейство, то есть скорее это были дворяне-середнячки.

Начальный период деятельности Жака де Моле в качестве тамплиера мало информации. Известно только, что он вступил в орден в 1265 году. Святая Земля в этот период подвергалась натиску мамлюковМамлюки - военная каста в средневековом Египте. Рекрутировалась из юношей- рабов преимущественно тюркского происхождения. В 1250 г. мамлюки захватили власть в Египте. Мамлюкская конница считалась одной из сильнейшей в боевом отношении вплоть до похода Наполеона в Египет 2 . И уже на следующий год Жак де Моле отправился на Восток. В 1291 году мамлюки начали энергичное наступление на земли франков в Святой земле. После двухмесячной упорной осады они взяли последний пункт европейского рыцарства - крепость Акр. Тамплиеры, входящие в гарнизон Акра, были самыми упорными защитниками и оставались на стенах до последнего, прикрывая отход в море галер, эвакуирующих женщин и детей. Во время осады, раненный стрелой, пал 21-й магистр тамплиеров Гильом де Боже Барбара Фрейл , историк тамплиеров, считает, что де Моле был родственником Гийома де Боже. 3 . Сам Жак де Моле также сражался на стенах, а потом с остатками тамплиеров эвакуировался на Кипр.

После смерти де Боже, главой ордена был избран Тибо Годен, но уже в апреле 1292 года он скончался. Его ранняя смерть потребовала новых выборов. За пост магистра соперничали Гуго де Пейро и Жак де Моле. Однако Моле, получив голоса бургундце, победил.

Магистр ордена тамплиеров

В 1293 году новый магистр отправился в Европу, чтобы привести дела ордена в порядок и восстановить дипломатические отношения с важнейшими дворами. Ситуация была достаточно сложной. Дело в том, что изначально орден Бедных рыцарей Христа и Храма Соломона, как официально именовался орден тамплиеров, был создан для защиты паломников на Святой земле и главный смысл его деятельности заключался в защите Святой земли. Но с потерей последнего опорного пункта, смысл существования тамплиеров как бы исчезал. Необходимо было выработать новую парадигму развития вдали от Святой Земли.

Жак де Моле сперва посетил Марсель, где призвал к порядку братьев и провёл мероприятия по укреплению дисциплины. А это было необходимо, поскольку если на Святой земле тамплиеры были самым боеспособным и храбрейшим соединением, то на континенте, вдали от боёв, но вблизи от соблазнов, многие братья несколько развинтились. Поговорка «пьёт как тамплиер» была весьма популярной в Европе того времени.

Папа римский Бонифаций VIII.

Фреска Джотто в Латеранской базилике.

Затем де Моле отправился в Арагон, чтобы обеспечить крепкие позиции ордена в этом крайне важным с точки зрения транспортировки грузов королевстве - король Арагона Жак II был одновременно и королём Сицилии. Жак де Моле успешно разрешил трения между местными тамплиерами и королём Арагона и отправился в Англию ко двору Эдуарда I с тем, чтобы обсудить отмену тяжёлых штрафов, наложенных английским королём на мастера Храма. После этого Жак де Моле отправился в Рим, где помог при выборах Папы занять трон Святого Петра новому Папе Бонифацию VIII (декабрь 1294 г.). Помощь Жака де Моле заключалась в большом количестве подарков, которыми он наделили голосовавших, намекнув, за кого те должны отдать свои шары во время голосования.

Осенью 1296 года, после длительного и успешного тура, Жак де Моле вернулся на Кипр. Тут ему пришлось умерить пыл Генриха II Кипрского, который нацелился на имущество и привилегии тамплиеров на острове. С Кипра де Моле ведёт экономическую политику, призванную увеличить доходы ордена, а также вербует новых тамплиеров. Его цель заключалась в организации экспедиции по отвоеванию Святой земли, ведь именно это было смыслом существования ордена.

Идея отвоевать Иерусалим не оставляла Жака де Моле, он верил в возможность организации нового крестового похода. Однако военно-политическая ситуация слабо способствовала новому крестовому походу, во всяком случае силами только европейского рыцарства. И тогда в голове Жака де Моле рождается новый план, который и сегодня кажется весьма необычным.

Брат Жерар, основатель ордена Святого Иоанна Иерусалимского (Госпитальеров).

Гравюры Лорана Автомобили, 1725.

Под угрозой вторжения мамлюков находился не только Кипр, который тамплиеры сделали опорной базой, но и Армения. Речь идёт о т.н. Армянском царстве Киликии, расположенном в юго-восточной области Малой Азии примерно в том месте, в котором современная Турция граничит с Сирией. Разумеется нет ничего общего, кроме названия, у Армянского царства Киликии с современной Арменией. В 1298 году мамлюки захватили замок Рош-Гийом, который был расположен в Армянском царстве, но 1237 года владели им тамплиеры. Построенный на скале замок занимал стратегическое положение и контролировал дорогу в Киликию. В связи с этим событием Жак де Моле и Великий магистр госпитальеров Госпитальеры или Иоанниты , или Мальтийские рыцари (фр. Ordre des Hospitaliers) - основанная в 1080 году в Иерусалиме в качестве амальфийского госпиталя, христианская организация, целью которой была забота о неимущих, больных или раненых пилигримах в Святой земле, позднее превратился в воинский оржден. Одним из магистров госпитальеров (Мальтийцев) был русский император Павел I. 4 Гийом де Вилларе посетили Киликийское царство Армения.

Жёлтый крестовый поход

Такое поэтическое название дал этому циклу событий Лев Гумилёв. Но выдающийся литературный дар Льва Николаевича чаще, чем дозволено, превалировал над ним, как над учёным. Излишне романтическое отношение к монголам, к сожалению, порой заставляли его вставлять в книги описания, которые имели мало общего к реальностью. В интерпретации Льва Гумилёва (в книге «В поисках вымышленного царства») дело выглядело так.

На курултае 1253 года, состоявшемся в верховьях Онона, монголы якобы приняли решение освобождать Иерусалим от мусульман. Надо отметить, что Онон - это река в Монголии, то есть по прямой линии расположена на расстоянии примерно в 6,5 тыс. километров от Иерусалима. К сожалению Лев Николаевич в подтверждение своей гипотезы не привёл хотя бы одной причины, для чего монголам нужно было организовывать военный поход в такую даль для освобождения совершенно им ненужного города.

Далее, продолжает Гумилёв, монголы отрядили для выполнения этого мероприятия хана Хулагу, у которого жена была христианской. По пути в Иерусалим Хулагу уничтожил Багдадский халифат, принял верховную власть над Грузией и жестоко подавил восстание грузин, которые не обрадовались такому развитию событий. Это подорвало освободительный пыл монголов, которые, не оторви их от дела освобождения Святой земли грузины, смогли бы захватить Палестину в 1259 году.

К тому же, сообщает Гумилёв в своей книге, предательски поступили тамплиеры, которые вместо помощи монголам заявили, что не пустят их в Святую землю. За что, по мнению Льва Николаевича, в итоге и поплатились. Вот что он пишет: «Предав монголов и армян, которым они не давали перейти в контрнаступление до конца 1263 года, крестоносцы остались наедине с мамлюками… С 1307 по 1317 г. длился жуткий процесс тамплиеров… Но вспоминали ли они в промежутках между пытками,… что именно благодаря их ордену… было уничтожено христианское население Сирии,… навсегда потеряна цель крестовых походов - Святая земля»Л.Н.Гумилёв, «В поисках вымышленного царства», Товарищество Клышников, Комаров и Ко, Москва, 1992, стр.162-163 5 .

Зачем такой добросовестный учёный, как Лев Гумилёв, сочинил эту байку - не очень ясно. Возможно тут объединились несколько факторов: и недостаточная информированность о деятельности тамплиеров того периода (ведь вряд ли Лев Гумилёв, который в своё время дважды сидел в лагере, мог свободно выехать в Европу для работы в архивах, да многие документы о тамплиерах стали известны уже после смерти Л.Н.Гумилёва), и какая-то странная романтическая привязанность к образу монголов, заставляющая его в любых исторических коллизиях создавать образ монголов, как благороднейших из людей, а всех, кто не радовался их приходу, Гумилёв упрекал в недальновидности, коварстве и т.п. На самом деле всё было несколько иначе.

Хан Хулагу в самом деле имел жену несторианкуНесторианство - ветвь христианства, осуждённая на Эфесском (Третьем Вселенском) соборе в 431 году. Название получила по своему главному апостолу - антиохийскому богослову Несторию. Главный принцип несторианства заключается в том, что в лице Христа с самого рождения неслитно соединены две природы - Бога и человека 6 , и в самом деле возглавил поход монголов на Ближний Восток. Однако его целью было вовсе не освобождение Иерусалима, а захват Персии. Лев Гумилёв пытается выдать обычные пограничные стычки между новыми геополитическими игроками в регионе - монголами и мамлюками - за подтверждение того, что у Хулагу якобы были планы на Палестину. Но исторические факты говорят о том, что получив Персию, Хулагу более ни о каких новых завоеваниях не думал. В Персии он основал династию Ильханидов (Хулагуидов), персидских монголов. И только выход на арену в конце XIII века Жака де Моле по новому перетасовал геополитические карты.

В момент посещения Армении Жаком де Моле, государством Ильханидов правил хан Газан, мусульманин по вероисповеданию. Жак де Моле решил организовать военный союз между Генрихом II Кипрским, царём Армении Хетумом II, ханом Газаном и тамплиерами. Целью союза было обоюдное желание выбить мамлюков из Малой Азии.

Газан-хан на коне.

Персидская миниатюра

С декабря 1299 года по 1300 год монголы совершили ряд довольно успешных боевых операций против мамлюков. Сам Жак де Моле решил действовать на море (у тамплиеров традиционно был очень сильный флот). Совместно с госпитальерами и Генрихом II Кипрским тамплиеры снарядили флот из шестнадцати галер и десятка более мелких судов с целью нападения на Египет, то есть на базовую территорию мамлюков. В июле 1300 года флот тамплиеров разграбил Розетту и Александрию, после чего Жак де Моле уведомил хана Газана, что тот должен активизировать свои действия против мамлюков в Сирии. Хан Газан не имел ничего против и предложил союзникам прибыть со своими войсками в Армению и начать наступательные действия оттуда. Король Кипра отправил в Армению 300 рыцарей.

Тамплиеры захватили остров Арвад и удерживали его до 1302 года, создав базу для будущих наступательных операций. Газан, в ходе второго похода, в сентябре 1302 года взял и разграбил Дамаск, но как только его войска покинули Сирию, Дамаск снова переметнулся под власть мамлюков. В общем ситуация находилась в состоянии неустойчивого паритета: у союза тамплиеров, короля Кипра, армянского царя и монголов хватало сил на то, чтобы наносить мамлюкам чувствительные удары, но не доставало этих сил для долговременного удержания достигнутого успеха. Трудно сказать, чем бы всё закончилось, но в 1304 году хан Газан умер и проект Жака де Моле по отвоеванию Святой земли с помощью такого необычного союза, можно сказать, прекратил своё существование.

Падение Великого магистра

14 ноября 1305 года папой стал гасконский дворянин Раймон Бертран де Го. Тиару он надел под именем Климента V - он первым из пап короновался тиаройТиара - тройная корона, высокий яйцеобразный головной убор, увенчанный небольшим крестом и тремя венцами и имеющий сзади две ниспадающие ленты, который носили папы римские с начала XIV века по 1965 год. 7 . Этот папа был послушным инструментом проведения амбициозной политики французского короля Филиппа IV Красивого. Климент V стал первым папой, который покинул Рим и переселился в город Авиньон на юге Франции, дав начало историческому периоду, получившему название Авиньонское пленениеАвиньонское пленение - период с 1309 по 1378 года, когда резиденция глав католической церкви находилась не в Риме, а в французском городе Авиньоне. 8 .

В 1306 году Климент V (а может Филипп Красивый) задумал объединить орден тамплиеров с орденом госпитальеров, который также нашёл прибежище в Кипрском королевстве. Своё решение Климент V мотивировал тем, что объединённый орден сможет легче организовать освобождение Святой земли от мамлюков. Жак де Моле весьма высокомерно отверг идею слияния, заявив, что новый крестовый поход может удастся только объединёнными силами всего европейского рыцарства численностью не менее 20 тыс. человек. В ответ Климент V вызвал Жака де Моле во Францию.

Филипп IV Красивый.

Национальная французская библиотека

Прибыв во Францию, Жак де Моле узнал, что французский король собирает обвинения против тамплиеров, готовя нечто вроде суда над ними. Якобы Филипп КрасивыйФилипп IV Красивый (фр. Philippe IV le Bel, 1268-1314 г.г.) - король Франции с 1285 год, король Наварры 1284- 1305, граф Шампани и Бри 1284-1305, сын Филиппа III Смелого, из династии Капетингов. 9 хочет обвинить тамплиеров в развратном поведении, мздоимстве, жадности, недозволенных контактах с мусульманами и - что гораздо хуже - в опасных еретических практиках. Жаку де Моле не нравился Филипп Красивый, он обвинял его в убийстве Папы Бонифация VIII, избранию которого столь способствовал в своё время.

Бонифаций VIII в 1302 году выпустил буллу «Unam Sanctam», в которой изложил принципы верховенства власти пап над светской властью любого короля. Магистру ордена тамплиеров, который подчинялся непосредственно Папе, такая концепция нравилась. Но амбициозному французскому королю она была как кость в горле. Вопрос ставился, собственно, о том, какая сила будет править Христианским миром: римские папы через самый мощный воинский союз - орден тамплиеров, или Христианский мир подчинится земной власти самого сильного короля. В общем, Бонифаций VIII был убит в течение года после появления этой скандальной буллы. В намерения Филиппа Красивого, возможно, не входило убийство папы, но глава отряда, посланного королём для ареста папы - Гийом де Ногаре, перестарался. Бонифаций VIII сильно пострадал при попытке ареста и умер через три дня. Всё это Жак де Моле конечно знал, но до поры оставлял без последствий.

Получив известия о намерениях Филиппа Красивого в отношении ордена, Жак де Моле, видимо не очень опасаясь французского короля, в августа 1307 года потребовал от Климента V гласного расследования слухов. Тут уже отсчёт пошёл на дни, если не на часы. Филипп Красивый прекрасно понимал, что открыто против мощи всего ордена тамплиеров он вряд ли выстоит. Существовал ли корыстный подтекст в его последующих действиях? Да, тамплиеры были очень богатым орденом и конечно же французский король не мог не помнить про их богатства. Однако главным мотивом был именно политический - вопрос стоял о том, кто будет править Западной Европой (хотя этот термин в те века ещё не применялся).

Аббатстве Мобюсон, в котором 24 августа 1307 года Филипп Красивый обсуждал проблему ордена тамплиеров.

Современное фото

24 августа 1307 года Филипп Красивый собрал в аббатстве Мобюсон (Abbey Maubuisson) совещание с особо доверенными лицами. На совещании рассматривался вопрос о том, как максимально быстро и безболезненно расправиться с тамплиерами. В результате был выработан план, осуществить который было доверено Гийому де Ногаре, королевскому юристу и советнику короля. Это была довольно примечательная личность. Как было сказано выше, король доверил ему арест Папы римского. Гийом был автором королевского указа 1306 года об аресте и высылке всех евреев из Франции и конфискации их имущества. В общем, человек был хваткий и бесстрашный.

Де Ногаре подошёл к делу очень тщательно. 14 сентября 1307 года, в день Воздвижения Святого Креста, всем сенешалям и судебным приставам-исполнителям Франции был разослан составленный де Ногаре запечатанный приказ. Однако с содержимым пакетов предписывалось ознакомиться только на рассвете 13 октября 1307 года. Такая схема была разработана для того, чтобы по всей Франции синхронно началась операция по истреблению ордена тамплиеров.

Ничего не зная о приготовлениях Филиппа IV, Жак де Моле прибыл 12 октября 1307 года в Париж на похороны жены Карла Валуа, брата короля. Великий магистр был принят со всеми почестями, приличествующими лицу его ранга.

Рано утром 13 октября 1307 года - этот день пришёлся на пятницу - ответственные королевские чиновники вскрыли запечатанные конверты и обнаружили в них приказ об аресте всех тамплиеров на подведомственной им территории. Мышеловка захлопнулась.

Обвинения против Жака де Моле

Может показаться странным, что так легко и безболезненно удалось осуществить операцию по аресту почти всех членов самого могущественного и самого сильного в боевом отношении европейского рыцарского союза. Это можно сравнить с тем, как если бы капитан фон ШтауффенбергКлаус Филипп Мария Шенк граф фон Штауффенберг (нем. Claus Philipp Maria Schenk Graf von Stauffenberg, 1907-1944) - полковник вермахта, один из основных участников группы заговорщиков, спланировавших Заговор 20 июля и осуществивших покушение на жизнь Адольфа Гитлера 20 июля 1944 года. После краха заговора, расстрелян 21 июля в Берлине. 10 20 июля 1944 года на территории всей Германии арестовал всех высших и средних руководителей СС и всё у него прошло бы гладко. Конечно орден тамплиеров не был таким уж многочисленным, но и королевские силы, брошенные против них, тоже не были многотысячными. Это была средневековая реальность, когда армия в триста рыцарей уже казалась большой, а тысяча рыцарей представлялись просто огромной армадой. Скорее тут было другое.

Арест Жака де Моле.

Тамплиеры просто не могли поверить в масштабность плана короля и были уверены, что скоро будут отпущены, а потому и не оказывали сопротивления - они ведь не знали, что акция проходит синхронно по всей Франции. Более того, можно предположить, что какое-то время исход всей операции был совершенно неоднозначным. В пользу такого предположения говорит, в частности то, что Папа Климент V постарался насколько возможно от действий короля дистанцироваться. Узнав об арестах 13 октября, он бросился в Пуатье и назначил проведение консисторииКонсистория , в римско-католической церкви - особое совещание Священной Коллегии кардиналов при Папе римском. 11 кардиналов с целью создания трибунала, на котором папа и кардиналы должны были заслушать жалобы и обвинения обоих сторон. Консистория продлилась несколько дней, после чего Климент V, как он не был зависим, выступил против действий короля, написав 27 октября 1307 года Филиппу письмо с протестом против арестов тамплиеров. Филипп Красивый облил послание папы холодным презрением. Все тамплиеры, которые избежали ареста 13 октября, но явились в трибунал для дачи показаний, были арестованы.

Точное число арестованных тамплиеров неизвестно и до сего дня. Какие-то документы говорят о сотнях арестованных, какие-то даже о численности более чем тысячи арестованных тамплиеров.

Разумеется самым главным пленником Филиппа стал Жак де Моле, который так неосмотрительно прибыл в Париж буквально накануне арестов. Ему, как впрочем и всем тамплиерам, были предъявлены стереотипные обвинения: отрицание Христа, непристойные поцелуи между братьями, содомия, поклонение идолу Бафомету. Жак де Моле частично признал обвинения, но отказался от того, что якобы плевал на крест при вступлении в орден в 1265 году. Признательные показания де Моле меняют вектор отношения к ордену. Короли Англии и Арагона склоняются к тому, чтобы последовать примеру Филиппа Красивого.

Климент V также пытается участвовать в допросах тамплиеров, но французский король чинил ему препятствия. Наконец, под угрозой отлучения, Филипп Красивый наконец разрешил папским посланникам допросить лично Жака де Моле. Это произошло 27 декабря 1307 года. Жак де Моле заявляет кардиналам, что полностью невиновен, а его показания получены под пытками. Более того, он даёт им документ, в котором отдаёт распоряжение всем тамплиерам, которые в чём-либо признались, отказаться от своих показаний. Климент V решает приостановить королевскую процедуру, но король непреклонен и допросы с пристрастием продолжаются.

Шинонский пергамент

Одним из важнейших документов, связанных с личнростью Жака де Моле, является т.н. пергамент из ШинонаШинон - город на реке Вьенна на западе Франции. С 1205 года Шинон числится в списке королевских поместий. 12 , Шинонский пергамент. Этот документ хранился в секретных архивах ВатиканаВатиканский секретный архив официально основа 31 января 1612 года папой Павлом V путём выделения особо важных документов, касающихся непосредственно пастырского служения пап, из общего собрания библиотеки Ватикана. В архиве хранятся миллионы документов, датированных с VIII по XXI века. Общая протяжённость полок для хранения, занимающих два этажа - 85 км. С 1881 года архив открыт для учёных 13 . В 2002 году итальянский историк Барбара Фрейл, занимавшаяся историй тамплиеров, открыла о существовании этого документа, а в 2007 году его текст стал доступен общественности. Барбара Фрейл изучила многие сотни документов, касающиеся ордена тамплиеров. Она, в частности, считала, что известный по многим протоколам допросов тамплиеров Бафомет - это ничто иное, как Туринская плащаницаТуринская плащаница - кусок белой ткани 4,3x1,1 м, на которой имеется хорошо различимый отпечаток головы человека, видимый как бы в негативном изображении; считалось, что это кусок савана, в который было укутано тело Иисуса Христа после снятия с креста. После исследования в 1988 году на основе радиоуглеродного метода, было признано, что плащаница изготовлена не ранее XIII века. Однако ряд других исследователей указывают, что уже в Молитвенном Кодексе XII века уже якобы содержится отсылка к Туринской плащанице. 14 , которой и покланялись члены ордена.

Что касается самого Шинонского пергамента, то в нём речь идёт о том, что в период с 17 по 20 августа 1308 года по инициативе папы Климента V была сформирована комиссия из трёх уполномоченных кардиналов для дополнительного допроса Жака де Моле и арестованных членов Генерального штаба ордена тамплиеров. Комиссия допросила следующих лиц: брата Жака де Моле, магистра ордена тамплиеров, брата Рэмбо Каромба, брата Гуго де Пейро (главный конкурент Жака де Моле за пост главы ордена), брата Жофруа де Гонвиля, Жоффруа де Шарне (который позднее был сожжён вместе с Жаком де Моле). Целью допросов было выяснение вопроса о том, можно ли в отношение указанных членов ордена отменить отлучение и, отпустив им грехи, вернуть в лоно Церкви.

Следователи концентрировались в основном на обвинениях, которые члены братства признали в отношение себя: содомию, осуждение Бога, противоестественные поцелуи между членами ордена, плевки на крест и поклонение кумиру (Бафомету). Жак де Моле был допрошен последним, 20 августа 1308 года.

Допрос каждого из высших руководителей ордена проходил по единообразной схеме: тамплиер входил в зал, где заседала комиссия, давал клятву отвечать правдиво, затем зачитывался список обвинений против него, приводились протоколы их более ранних допросов, зачитывались имеющиеся на них доносы, приводился список их просьб об отпущении грехов и резолюции на эти просьбы.

Про Жака де Моле в Шионском пергаменте говорится, что ему был задан вопрос - признал ли он себя виновным за обещанную награду, благодарность, из ненависти к какому-либо лицу или из-за страха быть повергнутым пыткам. Жак де Моле ответил отрицательно. Когда ему задали вопрос, повергался ли он пыткам после ареста, он ответил отрицательно.

По результату допроса Жака де Моле кардиналы постановили: «После этого мы решили предоставить милость отпущения грехов за его действия брату Жаку де Моле, магистру ордена; в форме и порядке, описанном выше, он осудил в нашем присутствии вышеуказанные ереси и любые другие ереси и поклялся лично на святом Евангелии господнем, и смирено просил об отпущении грехов. Поэтому вновь восстановлен в единстве с Церковью и вновь принят в общение верующих и таинств Церкви».

В отношение остальных допрошенных членов Генерального штаба тамплиеров также было отменено отлучение от Церкви и им было дано отпущение грехов. Однако это вовсе не означало, что королевский суд отменяет своё осуждение. Всем, включая Жака де Моле, было уготовано пожизненное заключение.

Допросы, суд и казнь

После получения отпущения грехов, Жак де Моле был оставлен в Шиноне. 26 ноября 1309 года он предстал перед новой папской комиссией по расследованию деятельности тамплиеров. Комиссия заседала в присутствии Гийома де Ногаре, который разрабатывал операцию 13 октября 1307 года по молниеносному уничтожению ордена тамплиеров. За блестящее осуществление этой операции де Ногаре получил титул Хранителя печати Франции, то есть чего-то вроде министра юстиции.

Жак де Моле снова попытался защитить себя, отведя обвинения. Ему напомнили о комиссии прошлого года и о том, что тогда он признал справедливость обвинений, отрёкшись от ересей. В ходе допросов Жак де Моле стал вести себя довольно странным образом, постоянно меняя тактику защиты. В какой-то момент он заявил, что «бедный неграмотный рыцарь» (он имел в виду себя) не знает латыни, а потому не может на равных бороться с королевскими юристами-крючкотворами, а для того, чтобы нанять квалифицированных защитников, у него нет достаточно средств. Также де Моле напомнил, что ни одна другая структура не пролила столько своей крови в защиту Христа, сколько пролили её тамплиеры. Под конец он отказался более говорить с комиссией и потребовал личной встречи с папой Климентом V. Разумеется, он не получил эту аудиенцию.

В декабре 1313 года Климент V назначил новую комиссию из трёх кардиналов для того, чтобы судить Жака де Моле, Гуго де Пейро, Жоффруа де Гонвиля и Жоффруа де Шарне, великого приора Нормандии. В марте 1314 года Жак де Моле и Жоффруа де Шарне взяли назад свои слова, сказанные в 1307 году и вновь заявили о своей полной невиновности. Судьи тут же обвинили их в рецидиве. Рецидив в католической средневековой церкви означал тяжкое преступление, подразумевающее, что обвиняемый, который покаялся в грехах, вновь вернулся к своей ереси, то есть, если первоначально он мог впасть в ересь неосознанно и, искренне раскаявшись, получить прощение, то в случае рецидива он избирает ересь осознанно.

Казнь Жака де Моле и Жоффруа де Шарне.

В итоге Жак де Моле и Жоффруа де Шарне были приговорены к сожжению на костре. 18 марта 1314 года король Филипп постановил организовать сожжение на еврейском острове Еврейский остров (фр., Ile aux Juifs) - распложен в Париже к западу от острова Сите, недалеко от дворца Юстиции; получил своё название из-за проводящихся здесь в Средние века казней евреев. 15 .

О последних минутах жизни Жака де Моле известно по воспоминаниям Жоффруа Парижского, священника и клерка из королевской канцелярии, который находился возле костра во время казни. Он так описывает момент казни: Жак де Моле поднялся на костёр в одной рубашке, несмотря на холодную погоду. Стражники собрались связать ему руки, но он, улыбнувшись, сказал: «Господа, по крайней мере оставьте мне свободными руки, чтобы я мог молиться Богу. Я умираю свободно и Бог знает о моей невиновности и знает, кто виноват и грех и несчастье скоро падут на тех, кто ложно осудил нас. Бог отомстит за нашу смерть. Все те, кто против нас, будут страдать. В этой вере я хочу умереть. Вот моя вера и я прошу вас во имя Девы Марии, которая родила нашего Господа, не закрывайте мне лицо, когда зажжёте костёр». Его просьба была удовлетворена и он более не проронил ни слова, приняв смерть молча, удивив всех окружающих. Жоффруа де Шарне взошёл на костёр вслед за своим магистром и перед смертью произнеся похвальную речь в честь Жака де Моля, также принял мученическую кончину.

Другой свидетель сцены, некий Флорентин, утверждал, что ночью после сожжения некие адепты собрали кости Жака де Моле и Жоффруа де Шарне и укрыли в священном месте для отправления религиозных обрядов.

Проклятие

Тагая трагическая смерть и сама личность казнённых не могли не возбудить людского воображения. Уже с XIV века личность Жака де Моле и тамплиеров начинает приобретать романтические черты. Так, Боккаччо упоминает о де Моле в своих «De casibus virorum illustrium»Цикл рассказов, сведённых в девять книг, повествующих о знаменитых - реальных и мифических - героях прошлого. Цикл написан в период с 1355 по 1373 г.г. 16 . Больше всего на воображение последующих поколений произвело то, что главные судьи тамплиеров - король Филипп IV и папа Климент V, - внезапно умерли в течение нескольких месяцев после казни Жака де Моле. Более того, дети Филиппа Красивого тоже очень быстро сошли с исторической сцены и во Франции воцарилась династия Валуа.

Всё это дало потомкам почву для создания легенды о проклятии Жака де Моле. Ведь он и в самом деле перед казнью обещал скорую смерть всем своим мучителям. Наиболее полно эту идею развернул французский писатель Морис ДрюонМорис Дрюон (фр., Maurice Druon), 1918-2009 г.г., французский писатель, участник Сопротивления, министр культуры в правительстве Жоржа Помпиду; в 2002 году встречался с Владимиром Путиным . 17 , в своём знаменитом цикле романов «Проклятые короли».

Впрочем, есть и более прозаическая версия. Тамплиеры были очень разветвлённой и самой влиятельной организацией средневековой Европы. Несмотря на то, что операция 13 октября 1307 года прошла успешно, явно большое количество людей, которые не были членами ордена непосредственно, но симпатизировали ему, осталось на свободе. Они, якобы, и помогли проклятию Жака де Моле осуществиться. Ведь скрытому стороннику тамплиеров из свиты Климента V и Филиппа Красивого не стоило большого труда организовать их убийство и скрыться.

Так это или нет, мы вряд ли когда-нибудь узнаем. Но известно, что 21 января 1793 года, когда голова французского короля Людовика XVI свалилась под ударом ножа гильотины, какой-то неизвестный человек отделился от толпы зевак, погрузил руки в ещё тёплую кровь короля и, показывая свои растопыренные окровавленные ладони толпе, воскликнул: «Ты отомщён, Жак де Моле!». Никто не знает, кем был этот человек и куда он затем исчез.

Когда отсеченная голова последнего Капетинга, короля Людовика XVI, упала в подставленную для нее корзину, некий таинственный человек возвестил толпе, что Жак де Моле, великий магистр разгромленного четыреста с лишним лет назад Ордена Тамплиеров, наконец отмщен.

Non nobis, Domine, non nobis sed nomini tuo da gloriam
Не нам, Господи, не нам, но ради вящей славы имени Твоего (лат. )
Девиз тамплиеров

Великий магистр рыцарей Храма Жак де Моле и командор Нормандии Годфруа де Шарне были заживо сожжены на Камышовом острове Сены 18 марта 1314 года. Король Филипп IV Красивый наблюдал за казнью из летнего сада своего дворца, торжествуя победу, - ему удалось своей монаршей волей уничтожить величайший духовно-рыцарский орден, чьи командорства покрывали всю католическую Европу. Никто не обратил внимания на проклятье, которое бросил в лицо королю объятый пламенем храмо вник, - обычное дело для корчащегося в огне еретика проклинать своего мучителя. Жак де Моле предсказал Филиппу IV Красивому и Папе Клименту V скорую смерть, а заодно и незавидную долю королевским потомкам.

«Не пройдёт и года, как я призову вас на Суд Божий! Проклинаю вас! Проклятие на ваш род до тринадцатого колена!», - кричал он, свидетельствует французский хронист, современник тех событий Годфруа Парижский.

Жак де Моле на картине Француа Решара, 1806 год

Но очень скоро о последних словах великого магистра вспомнили. Понтифик умер мучительной смертью от воспаления кишок уже 20 апреля того же года, а 29 ноября от паралича после падения с лошади отдал Богу душу и король. Остальных участников заговора против тамплиеров тоже постигла незавидная участь: одним был уготован кинжал в подворотне, а других ждала виселица. Трое сыновей Филиппа IV, один за другим сменявшие друг друга на отцовском троне, правили бездарно и недолго - в 1328 году Карл IV Красивый умер, не оставив наследников, оказавшись последним представителем династии старших Капетингов. Трон наследовали младшие ветви рода Гуго Капета - сначала Валуа, а потом Бурбоны. Последний Бурбон, имевший право на французский престол, Людовик XVI 21 января 1893 года был казнен на гильотине как «гражданин Луи Капет».

Казнь Людовика XVI некоторые связывают
с проклятием последнего великого магистра тамплиеров

По официальной версии, Орден Тамплиеров был разгромлен из-за ереси - храмовников обвинили в поклонении некоему Бафомету, идолу, о котором до сих пор толком ничего не известно. Многие историки, ссылаясь на нарушения в судебном процессе и нестыковки в показаниях свидетелей и доносчиков, утверждают, что ересь была лишь надуманным поводом к действиям, а причину видят в колоссальном влиянии тамплиеров, которое не устраивало Филиппа IV и угрожало авторитету Климента V.

Рыцари Храма не скрывали своего недовольства политикой Папы Римского, при котором расцвела продажа и покупка церковных должностей и священных реликвий. Примечательно, что Данте в своей «Божественной Комедии» поместил Климента V в восьмой круг ада как святокупца. Да и ересь храмовников полностью доказать так и не удалось, а сожжение Жака де Моле и Годфруа де Шарне было аутодафе лишь по форме, но не по содержанию - духовные лица не передавали их в руки светской власти для вынесения смертного приговора - это была инициатива Филиппа VI.

Папа-святокупец Климент V

К моменту разгрома Орден Тамплиеров, основанный в 1119 году в Иерусалиме девятью рыцарями во главе с Гуго де Пейеном, насчитывал, по разным данным, от 15 тысяч до 30 тысяч рыцарей, сержантов, ополченцев и чернорабочих. Братство, основанное, как «нищие рыцари», быстро превратилось в богатейшую военную организацию, в руках которой были сосредоточены огромные средства, и которой принадлежали богатейшие земли. Прежних заветов придерживались в основном рыцари-монахи, которые составляли костяк ордена и определяли его политику. Рыцари-миряне же вовсю пользовались богатствами и влиянием ордена (именно такой тип храмовников показан в романе Вальтера Скотта «Айвенго» в образе главного отрицательного персонажа Бриана де Буагильбера). О былой нищете братства напоминала лишь печать, на которой были изображены два всадника на одной лошади. Будучи одновременно и светской, и духовной организацией, подчинявшейся только Папе Римскому, к началу XIV века орден стал «крупнейшим кредитором Европы». В число его должников входил и Филипп IV…

Печать тамплиеров служила напоминанием о том,
что у первых братьев на двоих была всего одна лошадь

Как же могло случиться, что столь мощная организация была сокрушена в одночасье? Во-первых, против тамплиеров выступили сам Папа Римский и сильнейший монарх Европы, к которым по разным причинам примкнули менее влиятельные политики. Во-вторых, устав ордена запрещал тамплиерам поднимать меч против единоверцев, если нет прямой угрозы жизнь - тюрьма не означала смерть. В-третьих, храмовники посчитали обвинения смехотворными и надеялись на заступничество Климента V, но того во главу Церкви фактически поставил Филипп IV Красивый, и Папа Римский закрыл глаза на действия французского короля. В-четвертых, далеко не все члены ордена были схвачены - этого физически невозможно было сделать, в том числе и потому, что у тамплиеров было достаточно весьма влиятельных покровителей. Многие французские тамплиеры попросту скрылись.

«В Испании существовали ордена рыцарей-монахов, созданные по образцу Храма: Калатрава, Алькантара, Сантьяго-Меченосец. Когда орден Храма был упразднен, тамплиерам разрешили вступить в эти ордена… В Португалии орден Храма был попросту преобразован в орден Христа, сохранивший на ряду с белым плащом и тамплиерский крест, под которым будут открывать мир великие мореплаватели… В Германии их не смогли даже арестовать, не то что допросить. На различных региональных соборах они были полностью оправданы», - пишет французский историк Луи Шарпантье.

На картине Альфредо Гамейро Роке «Отплытие Васко да Гама в Индию»
на парусах кораблей путешественника хорошо видны
кранные кресты тамплиеров

Как бы то ни было, Орден Тамплиеров прекратил свое существование в начале XIV века, но до сих пор остается самым известным и загадочным рыцарским братством. Его история тесно связана с легендой о Граале. Некоторые исследователи уверены, что первые девять братьев смогли обрести в подвалах Храма Господня некие тайные знания (в частности, называют Таблицы Закона), которые позволили тамплиерам не только возвыситься, но и дать мощнейший толчок развитию всей Западной цивилизации. В частности, именно храмовники заложили основы банковского дела. Они придумали расписки, которые позволяли сдать деньги на хранение в одном месте и получить их в другом. Это дало возможность европейцам передвигаться между городами, не боясь за сохранность своих богатств.

Кроме того, возвышение тамплиеров совпало со строительным бумом на Западе - величайшие произведения европейского зодчества были созданы в период существования ордена. Сами храмовники построили десятки аббатств и храмов, отличавшихся необычной готической архитектурой. Кроме того, считается, что они профинансировали строительство множества соборов, в том числе Шартрского. Якобы строительство подобных сооружений стало следствием обретения храмовниками божественных законов чисел, весов и мер. Самое интересное, что после исчезновения ордена массовое строительство подобных по величию сооружений прекратилось. Это дает повод связать тамплиеров с масонами - вольными каменщиками.

Шартрский собор сохранился с конца XIII века до наших дней практически нетронутым:
он никогда не реставрировался и не перестраивался

Многие считают, что уцелевшие тамплиеры сохранили полученные в Святой земле божественные знания и передали их адептам всевозможных тайных обществ. Никаких прямых доказательств этому нет, зато подобные слухи стали благодатной почвой для различного рода гипотез и спекуляций. К примеру, некоторые причисляют к тамплиерам Жанну д’Арк, хотя вступление женщин в братство прямо запрещено уставом храмовников, который был разработан св. Бернаром Клервоским. Другие настаивают на том, что тамплиеры были еретиками и связались с дьяволом, и их деятельность носила разрушительный, а не созидательный характер. Соответственно, уцелевшие потомки и преемники тамплиеров продолжают строить козни человечеству.

В современной массовой культуре сложился скорее отрицательный образ храмовников, как жадных до наживы, высокомерных гордецов, справедливо поплатившихся за свои грехи. Как бы то ни было, до сих находятся люди, которые пытаются отыскать сокровища тамплиеров, будь то божественные знания или золото и драгоценные камни, спрятанные рыцарями Храма в своих тайниках.

Бесспорно это был человек с характером, гордый, порой надменный, но никогда не чванливый; несомненно, с ним было не всегда легко, он умел быть непримиримым, когда речь шла о защите интересов его ордена. Он признал, что в определенных обстоятельствах тамплиеры несомненно могли вести себя несдержанно по отношению к белому духовенству, защищая свои права. Конечно, он относил к таким и себя. Непоколебим был он и в представлении о своем ордене и его миссии: это независимый орден, который находится под опекой только папы, а задача его состоит в том, чтобы защищать Кипр и отвоевать Святую землю.

Человек этот был настолько непреклонным и постоянных в мыслях и целях, что казался упрямым, но ни ограниченный, ни тупым он не был. Он верил в крестовый поход; он верил в возможность отвоевания Иерусалима. А ведь что бы ни говорили тут и там, к 1300 г. идеал крестового похода еще не умер. Иерусалим не стал мечтой беспочвенных фантазеров. А Жак де Моле обладал практическим опытом. Он знал, чего хочет, но был открыт для дискуссии. Он умел вести переговоры, не был обделен дипломатическими и даже педагогическими талантами, как показали его отношения с королем Арагона: в деле Кардоны в 1302 г., как и в случае с назначением Эксемена де Ленды магистром Арагона, он сумел разрешить деликатные ситуации и отстоять свою точку зрения, не задевая короля и умея идти на необходимые уступки.

Он якобы был вспыльчивым, если верить свидетельству (единственному) Тирского Тамплиера, и настолько, что свирепо негодовал на французского короля и папу. Обстоятельства этого инцидента известны (неимоверный заем, предоставленный королю парижским казначеем), но сомнительны; непонятно, в какой конкретно момент второй поездки в Западную Европу этот случай мог произойти. Как бы то ни было, это мало походит как на его обычные манеры, так и на его поведение в отношениях с монархами и с папой Бонифацием VIII. Его отношения с папой Климентом V не были, похоже, особо теплыми, но неизвестно, чтобы он когда-либо выходил из себя; тон обеих памятных записок, адресованных им папе, - почтительный. Его отношения с Эдуардом I, Хайме II, Карлом II были сердечными. С Филиппом Красивым они выглядят более сдержанными, но не искажает ли картину отсутствие документов (в отличие от отношений с папой, особенно с Хайме II и, в меньшей степени, с Эдуардом I)? Они полностью расходились во мнениях по вопросу об объединении орденов, но это не повод для яростного гнева. Кстати, известно, что в июне 1307 г. великий магистр заговорил с королем о проблеме обвинений, выдвигаемых против ордена; опять-таки о вспышках гнева сведений нет. Впрочем, Филипп Красивый не провоцировал вспышек гнева: он слушал, часто не говоря ни слова, но мотал на ус. Его собеседники бывали выслушаны, и у них могло создаться впечатление, что их поняли.

Естественно, у Жака де Моле были слабости, недостатки: твердость и постоянство во взглядах - достоинства, но упрямая приверженность им быстро становится недостатком. Напомню в связи с этим о вопросе объединения орденов. Обе составленных им памятные записки, о крестовом походе и особенно об объединении орденов, пусть иногда обнаруживают изрядный здравый смысл, отражают и политическую близорукость. Проявлял великий магистр и немного наивное самодовольство; были также кое-какие слабости, вполне человеческие!

Личность Жака де Моле можно разглядеть яснее и под другим углом зрения - отношений, которые он поддерживал внутри ордена с братьями, сановниками или простыми тамплиерами. Опять-таки сквозь призму источников надо смотреть осторожно, она создает деформации: с одной стороны, это многочисленные сведения, чаще всего почерпнутые из писем, по государствам Арагонской короны и почти ничего сверх того; с другой стороны - данные из допросных протоколов процесса, в которых объективность - не главное достоинство.

Жак де Моле сумел завязать дружеские отношения с членами ордена и проявлял радушие ко всем, будь то тамплиеры или нет, кто посещал его на Кипре. Письма, которыми он обменивался с каталонским тамплиером Педро де Сан-Хусто, - это письма двух друзей. Педро де Сан-Хусто занимал должности командора Корбинса, Майорки, Амбеля, Альфамбры и наконец Пеньисколы (последним назначением он был обязан великому магистру). В корпусе писем, написанных Жаком де Моле, ему адресованы пять; есть и письма Педро де Сан-Хусто, посланные великому магистру. Иногда эти письма направлялись чисто с личными целями - например, осведомиться о состоянии здоровья корреспондента. Как письмо от 1 ноября 1300 года:

Знайте, что мы получили Ваши любезные письма через держателя, из коих узнали, что Вы в добром здравии, и нам это очень приятно. Поскольку Вы желаете знать, в каком состоянии пребываем мы, Вы сможете узнать об оном состоянии и новостях нашей земли [Кипра] через людей, каковые направляются в Вашу страну .

В другом письме Педро де Сан-Хусто поручает великому магистру заказать молитвы за одного каталонского брата, Дальмау де Роккаберта, - возможно, попавшего в плен к неверным или заболевшего. Жак де Моле в ответ благодарит его.

Тон переписки с другими каталонскими или арагонскими корреспондентами - Арно де Баньюльсом, Беренгером Гвамиром, Беренгером де Кардоной, - столь же доброжелательный, пусть даже здесь не заметно столь явно дружеских отношений, как с Педро де Сан-Хусто. Жак де Моле был верен друзьям и держал данные им обещания. Он защищал Беренгера де Кардону, чьей отставки в 1302 г. добивался король Арагона, но он сетовал на отказ Кардоны удовлетворить просьбы магистра, желавшего вознаградить верных тамплиеров, как Бернардо де Тамари или Педро де Кастильон, то есть дать им командорства в Каталонии или Арагоне.

На Кипре Жак де Моле тепло встречал гостей из Европы: Раймунд Луллий был принят с большой радостью (hylariter), как пишет редактор его «Уйа сое1апеа»; Беренгер де Кардона, дважды, в 1300-1301 гг. и в 1306 г., ездивший на Кипр, рассказывает, что был встречен великим магистром, готовившимся к отъезду на Запад, и провел три дня в его обществе, что ему доставило большое удовольствие.

В своих принципах руководства орденом Жак де Моле не был автократом, не отступал от статутов, управлял при помощи капитула, и в его магистерство не было даже следа конфликтов с последним, не то что в ордене Госпиталя при Гильоме де Вилларе в те же времена. В ходе двух своих поездок на Запад он проводил провинциальные и генеральные капитулы. Он управлял орденом вместе с людьми, которым доверял и которые доверяли ему; с людьми, которых он хорошо знал, которых встречал и с которыми общался на Востоке и на Кипре; с людьми, родившимися в его регионе, в графстве Бургундском, но и с уроженцами других мест, прежде всего государств Арагонской короны. Был ли это выбор, продиктованный политическими императивами, предпочтение союза с Арагоном союзу с Францией? Возможно, но опять-таки каталонцы и арагонцы нам известны лучше, потому что их имена чаще встречаются в богатой документации, сохранившейся в Барселоне. Здесь, из документов, более близких к реалиям повседневной жизни тамплиеров региона, проще ощутить ту атмосферу доверия и дружбы, которую я описывал выше. Но ничто не говорит о том, что с тамплиерами Франции, Англии или Италии были другие отношения. Остережемся применять аргумент а silentio [от умолчания (лат.) ].

В целом ни о каких разладах между Жаком де Моле и сановниками ордена не известно. Возможно, были какие-то разногласия с Гуго де Перо, но о них можно скорее догадываться, чем ясно видеть из источников. Сделав оговорку, что последние неполны, можно утверждать, что авторитет Жака де Моле в ордене не оспаривался в течение всего его магистерства. Что нельзя сказать о магистрах ордена Госпиталя, которые были его современниками, - Эде де Пене, Гильоме де Вилларе и Фульке де Вилларе (последний был через недолгое время смещен).

В допросных протоколах процессах можно почерпнуть некоторые сведения о том, как тамплиеры воспринимали своего великого магистра. Тамплиеры и свидетели с Кипра, не тамплиеры, положительно отзываются о вере и благочестии магистра. По мнению Жана де Бея, мирского рыцаря, королевского виконта Никосии, тамплиеры верили в таинства. В доказательство он приводил тот факт, что «часто видел, как магистр и братья ордена в Никосии, в церкви ордена Храма, набожно слушают мессу и молебны и набожно принимают причастие, как всякий другой добрый христианин». Другой рыцарь, Бальян де Саксон (на самом деле де Суассон), свидетельствует в том же духе, обращая особое внимание на Жака де Моле. Проявления милосердия со стороны Жака де Моле особо подчеркивает Этьен Каорский, клирик из Никосии, видевший, как «магистр Храма у ворот дома Храма в Никосии раздает многочисленную милостыню деньгами беднякам, находившимся близ ворот»; он подтверждает свидетельства самих тамплиеров, например, брата Пьера де Банетиа, сказавшего, что магистр сам творил милосердие и делал это каждую неделю в доме Храма.

Так свидетели отвечали на вопрос комиссии относительно практики милосердия и странноприимства в ордене. Члены комиссии тогда же задавали и три других вопроса, касавшихся лично великого магистра: первый - давал ли он отпущение грехов, тогда как, будучи мирянином, не имел на это права. Известно, что он беседовал на эту тему с Филиппом Красивым, признавшись, что иногда это делал; допрошенные братья в основном на этот вопрос отвечали отрицательно. Второй вопрос касался власти, которую он вместе со своим «монастырем» имел в ордене; ответы были однотипными - да, приказам, которые он отдавал, он и его монастырь, повиновались; но многие из допрошенных тамплиеров в этом почти абсолютном повиновении магистру усматривали причину сохранения в ордене заблуждений, за которые его упрекали. У свидетелей также спрашивали, знают ли они, что великий магистр признал заблуждения, в которых обвиняют орден. Ответы перед папской комиссией в Париже на этот вопрос в целом положительные: в ордене долго сохранялись заблуждения, потому что это дозволяли великий магистр и другие сановники и командоры, что стало причиной скандала; с другой стороны, некоторые свидетели давали показания такого рода: «он слышал, что великий магистр и прочие признались в заблуждениях, но не знает, в каких».

Разумеется, это ответы тамплиеров, допрошенных в Париже после того, как 54 из них были отправлены на костер, но это ничуть не умаляет истинности того факта, что магистр действительно сделал некоторые признания. Однако на Кипре допрошенные тамплиеры не желали в это верить, а в Эльне, где тамплиеры напрочь отвергали все обвинения, Пьер Бледа, тамплиер из Мас-Деу в Руссильоне, энергично выразил мнение, широко поддержанное собратьями по заключению: «Если великий магистр ордена Храма сделал признания, какие ему приписывают, я со своей стороны никогда в это не поверю, он солгал своей глоткой и все исказил».

Но до роковой даты 12 мая 1310 г., когда 54 парижских тамплиера были преданы костру и сопротивление тех, кто хотел защитить орден, было сломлено, в показаниях и свидетельствах звучал иной тон. Прежде всего тамплиеры чувствовали себя свободней в речах, и некоторые могли позволить себе менее общепринятые высказывания о великом магистре. Из свидетельств, собранных с февраля по май 1310 г. в Париже, следует, что тамплиеры в целом доверяли своему великому магистру. Это было хорошо заметно, когда встал вопрос о назначении уполномоченных для защиты ордена.

Папская комиссия позволила тамплиерам в разных тюрьмах, где их держали, посоветоваться, чтобы они выработали общую точку зрения по этому вопросу и назначили уполномоченного от каждого места заключения. Петр Болонский и Рено Провенский, оба капеллана, которые в конечном счете вместе с двумя рыцарями станут уполномоченными ордена, прежде всего 28 марта спросили: будет ли уполномоченный или уполномоченные назначены великим магистром, «коему все мы повинуемся»; еще один заявил, что в защите ордена полагается на великого магистра; тамплиеры, содержащиеся в доме приора Курне, 21 человек, сказали, что «у них есть глава и начальники, то есть великий магистр их ордена, коему они обязаны повиновением», но тем не менее изъявили готовность защищать орден, если великий магистр этого не сделает. Таких ссылок можно привести еще много. В завершение процитируем три высказывания. Те, кто содержался в доме Жана Росселя, попросили, прежде чем вынести решение о назначении уполномоченных, возможности «повидаться с магистром Храма и братом Гуго де Перо, командором Франции, и всеми достойными людьми, братьями Храма, дабы посоветоваться…». Тамплиеры, содержащиеся в Сен-Мартен-де-Шан (их было тринадцать), заявили, что «у них есть глава, каковому они подчиняются», и что они «верят, что их великий магистр добр, справедлив, честен, верен и чист от заблуждений, в каковых его обвиняют». Граф Фридрих из Майнца, командор Храма в зарейнских землях, провел за морем более двенадцати лет. Он долго жил рядом с великим магистром, был его соратником и вернулся на Запад вместе с ним. «Он всегда вел себя и до сих пор ведет как добрый христианин - настолько добрый, насколько возможно быть таковым».

Из этих противоречивых (в частности, потому, что они отражают ситуацию в разное время и в разных местах) свидетельств следует, что тамплиеры, в тот или иной момент признавая заблуждения, как правило, лично Жака де Моле не обвиняли - даже те, кто, давая показания, более или менее упорно скрывал некоторые обычаи ордена. Если на допросах тамплиеров спрашивали, когда в ордене были введены эти сомнительные обычаи, мало кто давал четкий ответ. Во многом путаясь, упоминали того или иного великого магистра, Боже, Берара, самого Моле, но это редко. Чаще всего в этом тамплиеры неофициально обвиняли сам орден или, точнее, то, что я бы назвал системой.

Тем не менее это не освобождает Жака де Моле от ответственности, и этим вопросом я хотел бы завершить книгу.

Ответственность Жака де Моле

Моле не смог спасти свой орден. Имел ли он такую возможность? Не факт, но исключать этого нельзя. Жаку де Моле в период, когда он занимал пост магистра ордена Храма, приходилось сталкиваться с проблемами и делать выбор; иногда он делал хороший выбор, иногда - менее удачный и даже плохой.

Выбор союза с монголами был правильным. Многие историки - не специалисты по крестовым походам и военно-монашеским орденам и по сути немногочисленные исследования и публикации последних лет, сделанные англосаксонскими и израильскими историками, по-прежнему машинально повторяют, что в 1291 г. все было кончено, крестовые походы утратили смысл, орден Храма (любопытно, что только он) больше был не нужен; заодно уж добавляют, что тамплиеры в массе своей вернулись в Европу со своими грубыми солдафонскими манерами - они пили (как тамплиеры), не стесняясь целовали в губы мужчин и женщин (берегись поцелуя тамплиера), а в Германии их сделали едва ли не держателями публичных домов (Теmpelhof, и уж конечно, они были банкирами Европы. Все попытки хотя бы придать новые оттенки этим общим местам до сих пор не удавались. Итак, в 1291 г. орден Храма стал бесполезен, а в 1292 г. бедного Жака де Моле выбрали главой организации, которую как раз пришла пора сдавать на слом. А значит, то, что случилось в 1307 г., несложно было предвидеть. Все знают, что нет дыма без огня, но историку следовало бы постоянно задаваться вопросом: кто же развел огонь? А ведь кто зажег последние костры Храма, известно хорошо!

И все-таки - нет, в 1291 г. еще не все кончилось! Крестовый поход, идея крестового похода - это было настоящее и даже будущее. Возможно, скорее в той форме, какая преобладала в XII и XIII вв., - ее начал изменять Людовик Святой. Крестовый поход должен был уступить место миссии, обращению словом; менялись противники, появлялись новые территории. Но говорить, что об Иерусалиме и прочих святых местах Сирии и Палестины больше не думали, несерьезно. В конце XIII и начале XIV вв. еще оставался шанс - союз с монголами. Пока этот шанс был реален, то есть до смерти Газана в 1304 г., крестовый поход на Иерусалим оставался возможным. Скажу даже, что шансы на успех никогда не были так велики, как в 1299-1303 годах. И надо отдать должное Жаку де Моле, который более, чем другие - папа, король Франции, орден Госпиталя и т.д., - поверил в эту возможность и попытался ее реализовать.

Но после 1304 г., даже если еще в 1307 г. в Пуатье прибыло монгольское посольство, стратегия союза с монголами была уже мертва и отброшена; надо были предлагать что-то другое, и придется сказать, что придумать его уже не могли - проект Моле был чисто традиционным, проект Вилларе - немногим новее. Во время обсуждения этих проектов с папой Фульк де Вилларе начал завоевание Родоса, на что понадобится четыре года усилий. В 1306 г., когда Моле, а потом Вилларе отправлялись на Запад, еще никто не мог сказать, что из этого выйдет. Тирский Тамплиер, всегда прозорливый, выдержал необходимую краткую паузу, прежде чем написать:

Сим манером Господь ниспослал милость благородному магистру Госпиталя и достойным людям дома, дабы они владели сим местом вполне свободно и вполне вольно, и пребывало бы оно в их власти и вне зависимости от прочей власти, и да поддержит их Господь Своей великой милостью в их благих делах, аминь .

К тому моменту Жак де Моле находился в тюрьме, а орден Храма был сломлен. Значит, судить о последних годах Моле надо не в сопоставлении с завоеванием Родоса и госпитальерской инициативой, а исходя из его поведения во время бури, которая обрушилась на его орден.

Первая ошибка Жака де Моле поначалу, возможно, была всего лишь неудачей. Он не сумел реформировать орден Храма и, конечно, начал не с того, с чего следовало, о своем желании провести реформу Жак де Моле несомненно объявил осенью 1291 г. на Кипре. В начале первой поездки на Запад, в ходе генерального капитула в Монпелье в августе 1293 г., он добился согласия на такие реформы, которые иные могут назвать «реформочками». Это могло бы стать началом процесса; это стало его концом. А ведь у ордена был один несомненный недуг, о котором, как я думаю, Жак де Моле знал, но не сознавал ни масштабов его, ни последствий. Этот недуг был вызван скабрезным ритуалом, включенным в церемонию приема. Показания тамплиеров на процессе нельзя, конечно, принимать за чистую монету. Жак де Моле, напомню, признал там лишь два факта, а именно отречение и плевок на крест (фактически в сторону). Этот ритуал, представляющий собой издевку над новичками, в карьере тамплиера случался лишь раз, во время его приема; его не всегда проводили целиком и чаще, чем думают многие, не проводили вообще. Были, конечно, извращенцы, хватавшие здесь через край, как во всяком издевательстве над новичками, - к таким принадлежал Жерар де Вилье, магистр Франции в последние годы.

Когда с 1305 г. за эту проблему ухватились французский король и папа, вопрос реформирования ордена вышел за пределы выяснения, надо ли по-прежнему есть мясо трижды в неделю или нет. Реформировать орден значило искоренить скабрезные обычаи в практике приема. А Жак де Моле этого не сделал.

Может быть, он не смог. Я уже говорил, что считаю его больше похожим на Тома Берара, великого реформатора, чем на Гильома де Боже. Возможно, он натолкнулся на препятствия внутри ордена. Гуго де Перо, например, не был достаточно сильным соперником или противником, чтобы помешать ему управлять орденом и вести политику сообразно его взглядам (я имею в виду союз с монголами), но был достаточно влиятелен во Франции, чтобы заблокировать программу амбициозных реформ. Во всяком случае, Жак де Моле недостаточно настаивал на осуществлении этой программы реформ, окрыленный первоначальным «состоянием благодати» и надеждами, вынесенными из первой поездки на Запад.

Но, может быть, он не хотел? Может быть, он никогда не думал об этом? Потому что не сознавал - ни он, ни другие тамплиеры, - всей тяжести фактов. Это было традицией, никаких последствий от этого не ждали. На это закрывали глаза не только тамплиеры. Что следует думать о тех братьях-францисканцах или доминиканцах, которые, по словам многих тамплиеров, - исповедовавшихся у них после того, как столкнулись во время приема с этими унизительными и предосудительными обычаями, - выражали удивление, возмущение и чаще всего недоверие, но ограничивались тем, что предписывали брату-грешнику несколько дополнительных постов в течение года? По-видимому, ни один из грозных искоренителей ереси, какими слыли доминиканцы, не ощутил потребности присмотреться поближе к этим обычаям и разоблачить их. Это позволяет лучше понять, как представление, что «все не столь серьезно», смогло прочно внедриться в умы тамплиеров и их руководителей. Это и на самом деле было не столь серьезно! К такому выводу с облегчением пришла папская комиссия. Но между тем король и его советники рассудили иначе и сделали из этих обычаев базу для атаки на орден Храма. Работа папской комиссии выявила истинные масштабы вещей, но было поздно - орден уже умер.

Жак де Моле стал заложником этой ошибочной оценки. Он не мог не «признать» этих обычаев (пусть сведя их к минимуму), а значит, не мог помешать королю и его агентам использовать это признание против него и его ордена так, как те это сделали. После этого уже ни его собственная судьба, ни судьба ордена от него не зависела. Он оказался между двух рифов: ему оставалось либо подтвердить свои признания и лишиться еще толики уважения к себе, либо отказаться от них с риском обвинения во лжи и повторном впадении в ересь. В большей степени это, чем слабость или страх перед мучениями, и объясняет перемены в его показаниях, пусть даже он тут и там поминает боязнь пыток, - надо же было сохранить лицо! Он безуспешно пытался выбраться из ловушки, которую расставили Ногаре и Плезиан, но одну из составных частей которой им предоставил сам орден Храма. Ему показалось, что он нашел решение, когда с 28 ноября 1309 г. он отказался участвовать в процессе, запущенном буллой «Faciens misericordiam», и сотрудничать с папской комиссией. Замкнувшись в молчании, он исключил себя из процесса и больше не влиял на ход событий.

Жак де Моле не сумел реформировать свой орден, потому что не смог верно оценить тлетворное влияние приемного церемониала на самих тамплиеров. Об этом свидетельствуют упреки многих тамплиеров: по их словам, задачей разоблачения этих заблуждений и их искоренения явно пренебрегали. Упреки по чьему адресу? Магистров, сановников, но и упреки себе самим. Закон молчания внутри ордена Храма соблюдался безоговорочно. Жак де Моле, надо отдать ему должное, умер за свои идеи - за те, в которых его воспитали в ордене Храма, за те, в которые он продолжал верить, став великим магистром: крестового похода, Святой земли, независимости ордена. Может быть, эта верность идеям, его упрямство тоже способствовали гибели ордена Храма? Отчасти - да.

В самом деле, Жак де Моле совершил и другую ошибку, задолго до процесса, отвергнув объединение орденов. Его мотивы не заслуживают презрения, даже если доводы против объединения он изложил очень неуклюже. Известна фраза, которую юный Танкреди говорит князю Салине в «Леопарде» Лампедузы: «Если мы хотим, чтобы все продолжалось, сначала надо, чтобы все изменилось». Это правило mutatis mutandis [изменив то, что следует изменить (лат.)] можно применить к проблеме, вставшей перед орденом Храма, - Храм должен был исчезнуть, чтобы выжить. Ему нужно было объединиться с орденом Госпиталя, чтобы независимый военно-монашеский орден под опекой одного только папства имел шансы сохраниться. Конечно, Жаку де Моле было не просто решиться на это, ведь он хорошо видел, что" предполагает такое объединение: «Это значит поступить очень враждебно и очень сурово, вынудив людей […] изменить свою жизнь и нравы либо избрать другой орден, если они этого не хотят». От Храма требовали не объединиться с Госпиталем, а влиться в Госпиталь, раствориться в Госпитале. И каждый хорошо знал, что предложенное в то время объединение орденов должно завершиться созданием военного ордена, подчиненного королю Франции, чьим главой может стать король, а если нет, то непременно один из его сыновей. Жак де Моле этого не хотел. И можно ли верить, что такого решения проблемы объединения орденов желали Фульк де Вилларе и Климент V, не говоря уже об Эдуарде I или Хайме II?

И тем не менее, отвергнув объединение орденов, Жак де Моле не дал папе, Вилларе, самому себе возможности разыграть карту, которая, как я считаю, была сильнейшей. Объединение орденов, если бы папа достаточно быстро договорился о нем с их главами, могло обуздать амбиции короля Франции и помешать ему провести в жизнь свои гегемонистские планы. Конечно, был риск, что затея провалится и все суверены христианского мира потребуют того же, чего требовал король Франции. Тогда бы объединенный орден раскололся на соответствующее число национальных орденов.

Отметим, что уничтожение ордена Храма не позволило достичь цели, которую перед королем ставили Рай-мунд Луллий или Пьер Дюбуа и которую он, похоже, одобрял сам, - создания единого ордена под его контролем. Во Вьенне папа сумел добиться согласия на передачу имуществ Храма Госпиталю вопреки воле французского короля. И, как ни парадоксально, в двух государствах, где суверены, отвергнув идею объединения Храма с Госпиталем, решили создать у себя в государстве единый орден, не осудив Храм и не уничтожив его, они частично добились успеха. В Арагонской короне это удалось только в королевстве Валенсия, где был создан орден Монтесы, объединивший владения Храма и Госпиталя, но в Каталонии и в Арагоне имущества Храма получил Госпиталь. В Португальском королевстве слияния Госпиталя и Храма не произошло: имущества и дома ордена Храма были переданы новому ордену Христа, и бывшие тамплиеры стали (снова - ведь они назывались так первоначально) рыцарями Христа.

Последняя ошибка Жака де Моле, совершенная на сей раз во время процесса, состояла в том, что он положился на суд папы. Я уже изложил причины его метаний в ходе допросов. С ноября 1309 г. он пытался выбраться из ловушки, целиком положившись на папский суд. Впрочем, все тамплиеры точно так же наивно доверились словам Климента V. Решив отныне молчать перед папской комиссией, Жак де Моле исключил себя из игры; поэтому он не принял участия в великом порыве тамплиеров в начале 1310 г., остался непричастным к этой трогательной попытке защитить и спасти орден. А ведь он был главой этого ордена, тамплиеры ему еще доверяли. Он не выполнил своих обязанностей до конца, предал доверие тамплиеров. У него не было особой свободы маневра, но, возглавив движение, он бы усилил его, и кто знает, какие последствия повлекло бы за собой такое решение! Он тоже рисковал бы попасть на костер. Возможно, он еще не был готов к этому?

Через четыре года он был готов. Бунт оказалась напрасным, но это было красиво.

«Моле жил во время, когда орден нуждался в руководителях, которые были бы героями; увы, он был всего лишь бедным и хорошим человеком», - писал Жорж Лизеран. Это суждение стало традиционным, но оно отчасти ложно. Был ли нужен герой? Нет, скорей хитрец, кто-то вроде Ногаре. «Героев» такого рода орден Храма не порождал.

До самого 1306 г., когда надо было выполнять миссию, ради которой создавался орден Храма, - нести военную службу во имя церкви, крестового похода и освобождения Иерусалима, - Жак де Моле выполнял ее блестяще. Но когда стало надо лавировать среди рифов, разгадывать маневры короля, Ногаре или Плезиана, противостоять инквизиции, Моле уже оказался не на высоте. Эта ситуация отчасти связана с прежними ошибками; виноват в ней также недостаток интеллекта у великого магистра и, надо признать, у тамплиеров вообще. Жак де Моле уже был не на уровне ситуации, но его и избирали не для этого. А был ли тогда в ордене человек, который мог бы выйти на уровень ситуации? Могут назвать имя Гуго де Перо. Но, хотя он лучше, чем Моле, знал хитросплетения тогдашней европейской политики, непохоже, чтобы он обладал достаточным масштабом личности, и его поведение на процессе это показывает.

Героизм под стенами Акры и в темницах Филиппа Красивого - одно и то же? Сомневаюсь. Как вести себя геройски перед Гильомом де Ногаре? Жак де Моле принадлежал к старинному и мелкому дворянству, не к баронам. Пребывание в рядах ордена Храма способствовало возвышению новых людей, подобных выходцев из мелкого и среднего дворянства. К этой категории относились все великие магистры ордена. Из таких был и Жак де Моле. Несомненно, его не расстраивало положение, которого он достиг, - руководство одним из самых престижных орденов христианского мира, возможность поддерживать отношения с папой, королями, князьями. Не закружилась ли у него голова? Не особенно. Человек пожилой (не забудем, что, когда на орден обрушилась буря, ему было между шестьюдесятью и семьюдесятью), опытный, осторожный, он долгие годы руководил орденом мудро, разумно и проявляя здравый смысл. Наконец, ему хватило ума понять, что он попал в ловушку, но не достало проницательности из нее выбраться. Во всяком случае, он, не желая и не зная этого, спас церковь, пожертвовав собой: Климент V, оставив на произвол судьбы Жака де Моле и его орден, добился от Филиппа Красивого отказа от идеи провести процесс осуждения памяти Бонифация VIII - папы, с которым Жак де Моле поддерживал столь хорошие отношения.

Примечания:

Mich. II. P. 244-420. - Forey, A. J. Towards a profile of the Templars In the early fourteenth century // The Military orders. Vol.l. Fighting for the faith and caring for the sick. Edited by Malcolm Barber. Aldershot: Variorum, 1994. Vol. I. P. 200 и далее.

Mich. I. P. 42-45. - G. Lizerand, Le Dossier… P. 167.

Baluze. T. II. P. 156-160. Перевод [на французский]: Leroy S. Art. cit.. (прим. 13). Р. 211 и далее.

См. издания по общей истории ордена Храма: Barber, Malcolm. The new knighthood: a history of the Order of the Temple. Cambridge: Cambridge university press, 1994. -Demurger, Alain. Les Templiers: une chevalerie chretienne au Moyen age. Paris: Ed. du Seuil, 2005. - Nicholson, Helen. The knights templar: a new history. Stroud: Sutton, 2001.

Mich. I. P. 42. - Перевод: G. Lizerand, Le Dossier… P. 164: «ipse erat miles Illiteratus et pauper…»

Ibid. P. 389. - Перевод: Le Proces des templiers traduit, presente et annote par Raymond Oursel. Paris: Denoel, 1955. P. 181.

См. Приложение. Корпус писем, №№ 5, 10, 12 и 18.

I. P. 465.

Lizerand, G. Les depositions du Grand Maitre, Jacques de Molay, au proces des Templiers (1307-1314) // Le Moyen Age. 17 (1913). P. 106.

Благодаря масонской мифологии и, в немалой степени, с подачи французского беллетриста Морриса Дрюона с его серией «Проклятые короли», последнего великого магистра тамплиеров, Жака де Моле принято изображать эдаким благородным старцем, мудрым руководителем могущественной организации, коварно репрессированным злым и жадным французским королем. Нужно ли говорить о том что эта пастораль (впрочем, как и подавляющая часть всех тамплиерских мифов) , даже и близко не соответствует с действительностью. Этой статьей я выполняю данное обещание - то есть на цифрах, фактах и с использованием заслуживающих доверия источников постараюсь доказать, что де Моле был слабым человеком, бездарным руководителем и недееспособным политиком, чья глупость, политическая слепота и привели к разгрому ордена.

Кухонный ястреб

Всю жизнь и орденскую карьеру будущего великого магистра можно уместить в несколько строчек. Жак де Моле был сыном дворянина из Франш-Конте. Запомним этот факт, потому что он сыграл немаловажную роль во всех дальнейших событиях. Почему? Потому что эта небольшая область в те времена была частью графства Бургундия, которое в свою очередь входило в состав Священной Римской империи а значит род де Моле не был вассалом французской короны. Год рождения Жака де Моле неизвестен. По его собственным словам он был принят в орден в 1265 году, в юношеском возрасте, так что можно предположить, что он родился где-то в середине тринадцатого столетия.

Дальнейшая биография Жака де Моле полностью связана с орденом. В начале 70-х годов он прибыл в Святую Землю, где, на протяжении двух десятков лет нес ничем не примечательную службу брата-рыцаря. Времена меняются, а армейские порядки остаются неизменными. Есть такая жестокая офицерская шутка: «Ему еще сорок пять, а он уже старший лейтенант». В переводе на гражданский язык это означает, что в армии, где во все времена карьера делалась очень быстро, двадцать лет без самого маленького повышения может просидеть либо человек абсолютно никчемный, либо нарушитель дисциплины, который не дружит с начальством. Не вызывает сомнения что брат-рыцарь Жак представлял собой тип хорошо известного сегодня «кухонного диссидента», который в домашнем кругу гневно осуждает существующую власть и рассказывает, что и как нужно делать, а сам при этом не в состоянии командовать даже взводом...

В протоколах процесса над тамплиерами сохранились свидетельские показания о том, что Жак де Моле, вместе с другими крестоносцами, как тамплиерами так и мирянами, упрекал великого магистра Гийома де Боже в соглашательской политике с мусульманами и уклонения от боевых действий. Факт примечательный. Ведь если вспомнить двухвековую историю Иерусалимского королевства, то можно увидеть, что к самым большим и трагическим поражениям защитников святой Земли приводила именно политика «ястребов» которые, вопреки стратегическим интересам и здравому смыслу, требовали «священно войны» … Мог ли «кухонный ястреб» Жак де Моле в период магистерства де Боже, на протяжении двух десятков лет удерживающего Латинский Восток от участия в бессмысленных и обреченных на поражение войнах, получить хоть самое малое повышение? Вряд ли.

Для нас здесь важно другое. Если проведя два десятка лет на Востоке де Моле не смог понять всех тонкостей восточной политики то на должность главы ордена, да еще в столь трудные времена он подходил не подходил никаким образом. Однако при этом определенные (и немалые) амбиции он имел. Опять же по словам одного из свидетелей процесса, в 1291 году он якобы заявил что: «Истребил бы в ордене то, что ему не нравится, и что может принести ордену большой вред» . Это высказывание обычно истолковывают как намек на ересь, в которой был обвинен орден, но оно скорее свидетельствует именно о честолюбии Жака и его стремлении возглавить орден.

С 1285 года Жак де Моле прходит службу в Акре. О подвигах его во время осады города ничего не известно. Одно можно сказать точно - среди последних тамплиеров, защищавших до конца Магистерскую башню и погибших под ее обломками его не было, так как после падения Акры и капитуляции Сидона (а не исключено что и раньше) он обнаружился на Кипре.

Бургундский шпион

Так как Гийом де Боже погиб, возглавляя оборону Акры, разношерстные кипрские репатрианты, в основном администраторы и хозяйственники, решив, вероятно, что пробил их звездный час, спешно собрали верховный капитул и выбрали нового главу ордена. Им стал великий прецептор Тибо Годен. В число семнадцати выборщиков простой ничем не примечательный брат рыцарь Жак, которому к тому времени уже было изрядно за сорок, попал скорее всего как «старослужащий» по возрасту и выслуге лет. Дальше произошла обычная среди бюрократов вещь. Тибо Годен заручился поддержкой капитула вероятно, пообещав за голоса высокие орденские должности. Так или иначе, Жак де моле в тот же день стал великим прецептором.

Здесь нужно отдельно пояснить что означала эта должность. Великий прецептор Храма возглавлял ту часть ордена, которая находилась на территории Иерусалимского королевства, был в общей иерархии вторым лицом после великого магистра, а также после смерти великого магистра либо его отсутствия исполнял обязанности местоблюстителя.

Тибо Годен, ознаменовав свое недолгое правление одним неудачным походом в Армению(в котором, кстати, Жак де Моле участия не принимал), скончался в 1293 году. Выборы великого магистра снова проходили на Кипре куда, после потери всех христианских владений на Ближнем востоке, уже официально была перенесена штаб-квартира ордена.

На пост двадцать третьего великого магистра было два претендента. Во время процесса брат-рыцарь из Лиможа показал на допросе, что большая часть конвента на Кипре - рыцари из Лимузина и Оверни - хотели избрать великим магистром своего земляка, генерального визитатора (то есть главу ордена на Западе) Гуго де Перо. И здесь снова произошло событие, которое характеризует Жака де Моле, мягко говоря, далеко не с самой лучшей стороны.

Еще в 1291 году в присутствии великого магистра Тибо Годена он поклялся, что, получив (скорее всего в обмен на свой голос) должность великого прецептора, не будет претендовать на пост великого магистра, и буде случатся следующие выборы, то поддержит Гуго де Перо, высокого орденского сановника, к тому же облаченного доверием французского короля.

Но на верховном капитуле, когда шло обсуждение кандидатуры Гуго де Перо, Жак, опять же согласно свидетельским показаниям, Жак де Моле буквально угрозами потребовал своего избрания, заявив « ...им, чтобы они, из чего уже сделали плащ, то есть великого прецептора, сделали бы и капюшон, то есть самого великого магистра, потому что по их желанию или нет он станет магистром, пусть и через насилие» .

Теперь самая пора вспомнить о происхождении Жака де Моле. Дело в том, что как раз в это самое время граф Бургундский Отон IV продал его родной Франш-Коте французской короне, но бароны этой земли отказались стать вассалами французского короля и, при поддержке английского короля выступили против него с оружием. Таким образом, выборы великого магистра вылились в борьбу между проанглийской и профранцузской партией.

Чтобы до конца прояснить картину, необходимо добавить, что на выборах присутствовал Отон де Грансон. Этот савойский рыцарь был другом детства и доверенным лицом Эдуарда Английского. Отон был эмиссаром Эдуарда в Иерусалимском королевстве, участвовал в обороне Акры в 1291 году, в 1292 году вместе с великими магистрами орденов тамплиеров и госпитальеров отправился воевать в Армению, а в 1293 году служил связующим звеном между королем Англии и мятежными баронами из Франш-Конте. Именно этот влиятельный человек, значительная фигура в европейской тайной политике и смог своим авторитетом склонить чашу весов в сторону ничем не примечательного рядового брата-рыцаря, каким в глазах сановников ордена безусловно являлся Жак де Моле.

Новоизбранный великий магистр оказался человеком благодарным. Отону из орденской казны была назначена ежегодная рента в 2000 турских ливров, что позже подтвердил папа Климент V.

Мог ли Филипп Красивый быть доволен тем, что происходит в ордене? Чтобы ответить на этот вопрос нужно оценить самого этого незаурядного политического деятеля

Король Филипп IV был прагматик и государственник. Вступив на трон в возрасте 23 лет, он за без малого тридцать лет правления методично превращал Францию из полуфеодального конгломерата в сильное централизованное и дееспособное государство, закладывая фундамент будущей абсолютной монархии.

Какие же задачи ему при этом приходилось решать? Первое и главное - «выровнять» доставшееся ему государство. Франция 13 столетия представляла собой пеструю смесь из земель «королевского домена»(являвшихся частной собственностью короля), давних вассальных держаний, таких как графства Шампань и Блуа, территорий, завоеванных уже в 13 веке, к числу которых принадлежал Лангедок, а также тысяч разномастных владений, церковных земель и независимых городов. Не говоря уже о пограничных землях, какими в то время являлись Фландрия, Бургундия и Гиень, где царила такая чересполосица, по сравнению с которой Русь периода феодальной раздробленности выглядит тоталитарным государством.

Внутренние вопросы Филипп решал грамотно и жестко, но всегда в правовом поле! Земли мелких дворян, вкрапленные в королевский домен, покупались и обменивались. Баронские суды в городах и деревнях на законных основаниях заменяли на королевских бальи. Для того, чтобы увеличить налоги, король собирал парламент, на котором присутствовали представители всех трех тогдашних сословий.

Кадровая политика Филиппа также не может не вызывать уважения. Он, прямой потомок в одиннадцатом поколении герцога Парижского Гуго Капета, избранного в свое время первым французским королем не окружал себя высшей аристократией, а ставил на государственные посты талантливых выдвиженцев из незнатных дворян и простолюдинов. Он был человеком сильной воли, личные интересы всегда подчинял государственным и не боялся выносить сор из избы - выставил на всеобщее посмешище своих сыновей, публично изобличив их жен в супружеской измене, а затем осудил на казнь старшую невестку, чтобы его сын мог жениться вторично. Если к этому добавить его личную скромность и нестяжательство (король в приватной жизни балами и роскошью не увлекался), а также и то, что Филипп был образцовым семьянином, то становится ясно, что привычная нам картина «жадного короля» мягко говоря, не соответствует действительности.

Вся внешняя политика этого монарха была подчинена главной цели, к которой на протяжении многих поколений стремились Капетинги - «округлению» государственных границ, разрешению в свою пользу всех тяжб о спорных территориях и пресекновение чьего бы то ни было внешнего вмешательства в внутренние дела вверенной ему державы. Спор за Гиень, входившую тогда вместе с Аквитанией в континентальные владения английской короны, задолго до начала Столетней войны сделал Англию и Францию естественными и непримиримыми врагами и Эдуард Английский всячески поддерживал всех континентальных врагов Филлипа.

Нужно ли говорить, что избрание великим магистром, да еще при прямом содействии Англии, с которой Франция тогда находилась в состоянии войны, бургундца Жака де Моле да еще к тому же и выходца из мятежной провинции, Филипп расценил однозначно как угрозу государственным интересам Франции. Для сравнения представьте себе, что в 1943 году главой Русско православной церкви неожиданно избирается ставленник Гитлера и оцените, какую «радость» при этом испытал бы при этом Иосиф Виссарионович.

Свой среди чужих

Девяносто процентов доходных владений, наполнявших казну ордена тамплиеров, находилось во Франции. Обладай Жак де Моле хоть немного политическим здравомыслием, он бы уже на следующий день после избрания позабыл про своих английских покровителей и начал искать общий язык с могущественнейшим европейским монархом, от которого целиком и полностью зависела судьба ослабленного Ордена Храма.

Сразу же после избрания Жак де Моле отправляется в Европу.. Всегда и во все времена первый международный визит нового главы государства или влиятельной международной организации - событие знаковое, к которому присматривается весь мир. Казалось бы первым и самым логичным шагом для великого магистра было бы прибытие в Париж, где находилась европейская штаб-квартира ордена. Но что происходит на самом деле? Великий магистр ведет себя так, будто боится Филиппа Красивого, как боится учителя нашкодивший шкльник!

Сначала он посетил Прованс(входивший в состав Священной Римской империи), остановился там в городе Монпелье и в августе 1293 года именно там собрал верховный капитул. Затем направился в Арагон а оттуда в Англию. Из Англии путь Жака де Моле лежал опять же не в Париж, а в Неаполь, где в 1294 году он присутствовал на конклаве, избравшим папой Бонифация VIII. Создается устойчивое впечатление, что Жак де Моле, вопреки политической необходимости да и здравому смыслу откровенно опасался вступать в пределы Франции.

Добрался до Франции он лишь на на третий год пребывания в Европе. В 1296 году вероятно заручившись гарантиями безопасности от нового, вошедшего в силу папы он прибыл в Парижский Тампль где провел несколько капитулов. При этом никаких сведений о его встрече с Филиппом красивым не осталось, однако о «теплоте» их отношений может свидетельствовать то, что в документах того периода, касающихся ордена, Филипп откровенно игнорирует факт существования Жака де Моле. В феврале-марте 1296 года (как раз в то самое время когда Жак проводил капитулы и принимал в орден неофитов) король трижды подтвердил пожертвования в пользу ордена, однако в грамотах, им подписанных имя великого магистра не упоминается!

Проанглийский крестоносец»

В это же самое в время в Туманном Альбионе произошли события, которые в истории ордена не имели аналогов за все его почти двухсотлетнее существование. К запрету на пролитие христианской крови тамплиеры относились очень серьезно. Все случаи, когда братья Храма поднимали оружие на единоверцев связаны исключительно с защитой себя и собственных земель от вооруженной агрессии, и ради соблюдения этого правила орден зачастую шел на прямой конфликт со светскими государями. Так, в середине 13 века тамплиеры Мореи (франкских владений в Греции) категорически отказались воевать против греков, за что принц Ахайский Виллардуэн лишил их многих, пожалованных ранее владений. Поэтому то, что произошло в 1298 году в Англии, было вопиющим отходом от всех традиций. После того как в Шотландии началось восстание Вильяма Уоллеса, Король Эдуард I , воевавший с французами во Фландрии, заключил перемирие с Филиппом Красивым, вернулся домой и начал готовить армию для усмирения мятежа. При этом он, в числе прочих привел к присяге и поставил в строй всех тамплиеров и госпитальеров.

Для братьев-военно монашеских орденов, подчинявшихся напрямую папе, присяга светскому государю сама по себе была серьезнейшим нарушением устава, за которое изгоняли из ордена. Ну а участие в светской войне и пролитие крови христиан и вовсе могло закончиться казнью или длительным тюремным заключением, подобные прецеденты были. Однако возвратившийся к тому времени на Кипр Жак де Моле проглатывает подобное унижение, словно нечто само собой разумеющееся.

Лично я считаю, что Эдуард, заставив воевать братьев-рыцарей, поступил правильно. И как глава государства, и как король-крестоносец, который имел свой личный счет со Святым престолом, об этом я уже писал в статье про причины падения Акры. Однако расценивать действия Жака де Моле, который даже не попробовал хотя бы номинально возмутиться своеволием английского короля и осудить братьев, нарушивших устав, в данном случае можно однозначно - это была обычная страусиная позиция. Мог ли французский король не отметить, что великий магистр спокойно позволяет своим рыцарям воевать на стороне главного врага? Думаю нет.

Кроме чисто политических последствий, у этой истории был еще один крайне нехороший аспект. Большая часть английских тамплиеров погибла в Битве при Фалькирке. И это в то время, когда орден так нуждался в воинах на Востоке!

Бездарный стратег

В 1299 году Махмуд Газан-хан правитель Азербайджана и Ирана, предпринял наступление на Сирию. Он обратился к королям Грузии, Армении и Кипра с просьбой о помощи и, хотя был мусульманином, заключил с ними союз. В декабре, благодаря помощи грузинских и армянских христиан, ему удалось победить мамлюков, однако он не воспользовался своей победой и возвратился на Восток. Христиане ожидали возвращения татар и теперь вступить с ними в союз были готовы и тамплиеры.

Не поняв того, что после того как монгольский хан обратился в ислам, союз с татарами призрачен как никогда, великий магистр начал готовить вторжение. Он обратился к братьям ордена в Испании с требованием о поставке продуктов и оружия. 20 июня 1300 года король Анри Кипрский со своим войском и войсками двух монашеских орденов, госпитальерами и тамплиерами, совершил рейд на Египет и сирийское побережье. Они захватили прибрежный остров Антарадос(Руад), высадились на Тортосу и смогли продвинуться вглубь суши до Мараклеи. В ноябре этого же года Амори, брат короля и коннетабль Иерусалимского королевства вместе с тамплиерами и госпитальерами, выступившими под командованием своих великих магистров повторил наступление на Тортосу. Тамплиеры вновь овладели островом Антарадос, укрепились на нем и начали ожидать прихода татар.

В апреле 1301 г. Жак де Моле в письме к английскому королю сообщил, что хан задержался из-за восстания, организованного одним из его родственников, и что он, великий магистр, рассчитывает на его прибытие в сентябре. При этом в письмах к монархам того периода он не просил о помощи, а выражал обоим королям свою преданность и свидетельствовал о преданности ордена.

Тамплиеры, занимаясь тривиальным пиратством, удерживали остров до осени 1302 года, когда на них напали мамлюки. Этот крошечный островок, расположенный менее чем в трех километрах от сирийского побережья на протяжении многих лет служил отличным прикрытием береговой крепости Тортоза, а вот в качестве стратегической базы вторжения не годился никак. Несмотря на наличие крепких стен и удобной гавани, был у него один «небольшой» изъян - полное отсутствие источников пресной воды. Если учесть, что до кипрского берега оттуда два дня парусного хода при попутном ведре, то очевидно, что при простой морской блокаде такой форпост быстро превращается его в ловушку для защитников и держать на нем главные силы ордена было извращенной формой самоубийства. Что сами обреченные тамплиеры, судя по всему понимали отлично - при первых признаках блокады менее стойкие братья просто сбежали с Антрадоса, а верные своему долгу были брошены на произвол судьбы.

После того, как у защитников острова закончились провиант и боеприпасы они сдались. Из тех, которые «отдались на волю судьбы», было убито 500 лучников, тюркополов или сержантов (поскольку не приходилось рассчитывать на то, что за них заплатят выкуп). Всего погибло 120 рыцарей и 300 простолюдинов. Cдавшиеся братья -рыцари, вопреки данным им обещаниям, были отправлены в Каир, где почти все из них умерли в тюрьме, поскольку отказались отречься от своей веры.

Так бесславно завершилась последняя военная операция тамплиеров крах которой целиком и полностью лежит на совести великого магистра. Не владея стратегической ситуацией он понадеялся на пустые обещания ненадежного союзника, выбрал крайне неудачное место для базы, не эвакуировал обреченные войска и не принял никаких мер для выкупа братьев. Достоверно известно, что они писали из Каира, прося денег на выкуп не своему магистру, а королю Хайме Арагонскому!. Вам нравится этот магистр? Мне нет.

Бездарный политик

Потерпев сокрушительное поражение и бездарно лишившись остатков военных сил ордена, Жак де Моле откровенно самоустраняется от решения насущных проблем и с головой уходит в дрязги между правителями кипрского королевства. Всеми оставшимися силами он поддерживает свержение законного короля его братом Амори, видимо надеясь завоевать таким образом его благоволение и закрепиться на острове.

Но Кипр, с самого его завоевания Ричардом Львиное Сердце, был для тамплиеров прибежищем ненадежным. Доходов от имевшихся там землевладений не хватало для того, чтобы содержать братьев, тюркополов, наемных арбалетчиков и слуг. Большую часть острова король раздал в качестве феодов своим стороникам, к тому же в течение нескольких десятилетий на Кипр возвращалась аристократия Святой Земли и там шли постоянные споры о правах и доходах. Следовало признать, что Кипр не мог служить ордену удобным местом для дислоцирования. Так что ошибочный выбор места для штаб квартиры ордена можно смело присовокупить к списку бездарных действий Жака де Моле.

Предатель

Последним деянием, показавшим его духовную слабость и полную политическую несостоятельность, стало поведение по отношению к своему прямому сюзерену -римскому папе Бонифацию.

Конечно, этот понтифик был далеко не ангел. Одна лишь история о том, как он расчищал для себя Святой престол говорит обо многом. Папа Целестин V был очень старым и искренне верующим человеком, далеким от мирской суеты. Ночью, с помощью рупора будущий папа пробравшись в комнату, соседствующую со спальней понтифика, изобразил "глас с небес", потребовавший у Целестина оставить кафедру. Приняв все за чистую монету Целестин отказался от тиары. Бонифаций был отличный оратор, знаток права, тонкий дипломат, но человек "лишенный какого-либо нравственного чувства".

Он шел по стопам Григория Великого, насаждая примат Римской церкви над королевской властью. Однако если знаменитый папа-реформатор, продержавшим двое суток у себя под дворцом кающегося германского императора, был человеком духовным и пытался построить теократическое сверхгосударство, то Бонифаций использовал весь авторитет, накопленный церковью за тысячу лет ее активного существования, всего лишь для создания тривиальной международной бизнес-корпорации «Святой престол». Он беспардонно использовал все налоговые и таможенные льготы, навязывал французским диоцезам своих ставленников-епископов и вовсю пытался диктовать свою волю европейским монархам. Могло ли это понравиться французскому королю?

К лету 1303 года противостояние Бонифация и Филиппа дошло до прямой и открытой вражды. Папа подготовил и собирался огласить буллу, отлучающую французского короля от церкви. Филипп, в свою очередь, принимал адекватные меры. Он подготовил обвинительное заключение где папе приписывались многие светские и религиозные преступления, практически все те, которые в ближайшем будущем припишутся тамплиерам.

7 сентября 1303 года королевский министр Гийом Ногаре во главе небольшого отряда выехал в Италию, и, при поддержке римского аристократического рода Колонна совершил дерзкое нападение на папскую резиденцию в Ананьи. Бонифаций был арестован и смог избежать депортации во Францию на королевский суд только из-за ссоры Ногаре с семьей Колонна. Однако пережитый шок был столь велик, что папа, которому было уже под восемьдесят, вскоре скончался.

Теперь поглядим, как повели себя в этой ситуации тамплпиеры и сам Жак де Моле.

Незадолго до нападения на папу, 13 июня 1303 года генеральный визитатор Ордена Храма Гуго де Перо, вместе с приором госпитальеров во Франции и прецепторами нескольких провинций завизировал приговор папе Бонифацию, вынесенный французским королем. Жак де Моле, как и в случае с английским тамплиерами, предпочел отсидеться на Кипре и хранить молчание, что в очередной раз свидетельствует о его слабости и крайне низком авторитете.

Безусловно, Гуго де Перо, проигравший выборы кандидат в великие магистры, был человеком короля Филиппа Красивого и мог действовать под давлением. Однако враждебные действия через голову непосредственного начальника, совершенные по отношению к главе церкви и на стороне светских властей, будь они трижды оправданы с точки зрения текущей ситуации - это однозначно позорное клятвопресупление, и Жак де Моле, как глава ордена, был обязан хотя бы выразить свое негодование.

Впрочем, не исключен факт что таким вот молчаливым предательством Жак, как и в случае с Эдуардом, пошло покупал благоволение французского короля.

Крестоносец по кадрам

Распространенное мнение о том, что в избранный в 1304 г. новый папа Климент V, был послушным орудием в руках Филиппа Красивого, не соответствует действительности. Как француз по национальности, он не делал ничего, что противоречило бы интересам Франции, однако за весь свой недолгий понтификат все его решения однозначно свидетельствуют о том, что церковные интересы он ставил выше светских.

Он был искренне озабочен освобождением Святой Земли и, пройдя инаугурацию сразу же призвал к себе магистров главных военно-монашеских орденов, чтобы обсудить с ними план нового Крестового похода.

До нас дошли два интереснейших документа -письма великого магистра госпиталеров, Фулька де Вилларе и письмо Жака де Моле, в котором они представляют свое видение будущей войны. Очень показательные документы. Письмо Фулька де Вилларе это документ, написанный стратегом и политиком, отлично понимающим те задачи, которые необходимо решить, пути их решения и реальные возможности. Письмо Жака де Моле - типичная прокламация партийного работника, где основное внимание уделяется оргвопросам. Великий магистр в основном обосновывает недопустимость объединения вместе двух этих орденов. Слияние госпитальеров и тамплиеров могло бы принести огромную пользу и то, что Жак де Моле отказался от этого свидетельствует о том, что личная власть и статус были для него важнее главной цели крестоносцев.

В 1305 году во время беспорядков в Париже король был вынужден прибегнуть к помощи де Перо и укрывался от мятежников за прочными стенами крепости тамплиеров. Вероятно решив, что заключенное к тому времени перемирие с Англией, поддержка нового папы и услуги, оказанные французской короне в борьбе с Бонифацием, упрочили его положение, в 1307 году Жак прибывает в в Париж, где совершает очередную и, на сей раз, последнюю (на свободе) глупость.

Наивный самоубийца

Проведя ревизию сокровищницы он изгоняет из ордена казначея Жана де Турно за то, что тот выдал королю ссуду в размере 400 000 золотых флорентинских монет.

Для того чтобы оценить масштабы Жаковой глупости нужно вернуться назад и посмотреть, как складывались взаимоотношения ордена и французских королей. Гийом де Боже был представителем высшей французской знати и родственником дяди Филиппа красивого, Карла Анжуйского. Во времена его магистерства казна Парижского Тампля фактически слилась с казной короны - должность управителя финансами Ордена Храма и королевского дома исполнял один человек. Мало того, эта должность стала наследственной, ведь изгнанный Жаком де Моле казначей был преемником на этом посту своего родственника! Король настолько благоволил к этому человеку, что во время процесса взял его под личную защиту. Жак де Турне (в отличие от Жака де Моле) дожил по крайней мере до 1327 года.

Стремление великого магистра самостоятельно контролировать финансовые потоки ордена вполне понятны. Однако в его положении игнорировать личные просьбы папы и короля о возвращении на должность казначея было самоубийственной глупостью. Все дальнейшее «благоволение» Филиппа к Жаку де Моле однозначно свидетельствует о том, что не прощавший обид (а больше предательства государственных интересов) король уже вынес ему приговор и ждал удобного момента.

Самое время посмотреть, а как же наш герой распоряжался вверенными ему немалыми подотчетными средствами. На процессе многие тамплиеры жаловались на его скупость. Действительно, он «срезал» бюджеты многих домов призывал к бережливости и сам путешествовал по европе без шика, чуть ли ни инкогнито. Лично я в этом не усматриваю большого государственного ума - ведь тем самым он разрушал давно сформировавшийся в глазах мирян образ богатой и могущественной организации. Однако когда речь шла о том, чтобы заполучить кого-либо в друзья ордена или поддержать с кем-либо дружбу, он демонстрировал аттракционы неслыханной щедрости. Когда в 1302 году на замок графа Пафосского Ги напали пираты, великий магистр выкупил его и его семью за 45 000 серебряных монет, а также дал брату короля Кипра, графу Амори Тирскому, 50 000 безантов. О годовой ренте для Отона де Грансона уже упоминалось. Брату папского казначея члену ордена и папскому спальнику брату Хуану Фернандесу были переданы несколько земельных владений в Испании, и таких примеров много. Подобное поведение характеризует Жака де Моле, как типичного выходца из низов, который не в состоянии понять правила игры в высшей лиге. Он задабривает несуразно большими подачками людей малозначительных, входящих в окружение прелатов и монархов, дает взятки «собаке дворника, чтоб ласковой была», вместо того, чтобы на равных и без посредников говорить с первыми лицами Европы, как делали многие его великие предшественники.

Слепец

Скорее всего, на выбор конкретной даты повлияло два события. Первым была смерть короля Эдуарда Английского 7 июля 1307 года. Второе - смерть Екатерины де Куртене, супруги Карла де Валуа, брата короля[. Со смертью Эдуарда все понятно, его сын и преемник Эдуард II к ордену не благоволил и, как показали дальнейшие события, тамплиеры и их великий магистр лишились поддержки английской короны. Роль Екатерины де Куртене требует отдельного пояснения.

Помимо планов ближнего прицела, у дома Капетингов были и далеко идущие стратегические устремления. И направлены они были на подчинение себе Священной Римской Империи, доминирование на Средиземноморье и новой колонизации Святой Земли. Планы эти были вполне реальными и осуществить их должен был младший брат Филиппа Красивого, Карл Валуа.

Карл был, по отзывам современников «настоящий рыцарь». Не обладая сдержанностью и тонким государственным умом Филиппа он проявил себя как рыцарская натура, харизматическая личность и успешный военачальник, а потому как никто отвечал интересам дома Капетингов как будущий император-крестоносец. Однако во всех крестоносных начинаниях Карла преследовали неудачи. В 1298 году провалились две попытки выдвинуть его на пост германского императора. Брак с Изабеллой де Куртене, дочерью Филиппа, титульного императора Латинской империи принес Карлу призрачную константинопольскую корону которая, однако, позволяла ему стать во главе нового крестового похода. Однако преждевременная смерть супруги лишила Карла и этого титула. Судя по тому, как Карл Валуа пытался защищать тамплиеров и мстил их гонителям, Орден Храма играл в его личных планах важную роль, однако Филипп уже принял решение. Бесполезная для Франции организация, возглавляемая непредсказуемым и откровенно глупым Жаком де Моле, более не располагавшая серьезной поддержкой со стороны европейских монархов была обречена.

Жак де Моле, ослепленный королевской милостью, как деревенский простак, прозевал подготовку к массовым арестам.

Трус

На следующий день после похорон, 13 октября 1307 года все тамплиеры на территории Франции были взяты под стражу. И здесь Жак де Моле ведет себя не как великий магистр ответственный за судьбу своего ордена, а как насмерть перепуганный обыватель.

Трех дней одиночного заключения и угрозы применения пыток хватило, чтобы он «сознался» во всем, чего от него добивались. 24 и 25 октября в присутствии инквизитора и большого количества свидетелей великий магистр сознался в том, что когда его принимали в орден, он трижды отрекся от Христа и плюнул, правда, не на крест, но возле него на пол. Великий магистр словами, «вызывающими сочувствие, и с сердцем, полным раскаяния» просил прощения себе и ордену, а также призвал в письме остальных тамплиеров сознаться в том, в чем их обвиняют.

Братья ордена привыкли к дисциплине и представить себе не могли, что их магистр просто струсил. В результате этого публичного самооговора из 138 допрошенных в Париже тамплиеров только четверо не признали себя виновными.

Однако папа Климент V не стал молча «проглатывать» королевскую пощечину и сделал все от него зависящее, чтобы взять процесс над тамплиерами под юрисдикцию церкви и обеспечить максимально объективное его проведение.

В последующие годы Жак де Моле превращается в безвольную куклу большой европейской политики, мячик от пинг-понга, которым перебрасываются папа и король. Несомненно, злосчастный великий магистр своими быстрыми и многократными признаниями, также и тем, что он склонил к признаниям других братьев, позволив вмешаться в процесс инквизиции, взвалил на себя огромную вину.

«Осмелел» Жак де Моле только на третий год заключения, когда его перевезли в Париж и смогли допросить без присутствия королевских советников. Почуяв ослабление режима он отказывается от своих прежних показаний и 26 ноября 1309 года предстает перед папской комиссией. Исходя из текста протокола этого слушания Жак де Моле ведет себя предельно непоследовательно, неумно и импульсивно Абстрактно жалуется на плохую защиту. На то, что в заключении «мог ежедневно тратить только четыре денье». Просит помощи и совета главного организатора процесса королевского легиста Плезьена. Неожиданно возмущается и требует, чтобы «правда о том, в чем обвиняют орден, стала известна всему миру». После чего даже искренне пытающиеся помочь ордену богословы уже не принимают его всерьез.

Отказ от ранее данных показаний стал очередной глупостью, причем глупостью преступной, ибо своими метаниями Жак де Моле обрек на мучительную смерть сотни ни в чем не повинных братьев. Очевидно, отчаявшись найти поддержку у главы ордена в феврале-марте 1310 года более 600 тамплиеров в Париже заявили, что готовы защищать орден самостоятельно, что немедленно спровоцировало массовые казни, ведь в процессуальной системе инквизиции «отказчик» был преступником гораздо большим, нежели покаявшийся грешник.

В мае 1310 года поместными соборами в Париже было осуждено и сожжено на костре 58 тамплиеров, а в Санлисе – 9 тамплиеров. В отличие от великого магистра, идя на смерть простые братья защищали свой орден, а не собственные шкуры и отчасти они этого добились - после того как тамплиеры начали массово отказываться от своих прежних показаний, папская комиссия была вынуждена прекратить свое расследование.

Роспуск ордена тамплиеров был объявлен на высшем органе римской церкви, экуменическом соборе, чьи решения не мог отменить даже папа. Собор открылся осенью 1311 года в прованском городе Вьенне, однако решение о роспуске ордена было принято

Для короля Франции вопрос осуждения тамплиеров к этому времени уже не входил в список важных и безотлагательных дел, однако начатое нужно было довести до конца.

Для папы Климента решение о роспуске ордена стало результатом очень неприятного компромисса. Климент до последнего колебался, не в силах решить, стоит ли преобразовать орден. Обвинения в ереси, богохульстве и непристойностях, которые выдвигались в адрес тамплиеров, в свое время выдвигались подкупленными свидетелями и в адрес Бонифация VIII. С самого начала своего понтификата Климент V испытывал давление со стороны короля Филиппа, который вынуждал его осудить Бонифация, а себя и советника Гийома де Ногаре объявить ревнителями чистоты Церкви и очистить от любых обвинений связанных с покушением в Ананьи. Весьма вероятно, что именно угрозы Филиппа снова начать этот процесс заставили папу и кардиналов ликвидировать орден тамплиеров Климент V опасался этого процесса, поскольку, даже при благополучном исходе, мог бы нанести огромный урон Святому престолу. Он спас авторитет Церкви, пожертвовав орденом тамплиеров. Но кто знает, будь на месте великого магистра тогда не столь ничтожная личность, как Жак де Моле, в какую сторону склонилась бы чаша весов?

Смертельная глупость

Окончательное решение относительно судьбы великого магистра и еще троих высших сановников ордена папа оставил за собой, но право вынести им приговор было дано трем кардиналам - ставленникам французского короля. 18 марта 1314 года четверо тамплиеров предстали перед публичным судом на помосте перед Собором Парижской Богоматери, где их приговорили к пожизненному тюремному заключению.

И здесь Жак де Моле совершил, на сей раз последнюю в своей жизни, роковую ошибку. Трудно сказать какие были у него договоренности с королевскими эмиссарами, однако для бывшего великого магистра приговор к пожизненному заключению оказался полной неожиданностью.

Вероятно он даже не понял что означает тот факт, что местом отбывания срока назначен Жизор - в те времена пограничная крепость между Англией и Францией. О том, что это был пропагандистский шаг, и никто не жаждал крови четырех аутсайдеров свидетельствует и то что среди осужденных был королевский протеже, генеральный визитатор Гуго де Перо, который после процесса бесследно исчез. Скорее всего король просто дал бы Жаку де Моле тихо закончить свои дни в отдаленном монастыре, под чужим именем, но тот и здесь ухитрился продемонстрировать совершеннейшую глупость.

Великий магистр неожиданно для всех опроверг свои признания, заявил, что орден невиновен и упрекал себя из-за их ложных признаний, сделанных ранее. Примеру Жака де Моле последовал и и прецептор Нормандии Жоффруа де Шарне. Смысла в этом эпатаже на было ни на грамм - никакие выступления ничего уже не могли изменить. Орден был уничтожен. Оправданы были лишь немногие отдельные тамплиеры. Получив отпущение грехов, они рассеялись по монастырям. Начинать весь процесс по новой означало обречь на пытки и смерть тех, кто еще уцелел.

Чаша терпения короля была переполнена. Вероятно не желая рисковать в ожидании, какое еще коленце выкинет непредсказуемый старец, он в тот же вечер приказал сжечь его на костре. Несчастный Жоффруа де Шарне стал последней жертвой глупости Жака де Моле -вероятно он поддержал своего начальника, думая что тот знает, что делает, за что и поплатился жизнью.

Для того чтобы понять, насколько бездарен был Жак де Моле, стоит сравнить как действовал в то же время и при сходных обстоятельствах великий магистр госпитальеров. Фульк де Вилларе. Если в планы Филиппа и входило уничтожение ордена госпитальеров, то первой причиной, помешавшей их исполнению, стала именно личность великого магистра. Инициативность, практический ум и осторожность великого магистра, решительные действия Верховного капитула, направленные на реформы, а также и счастливое стечение обстоятельств помогли Госпиталю избежать участи тамплиеров.

В то время, когда Жак де Моле боролся с назревшими переменами и насаждал дисциплину, он решительно провел реформирование ордена, разделив его на национальные соединения «языки». Прибыв к папе Клименту в в 1306 -1307 году он представил свой план освобождения Святой Земли, однако голову в петлю совать не стал - в Париж не поехал и во время когда начались аресты тамплиеров находился в папской резиденции. Посетив Авиньон, в июле 1309 года, Фульк, в сентябре-октябре того же года, не заезжая в Париж, вернулся в Марсель, а оттуда убыл на Восток, где в 1310 году совместно с генуэзцами захватил стратегически удобный остров Родос, ставший оплотом госпитальеров до 1522 года!

Жак де Моле прожил недостойную, полную ошибок и глупостей жизнь. Суд французского короля и приговор полностью соответствуют его деяниям. Надеюсь что рано или позно приговор ему вынесет и суд истории.

18 марта день казни Жака де Моле 22-го последнего Великого Магистра. Полный каббалистический круг совершенства от 0 до 22 был завершен!

Произошло это в 1314 году, т.е. 696 лет назад. Первые же массовые аресты тамплиеров во Франции произошли на семь лет раньше, в ночь на 13 октября 1307 года. Это и есть пятница, 13-е, которое давно считается несчастливым днём и в России.

Отчего же и Россия скорбит о тамплиерах? И имеет ли отношение к России казнь Жака де Моле? Ответ - «Да». Самое прямое. Под анафему Жака де Моле на вечные времена попали потомки Ярослава Мудрого по линии Анны Ярославны, ведь Филипп Красивый, отдавший приказ о казни Жака де Моле, это наследник Анны Русской от её первого брака с королем Франции Генрихом I. Прямые потомки Анны Русской правили Францией более двух с половиной веков, занимая трон одиннадцать раз, до 1382 года. Если же учитывать не прямых потомков, то они до сих пор управляют и Евросоюзом, и Британией. Идеологически Анна Ярославна влияла на политику Франции до самых последних дней французской монархии, т.к. на её Евангелии, на славянском языке, привезенном из Киева, как приданое от Руси, давали клятву монархи Франции, вступая на королевский престол (ныне Евангелие называется Реймсским, поскольку хранится в Реймсском соборе).

Жак де Моле, в свою очередь, продолжатель дела второго сына Анны Русской, от второго её брака - Гуго Великого графа Вермандуа, одного из вождей Крестового похода. Поэтому среди потомков Анны Русской был и Балдуин II, занимавший престол Латинской (Константинопольской) империи. С религиозной точки зрения, потомки Анны Русской от первого брака выступили против идей крестоносцев, защищаемых потомками Анны Русской от её второго брака. В данном случае просматривается определенное кровное противостояние. И все это напрямую связывает казнь Жака де Моле, а также и посланную им анафему, - с Россией и с Домом Ярослава Мудрого, к которому относятся: и Святославичи, и Всеволодовичи, и Даниловичи, и Мономаховичи, и Ольговичи, и Александр Невский.

С учетом такого родства логично выглядит легенда о том, что после смерти Жака Де Моле тамплиеры отправились на родину Анны Русской, вместе со всей тамплиерской казной и библиотекой тамплиеров, которая была, вероятно, не хуже Библиотеки Конгресса США - символа современного американского масонства.

Практически одновременно с исчезновением Тамплиеров после казни Жака де Моле в Европе исчез и, так называемый, институт «духовных Ярлов». Возник же этот институт Ярлов, в т.ч. на Ладоге, в годы правления Анны Ярославны и первых крестовых походов. А вышедший недавно в Европе фильм «Арн -Рыцарь - тамплиер» по мотивам книги «Путь в Иерусалим», совсем не случайно указывает на то, что «все дороги ведут» все-таки в Иерусалим, в храм Соломона, который держит в своих руках Никола Можайский.

И это ещё одна история, которая связывает Жака Де Моле с Россией. Касается она древней иконы Николы Можайского и Никольского Собора Можайского Кремля.

Существует гипотеза о том, что икона Николы Можайского- Охранителя Руси, одна из наиболее известных в России, написана сразу после казни Жака де Моле и имеет прямое отношение к тамплиерам, потому что сам Никола держит в одной руке Меч, а в другой руке - Храм Соломона (мечеть Омара) - символ тамплиеров. Нельзя не заметить и следующего, вот в этом, древнем описании иконы Николы Можайского:

«да у Николы ж чудотворца … не пелене деисус с новыми чудотворцы «серебряны 22 образа,… а на пелене крест сажен жемчугом…» («Материалы по истории Можайска»).

Упомянутые в этом описании 22 новых чудотворца символизируют либо 22 Великих Магистра, либо число 22, которое управляет миром. Это же число 22, также как число 555 присутствует в декоре Никольского Храма Можайского Кремля, посвященного Николе Можайскому.

Считается, что Никольский храм Можайского Кремля построен в честь 500-летия со дня казни Жака де Моле. Его строительство началось до войны 1812 года, а завершено уже после войны - в 1814 году.

Тот факт, что наиболее широко празднование 500-летия казни Жака де Моле было отмечено в России, в частности, - постройкой нового храма, в честь иконы Николы Можайского, отождествляемой в ряде гипотез с Магистром Жаком де Моле, повышает достоверность легенды о тамплиерах, расселившихся в 14 веке на территории Руси.

В.Куковенко, автор книги «Масонская архитектура и масоны Можайска» пишет о том, что «Вплоть до Великой Французской революции, как считали многие, проклятье магистра продолжало висеть над королевским домом Франции. Окутанные ореолом страдания, тайны, мистики и экзотики рыцарских времен, вошли тамплиеры в масонские ложи. Должно быть там же, среди европейских масонов и родилось продолжение легенды о великом магистре: в сумраке тюрьмы перед казнью Жак де Моле учредил четыре ложи: Неаполитанскую для Востока, Эдинбургскую для Запада, Стокгольмскую для Севера и Парижскую для Юга. И эти ложи сумели пронести через века обряды и тайны тамплиеров. И не только обряды, но и ненависть к врагам ордена.

21 января 1793 года состоялась казнь Людовика XVI несчастного потомка короля Филиппа Красивого. Когда голова монарха упала в корзину с опилкам, какой-то человек в черном вскочил на помост, омочил руки королевской кровью выкрикнул в толпу: «Жак де Моле! Ты отмщен!».

Особенно распространилось тамплиерство в масонских ложах Швеции, откуда оно попало в Россию. Предположительно масонскую Конституцию шведского обряда привез из Стокгольма в 1776 году действительный тайный советник, «бриллиантовый князь», А.Б.Куракин. Возможно, на год введения в России шведского обряда указывает южная сторона основного четырехугольника Новоникольского Собора (Можайск). Её размер в дюймах равен 1774…

Через несколько лет, в 1782 г., на общемасонском конвенте в Вильгельмсбадене Россия получила статус 8-й провинции Строгого наблюдения (шведской системы).

Увлечение русского дворянства масонством в скором времени приобрело характер массовой эпидемии и вылилось в формы, едва ли знакомые Западу. Стремление жить среди масонских тайн привело к тому, что строились даже усадьбы, до крайности насыщенные символикой вольных каменщиков. Наиболее яркий пример - подмосковное Царицыно…

В эти же годы и снова под Москвой, в Вяземах была построена усадьба Николая Михайловича Голицына (правнука Б.А.Голицына)- предводителя дворянства звенигородского уезда ». В конце XVII в., а точнее - в 1694 г. эта усадьба в Вязёмах была пожалована Петром I своему воспитателю, князю Борису Алексеевичу Голицыну "за спасение во время стрелецкого бунта" (усадьба Вязёмы находится в Одинцовском районе, рядом с платформой Голицыно, чуть в стороне от Можайского шоссе).

Архитектура усадьбы в Вязёмах несет на себе несомненную печать масонства. В главных зданиях сохранились ложи, на которых помещались буквы «J» и «M», как напоминание о Жаке де Моле…В 1812 году в этом дворце при отступлении русской армии ночевал Кутузов. Вслед за ним здесь остановился и Наполеон, и не тронута была ни одна вещь из обстановки и ни одна книга из библиотеки. Проявилась всемирная масонская солидарность?»

Может быть и масонская солидарность…

Но я полагаю, что Наполеону не имело смысла брать что-либо в усадьбе в Вязёмах, т.к. это в изобилии присутствовало во Франции. Он шел в Россию за чем-то, более сакральным, также как и в его египетском походе. В 1812 году во время нашествия Наполеона была похищена, к примеру, серебряная рака, в которой хранились мощи Святого князя Черниговского, привезенные христианами в Чернигов, после его казни в Орде и огненного столпа поднявшегося ночью над телом убитого князя Черниговского из Дома Ярослава Мудрого. Ценность для Наполеона представляли, похоже, тайны Дома Ярослава Мудрого, также как, впрочем, и для ханов Золотой Орды.

В.Куковенко в его книге упоминает ещё об одном масонском символе - «холме добродетели под солнцем истины» на северо-востоке от Можайского Кремля. «Первый такой холм в Дубовицах - подмосковном имени. … Следует обратить внимание на следующую деталь. Храм в Дубовицах был освящен 11 февраля 1704 года в присутствии Петра I . Неужели к 390 - летию гибели де Моле? Такое предположение не совсем фантастично. Некоторые исследователи и историки вполне определенно указывают на то, что Петр I был посвящен в масоны … это посвящение состоялось в Англии. К тому же Б.А.Голицын был очень близок к Петру и участвовал во всех начинаниях и причудах молодого царя… Заложение храма было освящено 22-го июля. Обращает на себя внимание и эта цифра 22. Слишком много событий в масонской истории отмечено этим числом… И, хотя церковь строилась в имении Голицына, Петр I в документах значится как «храмосоздатель»…»

Действительно, 22 июля - это день Марии Магдалины. Я уже делала на нем акцент в статье «Как Америка управляет Миром священным числом 22: Александрийско - Вашингтонская Ложа № 22 и Александрийский маяк» .

Однако, обращу внимание на то, что икона Николы Чудотворца с 22 «серебряными образами новых чудотворцев» появилась задолго до образования Соединенных Штатов Америки. Т.е. число 22 более древнее и влияло на судьбу России задолго до появления Вашингтонской Ложи № 22. Но случилось так, что в Америке глубже понимали сакральную суть этого числа и его священную женскую составляющую, потому что оно наиболее известно датами дней Марии Магдалины (22 июля), Марии Египетской (22 апреля) и Рождества Богородицы (22 сентября - осеннее равноденствие), а также датами - близкими к датам великих зачатий. Мужская составляющая числа 22 представлена Николиным днем 22 мая, который ранее был Ярилиным днем. В этот день в Киеве был установлен памятник Лыбеди и трем её братьям. Так что Никола Чудотворец связан с числом 22 днем Николы Вешнего.

С учетом названных выше имен, которые связаны с числом 22, невозможно сказать, что это число дьявольское и сатанистское, которым пользовались «плохие масоны».

Просто у масонов - последователей тамплиеров, более сильно проявлено поклонение матери Бога и женщинам, которые были рядом с Иисусом в годы его жизни.

Эту женскую тему в архитектуре Можайского Кремля В. Куковенко увидел в размерах часовни, построенной рядом с Никольской церковью. Её ширина 14,14 метра, что ближе всего в Log 1431. «Но что из себя может представлять число 1431 задается вопросом автор? Единственное примечательное событие - сожжение Жанны д’Арк. Хотя мне такие масонские легенды не известны, но не исключено, что её подвиг и трагическая кончина занимают важное место в посвящении степени «рыцарь королевской арки».

Но что может связывать Орлеанскую Деву и тамплиеров? Сделаем некоторые предположения. Согласно орденским уставам, посвящение любого благородного человека в рыцари Храма предусматривало, что его предки, братья и их потоки вместе с ним вступают в этот же орден. Это было как бы духовное приобщение, божественная благодать, распространяющаяся на многие поколения. Возможно, что масоны нашли документы о принадлежности предков Жанны д’Арк к тамплиерам. Это давало полное право и её считать рыцарем храма, тем более что обыкновенное рыцарское посвящение она приняла из рук Карла II. Как известно, женщин в орден Тамплиеров не принимали, но здесь, в виду исключительности её деяний, было допущено отступление от правил. Возможно, в честь неё и возникла степень «Рыцарь Арки», как намек на её родовое имя».

Гипотеза о том, что таким наследственны путем может возникнуть «квазиженское масонство» излагалась мною на примере Елены Рерих в статье «Женское масонство», «женское Евангелие», женщина - Верховный жрец и Глава церкви» . Дело в том, что Елена Рерих является прямой наследницей «Спасителя Отечества» Кутузова, известного масона, имевшего орденское имя «Зеленеющий лавр», и выигравшего битву при Бородино именно около Можайска. Что интересно, на столе у Рерих всегда стояла фигурка Жанны д’Арк, хотя она сама ощущала себя как Нефертари - жена фараона Рамзеса II.

Традицию строить часовни В. Куковенко воспринимает как масонскую, ссылаясь на историю тамплиеров. «Папа Иннокентий II в 1139 году издал буллу, в которой разрешал тамплиерам строить собственные часовни: «Мы вам предоставляем право возводить часовни во всех местах, имеющих отношение к ордену Храма, дабы вы и ваши близкие смогли бы там служить службы и быть там похороненными. Ибо непристойно и опасно для души, когда давшие обет братья, идя в церковь, должны смешиваться со сбродом грешников и мужами, посещавшими женщин».

Упоминание о подобного же рода важной особенности поклонников раннего христианства я встречала в книге «Последнее Евангелие». Усадебные и домовые церкви, молельные комнаты - все это признаки не желания «смешиваться со сбродом грешников».

Т.е. сами такие объекты указывают на то, что в их создании принял участие те, кто исповедует ранее христианство, а также посвященные или члены масонских лож.

Не могу тут не вспомнить часовню недалеко от Никольского храма в селе Николо-Березовке. Сама часовня как раз и была переделана позже в родом на две койки, где я появилась на свет.

Наличие часовни, а также легенды о подземных ходах под Никольской церковью, темный лик Николы Закамского, подобный темному лику Николы Можайского, а также темному лику Святого Мориса - Черного Волхва создает некую мистическую линию в направлении от Можайска в сторону реки Кама и этого села Николо-Березовка, в котором что-то таинственное и мистическое узрела английская принцесса Елизавета (Эалла-Лебедь) - сестра последней императрицы России. Опять же по мистическому совпадению Анна Русская королева Франции после смерти первого мужа удалилась именно в Санслис, главной достопримечательностью которого является церковь Святого Мориса - Черного Волхва.

Здесь Анна Ярославна вступила во второй союз с Валуа и здесь бы зачат её сын Гуго Великий Вермандуа - герой крестовых походов. («Баварские Лебеди Гогенцоллернов и Белые Орлы Цесаревича Георгия»)

Темный ликом Святой Маврикий (Морис) Фивейский в средние века был святым покровителем многих римских династий Европы, и позже - Римских императоров. В 926 году Анри I (919-936) даже уступил существующий швейцарский кантон Ааргуа (Aargua) в обмен на копье мученика Маврикия. Некоторые императоры были помазаны перед алтарем святого Маврикия в Соборе святого Петра в Риме. Меч святого Маврикия был последний раз использован при коронации австрийского императора Карла, как короля Венгрии в 1916. В Монастыре города Сен-Морис в Австрии всегда оставался главным центром почитания Фивейцев монахи каждый день вычитывают специальную службу этим святым, и празднует их день 22 сентября каждого года».

Здесь мы вновь встречается с числом 22,но уже в контексте Черного Волхва Святого Мориса.

Святого Мориса роднит с Николой Можайским, наряду с темным ликом и числом 22, также ещё и меч (копье), которое, судя по тому, что сказано выше, стоило дороже светских титулов.

И если В.Куковенко высказывает гипотезу о том, что Никола Можайский - это символ Жака де Моле. То я скорее склоняюсь к тому, что Никола Можайский - символ Черного Волхва, охраняющего священные династии.

Я думаю, что важное значение в этом мистическим ансамбле имеют церкви (соборы) Петра и Павла, которые строятся рядом с Никольскими храмами, либо рядом с Николой.

В данном случае, я скорее ориентируюсь на завещание своей крестной обращать внимание на то, что было на моей малой родине. Как я теперь знаю, Петр и Павел «шли вслед за Николой», а потому маленькая березовская церковь Петра и Павла «эхом» отдается в моей жизни. Вот и сейчас я пишу эти строки недалеко от Собора Петра и Павла, считающегося самым близким аналогом Никольского можайского храма.

И где же, в таком случае, Никольская церковь и Никола - задаю я себе вопрос. А Николай - Николай I утверждал проект этого Собора Петра и Павла в Петергофе.

В. Куковенко также описывает собор Петра и Павла, соседствующий с Никольской церковью в Можайске,… По мнению В.Куковенко автором проекта Можайского Кремля является В.И.Баженов. Он же является автором не сбывшегося проекта перестройки Кремля, подразумевающего его «модернизацию» путем включения образов Египетской пирамиды, называемой почему-то в книге языческой, а также Собора Петра и Павла, должного символизировать в его понимании, вероятно, несбывшееся пока чаяние «Москва - Третий Рим».

В.Куковенко также видит такую аналогию: Петр и Павел, с одной стороны, и Гуго де Пайансу вместе с Годфруа де Сент-Омеру, с другой стороны.

Архитектор В.И. Баженов среди его сотрудников особо выделял Ф.В.Каржавина. С семилетнего возраста он жил в Париже, в доме своего дяди Ерофея Никитича. Покровительствовал Каржавину Дмитрий Алексеевич Голицын (1734-1803 г.г.), посол России во Франции, друг Вольтера и Дидро. Федор выучил в Париже около дюжины языков. По прибытии в Россию в 1765 году преподавал в Московском университете и Троицко-Сергиевской Лавре.

Князья Голицыны упоминаются в книге В.Куковенко «Масонская архитектура масоны Можайска» ещё не однажды. Также, в частности, в связи с обетом Александра I, касающимся строительства Храма Христа Спасителя в Москве. Обет был дан императором после победы в Войне над Наполеоном. Работу над проектом курировал Александр Николаевич Голицын. Проект разрабатывал А.Л.Витберг. Император Александр был вдохновлен проектом, но вдруг неожиданно отказался от него.

1 августа 1822 года последовал высочайший рескрипт Александра I о запрещении всех лож в России. … Император умер спустя три года, три месяца три недели после обнародования рескрипта, почти в тот же день, когда умер Филипп Красивый. Смерть Филиппа пришлась на 29 ноября 1314 года.

Не случайно, как видим, Можайск стал центром русского масонства и продолжает оставаться им сейчас… коль скоро в Можайске родился А.В.Богданов - «главный масон» современной России, председатель центрального комитета Демократической партии России, Кандидат на должность Президента России на выборах 2008 года. Хотя его участие в выборах несколько удивительно, вообще-то, масоны в публичной политике не участвуют. Но вот Можайск в его биографии логичен.

Известно из истории Руси, что «Можайскую линию обороны» не смог преодолеть ни один «Дьявол-Захватчик», включая Гитлера. Знаменитое Бородинское сражение состоялось, опять же, близ Священного града Можайска… И по одному из преданий «в канун Бородинского сражения в палатку Кутузова заходил граф Сен-Жермен, Великий Учитель Востока и член Гималайской Общины. Он дал Кутузову нужные советы. А также некий перстень, посылаемый Братством доверенным людям».

Эта легенда воспроизводится в воспоминаниях о Елене Рерих, прямой наследнице «Спасителя Отечества» Кутузова по линии матери.

Надо сказать, что в 18 веке почти всё российское дворянство повально состояло в масонских ложах. Усадебные и домашние церкви, молельные комнаты - все это признаки исповедования концепции раннего христианства, распространившегося на Руси в 18 веке.

Если ориентироваться на символы Черного Волхва- Святого Мориса, Меч и Копье, а также число 22, то Никольский Собор Можайского Кремля символизировал Охрану истинной Царской династии, имеющей отношение к Риму и к крестоносцам, т.е. тамплиерам.

Задача адептов Можайского храма состояла в том, чтобы вернуть на престол священную династию, Охранителем которой является Никола Можайский и отлучить от власти всех тех, кто находится на престоле незаконно, включая проклятое потомство Филиппа Красивого, предавшего тамплиеров из-за скупости и нежелания возвращать долги.

Могу предположить, что Наполеон относился к той династии, которая не вписывалась в планы тамплиеров. И как бы он не пытался уничтожить в зачатке возрождающиеся очаги тамплиеров в России, и как бы пытался усилиться раритетами и мощами князей Дома Ярослава Мудрого, план его не удался.

Существует весьма спорное суждение о том, что все тамплиеры и масоны является антимонархистами, особенно после казни Жака де Моле. На самом деле они не выступали против монархии. Это монархия выступила против них, решив завладеть богатствами тамплиеров. Казнью Жака де Моле отметился в истории потомок Анны Русской - королевы Франции - Филипп красивый. По этой самой причине под проклятье Жака де Моле попали и потомки Ярослава Мудрого по линии Анны Ярославны. И если за кем-то гонялись ушедшие в подполье тамплиеры - то за проклятыми родами, всплывающими в лице монархов, а отнюдь не за всеми монархиями мира.

Можно даже предположить, что Наполеон пошел на Русь, будучи взволнованным строительством Никольского храма Можайского Кремля.

Быть может, он видел в этом угрозу своему императорскому статусу. Наполеон его, в конечном счете, и потерял в связи с этим походом.

Символично, что акт Капитуляции Франции перед Россией составлял и подписывал генерал-майор Михаил Орлов - сын Татьяны Ярославовой, чья фамилия созвучна имени Анны Ярославны королевы Франции.

Ярославы, Ярославны и Ярославовы в лице Михаила Орлова «щелкнули по носу» Наполеону и засвидетельствовали первенство России над Францией.

Совпадение? Если совпадение, то показательное…

Для кого-то это заговор Дьявола против власти, а для кого-то свержение Дьявола с престола …

Как видим, здесь очень сложная система взаимоотношений…

И высок риск начать бороться против тех, кого в действительности надо поддерживать.

Не вызывающим сомнения является лишь следующий вывод: Долги надо отдавать…

Слишком дорого обошлось потомкам Филиппа Красивого нежелание их предка платить по своим счетам…

Можно ли теперь им избавиться от этой вечной анафемы Жака де Моле?

Вот в чем вопрос …

И он даже важнее текущей конкуренции за престолы…